Посмотрите, он идёт спасать человечество, и он устал. Срамота.
– А позвольте, он даже не знает, как будет это делать.
– Меня порезали …
– Да хоть ноги оторвали. Ты себе представляешь Героя, который переживает, из-за того, что ему оторвало ноги? Нет? Вот и я нет. Так что идём, идём, идём.
Слава оступился и упал.
– Всё ребят, пришли.
– Это конечная.
– Дальше никак?
– Никак.
– Ну всё. Финита ля комедия.
Ярослав перевернулся на спину и сложил руки на груди. Как покойник.
– Этот же, вроде говорил, что недалеко.
– Ну видишь, как выходит.
– Удивительно глупо получается.
– Глупо и холодно.
– Я вот в толк взять не могу: неужели одно существо может так кардинально повлиять на мир?
– Дед Мороз, например. Или Карачун. Как там его правильно?
– Ну неужто он один способен запустить ледниковый период? Неужели он один дарит радость под Новый год, хранит его традицию?
– Нет. Далеко нет. Радость у людей общая. И дарят её друг другу именно люди.
– А бородатый дед?
– Не знаю. Грамотный организатор и оформитель?
– Получается, что не только он, но и каждый из людей – дед Мороз. То есть может им стать если принесёт кому-то радость.
– Может быть. Может быть. Холодно, однако.
– Так что же выходит: один влияет на многих или многие влияют на одного?
Солнце на несколько секунд скрыло пролетавшее облачко.
– Наверное, каждый влияет на каждого.
– Да нет.
– Да да. Что я великого совершил в жизни? Пока ничего. Но! Меня каждый день кто-то видел, я совершал дурные и хорошие поступки. Все они не прошли бесследно и на кого-то да повлияли. И на меня такие мелочи оказывали воздействие. Все связаны. Все – один большой организм.
– И только я тут мёрзну.
– Я сейчас вне системы. Нужен я сейчас кому-нибудь? Нужен. Уж время прошло. Наверняка ищут. Волнуются. Или нет. Вдруг этот бледнолицый сделал так, что обо мне все забыли?
– Глупо получается. Очень глупо.
Ярослав прикрыл глаза и стал ждать. Он чувствовал, как коченеет его тело, как от крови набух рукав, как жгло плечо и как зудели ладони и стопы. Он старался не думать об этом. Разве это важно теперь? Нет. Ведь он опять, в который раз, не успел. В который раз? Наверно в последний.
—Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе красная?
– Тебе честный ответ или Рождественский?
Кощей присел над Славой и быстро провёл пальцем поперёк груди и вдоль частично утерянных пуговиц костюма. Ткань тут же уплотнилась, дыры затянулись, мокрый рукав разгладился и просох. Крови на нём больше не было. По всему телу Ярослава разлилось приятное тепло. Боль в руке прошла, а усталость, и хандра отодвинулись на второй план. Вместо них появилось чувство воодушевления и желание действовать. Слава улыбнулся.
– А я думал, ты не придёшь.
– А я думал, что тебя нечисть в лесу растерзает. Придётся тебя по кусочкам разыскивать и склеивать.
– А что так тоже можно?
– Да.
– Потрясающе! Ладно, пойдём. Сам говорил, опаздываем.
Спустя полчаса Кощей Бессмертный и Ярослав вышли к отвесной скале. Из неё ледяными складками спускался водопад. У самой земли он обрывался, нависая грузной массой, исторгающей из своих недр поток воды, который утекал через поле, куда-то вправо, с лёгким урчанием. Прямо на водопаде стоял бревенчатый дом.
– Ну и как мы туда заберёмся?
– Легко и непринужденно. Сгруппируйся.
– Чего? РАЗРАЗИ МЕНЯ ГРОМ!
Не успел Слава опомниться, как Константин Афанасьевич зашвырнул его высоко вверх.
– Да не ори ты. Поймал. Осторожно, не поскользнись.
