объяснила. Сонька чуть не упала. Заперев дверь, Юлька примостилась на перевёрнутый гроб и коротко изложила план. Тут спустился Мишка. Вид у него был сонный.
– О чём это вы тут шепчетесь?
– Пошёл вон! – заорала Сонька. Мишка умылся, и, взяв затем заготовку гроба, поднялся с ней на второй этаж, откуда вскоре донёсся стук молотка. Юлька, морщась, сняла ботинок с больной ноги.
– Ого! Гной сочится, – сказала Сонька. Юлька молчала. Ей было страшно.
– Твой план неплох, – продолжала Сонька, подняв глаза, – но есть один проблемный нюанс. Если у неё имеется хоть грамм мозга, мы тоже сядем.
– Да, – согласилась Юлька, – притом надолго.
– А мы никак без Матвея не обойдёмся?
– Конечно, нет. Где мы ещё деньги возьмём?
– Угу, – задумалась Сонька. Ещё раз внимательно поглядев на Юлькину ногу, она ушла на второй этаж, откуда вскоре вернулась уже одетая и с бинтом. Была осуществлена перевязка.
Через пятнадцать минут приехал Матвей. Именно приехал. На «Форде» – большом, красивом, но, впрочем, не первой свежести. С прибалтийскими номерами. За рулём иномарки Матвей казался взрослее. На нём был синий клубный пиджак.
– Ты где эту тачку взял? – поинтересовалась Юлька, представив Матвею Соньку и разместившись с ней на заднем сидении.
– Да у дружка купил подешёвке. Она ведь не растаможенная.
– Так менты её у тебя отнимут!
– А у меня – декларация на полгода.
– Липовая?
– Конечно. Но двух ментов я уже развёл.
– А куда поедем? – спросила Сонька, когда Матвей, высоко взметнув задними колёсами пласты снега, вырулил на Ухтомскую.
– Да к этому моему дружку. Он на полтора месяца за границу уехал, мне дал ключи от своей квартиры.
– А где она?
– На Новокузнецкой.
Из Юльки воплем вырвалось восхищение.
– Сколько комнат?
– Пять.
– Отлично! Мне – три, – железобетонным голосом заявила Сонька.
– А почему это тебе – три? – не поняла Юлька.
– А у меня вещей больше на одну кофту.
Юлька продолжать спор не стала. Ей было не до того. Она напряжённо о чём-то думала. С Госпитального вала Матвей свернул на Большую Семёновскую. С неё, через Электрозаводский мост – на набережную Яузы. Разогнался.
– Какая у неё максимальная скорость? – задала вопрос Сонька с ехидно-умным лицом.
– Двести шестьдесят.
– Двести шестьдесят – на спидометре! – разозлилась Сонька, – а я тебя про реальную скорость спрашиваю! Какой у него движок? Сколько литров?
Юлька не дала Матвею ответить.
– Ты, может быть, и водить умеешь? – спросила она у Соньки.
– Сейчас, наверное, вряд ли. Раньше умела. Но был большой перерыв.
– Очень жаль.
– Кого тебе жаль?
– Матвея. Придётся ему стать девочкой.
Сонька всё поняла, поскольку план Юльки был уже ей известен. Новая деталь плана ей пришлась по душе. Матвей потребовал объяснений, и, получив их, сказал:
– Ерунда какая-то.
– А ты сам-то что предлагаешь? – спросила у него Юлька.
– Надо подумать.
– Ты ни черта ещё не придумал за все те дни, пока я была в Коломне! Пока ты будешь продолжать думать, Ленке и Таньке впаяют срок! А Маринку реально сделают дурой. Её ведь наверняка там колют транквилизаторами!
– Вот-вот, – поддакнула Сонька, – так что – молчи, дурак! То есть, дура.
В центре проблем с движением не было. Но внутри кольца Матвей заблудился. Разволновавшись, он пару раз заглушил мотор при старте на светофорах.
– Вот что такое третий день за рулём! – усмехнулась Сонька, – права-то у тебя есть?
