картину перед ним, схватил его и переполз в другую комнату. Открыв его, на последней странице он увидел запись, сделанную, по-видимому, дрожащей рукой второпях.
«8 июля, 2010 год, время 02:47. Это моя последняя запись. Я так дальше не могу. Эта деревня проклята! Чёрт побери, моих друзей убили мертвецы! Я схожу с ума… Меня явно сюда манило это чертово проклятие, из-за которого здесь все это происходит, я, как истинный кретин, заманил всех в опасную ловушку! Мистика не выдумка! Я больше не могу это всё терпеть! Рустам, прости меня! Если выживешь – то навсегда забудь сюда путь, удали наш сайт и сделай так, чтобы больше ни одна душа не узнала о нас и об этом месте! Ровно, как и о том, что здесь было! Прощай!
Кемеров Иван Дмитриевич, 1987-2010 гг. жизни».
Отбросив журнал в сторону, Рустам с пустым взглядом подошёл к двери, в последний раз оглянувшись на раскачивающийся труп предводителя «Блэкстримов». Выбравшись из дома, он сразу же поймал на себе взгляды мертвецов и пустые глазницы собак, которые стояли на расстоянии метра от дома. Рустам осматривал их всех с безразличием, страх будто куда-то испарился. Скинув с себя грязную ветровку, он откинул её в сторону.
– Жрите, уроды. Я весь ваш.
После этих слов он закрыл глаза. Рустам чувствовал, как они приближаются к нему. Медленно, не торопясь. Он уже чувствовал холодные костистые пальцы, дотрагивающиеся до кожи…
Дотронувшись до Рустама, мертвец завопил и отдернул руку, будто обжёгся. Упав на землю, он начал корчиться, после чего застыл в скрюченной агонирующей позе. Мёртвецы, посмотрев на своего павшего собрата, отошли от парня, перекидываясь взглядами. Из толпы вышел тот самый старик, убивший Михаила и Артёма. Подойдя поближе к Рустаму, он встретился с ним взглядом и улыбнулся. Лицо и борода, как и старенький пиджак, были испачканы уже сворачивающейся темной кровью.
– Знаешь, друг мой, – начал он сиплым голосом. – Ты намного сильнее, чем я думал.
Рустам неотрывно, с холодным безразличием, смотрел на старика.
– Медальоны у тебя на шее! Заговоренные. Необычные.
Пожевав губу, старик перевёл взгляд на землю и начал медленно ходить из стороны в сторону.
– Хочешь увидеть своих друзей? – медленно спросил он у последнего искателя.
Рустам, не спуская глаз, медленно кивнул головой в знак согласия. Из-за дома вышли Михаил, Леонид и Артём. Но уже какие-то не те. Они были бледны, глаза потеряли свой блеск. Навсегда. На ногах, животе, лице и шее у Чернышова до сих пор были видны следы от борьбы с собаками, запёкшаяся кровь на рубашке у Артёма, глубокие раны в животе и рваное горло у Михаила… Они стояли и молча смотрели на него, будто осуждая за то, что их друг отказывается от серьезного предложения.
– Да, ты правильно думаешь, – продолжал старик. – Они все уже мертвы для тебя. Но живы для нас. Теперь они – жители этого посёлка, и с утра я, как единственный хранитель, вырежу для их дома новый крест. А скоро встретим и самого хозяина – Ивана Кемерова. Они будут жить с нами, заниматься обыденными делами, пасти скот и вести свой сад и огород во имя Черного Яра. Нам также нужны новые шахтёры. Деревня должна жить.
Старик остановился на месте и задумался.
– Рустам, так ведь тебя зовут, правда? Что ты теперь будешь делать? – услышав в ответ только молчанье, старик продолжал. – Вернёшься домой? Один? У тебя не будет твоих друзей, только воспоминания, которые будут сводить тебя с ума! Но я готов пойти ради тебя на уступки. Нашему посёлку нужен новый хранитель, который живёт и днём и ночью, в отличие от остальных жителей, пробуждающихся только в темное время суток. Я хочу, чтобы им был ты. Вместо меня. Ты будешь знатным человеком в Малых Рудниках! Кроме того, ты не будешь заниматься рутинной работой, для тебя всегда будет готов хлеб и накрыт стол, если ты захочешь есть! Тем более, здесь останутся твои друзья, и ты сможешь жить с ними общей жизнью, как жил раньше. Только уже в тишине и спокойствии! Разве тебе не хочется такой жизни?
Рустам молчал. Старик не отрывал взгляда от него, и парню казалось, будто его зрачки пульсируют, их чернота понемногу заполняет его разум, удушая тревогу, вселяя долгожданное спокойствие.
– Всё, что тебе нужно сделать – это избавиться от медальонов. Я обещаю, что всё пройдёт быстро и без обмана, на глазах твоих друзей клянусь!
Рустам повернул уставший взгляд на своих мёртвых друзей. Они стояли и пытливо ждали ответа.
– Что ты выбираешь? – для уточнения спросил старик.
Рустам отвёл взгляд от друзей и посмотрел себе под ноги. В его голове стояли два черных пульсирующих зрачка старого смотрителя-убийцы. Он вспоминал родителей, свой дом, былое время, жизнь в поездках. Теперь все это казалось таким ненужным, несерьезным.
И поднялась рука вверх. Потянулась к шее. И лопнула верёвочка, державшая медальон…
…Рустам проснулся рано утром в своём доме. В соседних комнатах спали собратья-искатели. Хорошенько потянувшись, он зевнул и поднялся с кровати.
– Ты куда? – спросил сонный Иван, услышав шорохи.
– Куда, куда… на дорогу, охранять…
Эпилог.
С тех пор больше никто не слышал о «Блэкстриме». Сайт их запаршивился и потерял всех своих фанатов и посетителей, которые уже нашли себе более современных идолов-искателей. Самих пропавших парней искала милиция вдоль дороги, по которой приблизительно ехали молодые люди, но был найден только россыпь странных медальонов, которые узнала мать Рустама и оставила его в память о сыне. Также был найден ВАЗ 2107 белого цвета, принадлежавший пропавшему Михаилу Лебедеву. К поискам подключались различные поисковые отряды, местность вокруг находок была проверена вдоль и поперек, но ни одной зацепки не было найдено. Спустя некоторое время сообщалось о новых пропажах на том шоссе рядом со степью. Ходили слухи о человеке, нашедшем странный потрепанный светло-коричневый журнал у обочины, принадлежавший пропавшему Кемерову Ивану Дмитриевичу. Мужчина показывал его милиции, но там лишь развели руками. Последний десяток записей будто велись на другом, никому не известном языке. Все подумали, что этот журнал был очередной псевдонаходкой, коих обнаружилось немало у различных подозрительных конспирологов и самопровозглашенных расследователей. «Черный Яр вернулся» – слова с последней страницы того журнала были единственным, что точно беспокоило и вызывало бурные обсуждения всех интересующихся данной историей.