Кощей, уже стоя перед дверьми дома, осторожно поставил Ярослава.
– У меня, с вашими штучками, чувство удивления совсем атрофируется.
– Ну- ну.
Константин приложил ладонь к двери и пошептал над ней. Та посерела и покряхтывая приобрела чуть более угловатую форму. Дерево стало камнем. Маленькая трещинка – и вот камень рассыпался на кусочки.
– Прошу за мной. Прибирать не будем.
Оказалось, что деревянная изба была лишь надстройкой. Сам дом простирался глубоко внутрь горы.
– Я уже обрадовался, что пришли, а тут снова эти коридоры.
– Не отставай. Тут уже почти совсем. Приготовься, сейчас его увидишь.
Всё красиво. Везде чисто. Празднично. Вдоль стен развешаны гирлянды. Повсюду новогодняя утварь разных времён и традиций. Идёшь среди этого, настроение само собой поднимается. Хочется всех простить, всем помочь. Каждый предмет просто излучает радость. Сколько свечей на стенах! Пылают ярко, озорно. Одна, две, три … хм, а эта потухшая. … Или вот те же гирлянды. Бумажные, электрические, отваливающиеся … Хвоинки на полу … ёлочный шар тоже … А вот подошли к дверям. Какие двери! Они инеем разукрашены и, что примечательно, самым настоящим, не нарисованным. Он здесь.
Константин Афанасьевич и Слава вошли в просторную комнату. Первым, что бросилось в глаза, была огроменная куча писем, целиком закрывавшая стену слева.
Некоторые письма громоздились аккуратными стопками. Другие лежали в беспорядке по всему предоставленному им пространству. В частности, на строгом шкафу с львиными лапками и на увесистом сундуке, отдыхавшем в углу. Еще отдельные ровные стопочки заняли место на полке и на широком столе у противоположной стены. За столом сидел старец. У него была длинная густая борода. Не седина была в ней, а серебряный блеск. Он был широкоплеч. Склонившись над столом, он внимательно читал одно из писем. Одеждой деду служил белый кафтан с красной каймой на рукавах. Старец поднял глаза.
– Дед Мороз, здравствуй, это я! Извини, что без стука. Угадай кого к тебе привёл!.. – живо начал Кощей и осёкся.
В следующее мгновенье Ярослав почувствовал сильный толчок и слёту врезался в ту самую кипу писем, подняв целый их ворох в воздух. Константин едва успел откинуть своего юного товарища. Пенящийся пучок силы ударил по Бессмертному. Кощей устоял. Субстанция, походившая на жидкий свет, стекла к его ногам. Пол под ними очень скоро покрылся гнилью. Слава увидел за столом вместо деда ту самую девушку. Марра. Несколько секунд Она смотрела на Константина Афанасьевича. Он отвечал ей тем же. И понеслась. Разметав ещё больше писем, в Кощея полетел стол (это Марра его легонько поддела снизу рукой), но не успел он пролететь и половины положенного расстояния, как был разрублен на половинки.
Те ещё не долетели до противоположной стены, как Марра оказалась над Славой и потянулась к нему. Константин мгновенно возник между ними, преградив путь Смерти.
Шшша-а-а-а – Марру отбросило. Обломки стола завершили свой полёт.
– Вот это скорость! – изумился Ярослав про себя.
Кощей сделал выпад мечом. Марра уклонилась, взлетев к потолку. Там, зависнув, она развела перед собой руки. Белая вспышка – и сверху посыпался град из ледяных игл. Кощей стал вращать своё оружие, отбивая их и тем самым спасая Славу. Марра, прямо в воздухе, разделилась надвое. Знаете, когда дрожит струна, то видишь вместо одной струны две? Вот так же выглядело разделение богини смерти на двух абсолютно одинаковых девушек. Теперь два потока шипов летели в Ярослава, который вжался спиной в бумаги. Он хотел бы сейчас целиком