Юлька, неплохо знавшая центр, помогла Матвею найти дорогу до Пятницкой. Он поставил машину перед одним из подъездов старого четырёхэтажного дома, прямо напротив Новокузнецкой. Квартира его дружка, располагавшаяся на втором этаже, действительно состояла из пяти комнат, обставленных палисандровой и дубовой мебелью. Посреди гостиной стоял рояль из чёрного дерева. Сев к нему, Сонька с парой ошибок сыграла пару этюдов. Юлька, тем временем, улеглась в самой дальней комнате на диван, чтоб дать отдохнуть ноге. Через полчаса её позвали пить чай на кухню. Сонька уже была в шёлковом халате и мягких тапках.
– Сколько посуды! – взвизгивала она, копаясь в шкафу, – на два ресторана хватит! Даже на три! А вот эти ложечки – золотые?
– Наверняка, – ответил Матвей, – но если хотя бы одна из них вдруг исчезнет, я сделаю отбивную из твоей жопы. Точнее – две отбивные.
– Ой, испугал! Силёнок не хватит. Скажи, пожалуйста, а картины на стенах очень старинные?
– Нет, не очень.
– Зато рояль – офигенный! Ему лет двести! Его поднять на полтона, и можно хоть в Большом зале Консерватории выступать!
– Сонечка, уймись, – попросила Юлька, – у меня страшно болит нога.
После чая Сонька опять играла и пела. Юлька приняла душ и улеглась спать. Матвей, получив от неё письменные инструкции в три листа, отправился по бутикам, благо что их поблизости было много.
Соньке после двух арий сделалось скучно. Подвинув Юльку, она легла рядом с ней.
– Иди на другой диван, – предложила Юлька.
– Другого нет.
– Как так – нет? Их тут в каждой комнате по две штуки!
– Я тебе что, мешаю?
– После последней встречи с Серёжкой ты стала дурой.
– И что?
– Тебя это не тревожит?
Сонька подумала и сказала:
– Нет.
– Тогда тебе надо идти к нему.
– Для чего?
– Ведь ты его любишь. А он – тебя. Он – вор, ты – воровка. И оба вы полоумные.
– Как-то слишком всё хорошо, – заметила Сонька, – ни одного изъяна. Когда всё так идеально и абсолютно не к чему прицепиться, хочется вымещать всю злость на тарелках. Нет, не пойду к нему. Не пойду.
– Тогда замолчи. Мне необходимо поспать.
Сонька замолчала, недружелюбно глядя на свои ноги. Лак с ногтей уже кое-где облез. Это был лак Ленки. Вспомнив о ней, а также о Таньке, Сонька с глубокой грустью вздохнула. Через двадцать минут донёсся хлопок наружной двери квартиры. Сонька с Юлькой подумали, что вернулся Матвей, и потому в страхе приподнялись, когда ещё минут через двадцать в комнату вошла девушка.
– Это я! – вскричала она голосом Матвея, заметив полубезумно-звериное выражение в глазах Юльки.
– Ах ты, дурак! – рассмеялась Сонька, опять откинувшись на подушку, – мы антикварный диван чуть не обосрали!
Юлька, щуря глаза, разглядывала Матвея. Он стал блондинкой с пышными, длинными волосами, спортивным складом фигуры и очень милым лицом под слоем тонального крема, румян и пудры. На нём была средней длины юбка, колготки, кофточка и ботиночки на платформе.
– Что это за ботинки? – с крайней досадой спросила Юлька, – я ведь тебе велела туфли купить!
– Да не было там приличных туфлей моего размера!
– Да много ты понимаешь! Вот чёрт возьми! Неужели мне надо было с тобой тащиться?
– А мне шузы эти нравятся, – поддержала Матвея Сонька, – Юлька, всё хорошо! Ему унисекс идёт.
Юлька успокоилась, но не полностью. Продолжая щуриться на Матвея, она сказала:
– Снимай ботинки с колготками.
Щёки рослой блондинки вспыхнули под тональным кремом.
– Это ещё зачем?
– Так надо. Снимай.
Матвей подчинился. Юлька и Сонька стали рассматривать его ноги.
– Да можно их и не брить, – заметила Сонька, – он ведь будет в колготках.
– Его из них могут выдернуть в один миг, – возразила Юлька, – надо побрить. И ногти отпидорасить. Ты маникюрный набор купил?
– Тогда уж давай отбреем у него всё, что болтается, – предложила
