находилась аккурат за топями, вот и запомнилось легко – Зато́пье, а род разве упомнишь… – отмахнулась ведунья.
Доброми́р пожал плечами и глянул на главу. Древний старец продолжил свой рассказ:
– После, ездили в те края, но ничего не нашли. Те места изменились, их тогда прозвали Синеле́сьем.
– Почему – Синеле́сьем? – не удержался от вопроса Доброми́р.
– Там, наша вечная зелень мира сменилась синевой, – ответил старец и продолжил: – Также поговаривали, что позже кто-то еще туда ездил и заметил пару торчавших из болот верхушек крыш от домов, но отправленные туда охотники не нашли деревни.
Доброми́р потеребил себя за короткую бородку, размышляя.
– И что ты думаешь, сынок? – участливо спросила ведунья.
– Как выглядит этот Затенё́тник, – твердо решив, спросил Доброми́р.
Ведунья переглянулась с главой рода и прикрыла глаза. Глава огладил свою седую бороду, промолчав.
– Поймите, мне жизни уже нет от этого мо́рока, – понимая неуверенность старожил Светозна́тцев, начал Доброми́р. – Ведь отец сам меня к вам отправил.
– Ну, что ж… – вздохнул глава рода, – говори, старая.
А сейчас Доброми́р поверил старой ведунье, которая наказывала ехать по длинной дороге, огибая лес Подува́л у гиблого дубо́вника, так как короткая дорога оказывалась последней для путников-смельчаков. Не успел Доброми́р проехать и пары сотен шагов по сокращенному пути, как шумный лес внезапно стих. Миг и пропали все звуки. Ни птиц, ни ветра, шумящего листвой. Он даже не стих, а замер.
Доброми́р остановил коня и завертелся в седле, разглядывая лес и прислушиваясь. Жизнь будто остановилась в движении, и тут он услышал в звенящей тишине шаги. Словно прямо на него идет огромный жеребец, ступая и сотрясая землю, но дорога была пустой. На ней даже не было следов, подтверждая, что она не пользуется спросом у путников. Доброми́р спрыгнул с коня и, придерживая его за морду, чтобы тот испуганно не ржал, повел животину с дороги под невысокий увал.
Когда они спустились, Доброми́р уложил коня, прикрыв его глаз и все также придерживая морду, успокаивающе шептал. Шаги жеребца–гиганта приближались. И тут Доброми́р сам задержал дыхание.
Глядя снизу из-под увала на дорогу, он увидел жеребца… Нет, он не был таким огромным, как слышалась его поступь, обычный, хоть и ухоженный, племенной конь, но с гладкой, совершенно белоснежной кожей, с длинной до земли гривой и хвостом, тогда, как родовые кони были немного мохнатыми.
Еще удивило Доброми́ра то, что на спине белого скакуна стояло белое блюдце с зажженной на нем свечой и пламя свечи при движении даже не колыхалось, будто огонь замер вместе с лесом.
Завороженно глядя на шествие этого животного, Доброми́р не забывал поглаживать своего скакуна, успокаивая. Сколько прошло времени, пока белое животное не скрылось из виду, Доброми́р не знал, но едва оно исчезло, затаившийся под увалом человек вдруг услышал многоногий топот табуна коней и дикое ржание. Доброми́р завертел головой, но ничего не увидел. Звук обезумевших животных также внезапно исчез, как и возник.
Просидев еще какое-то время и не услышав больше ни звука, Доброми́р поднял своего коня и осторожно выбрался на дорогу, замерев, как вкопанный. Ранее не тронутая никем пыльная дорога была сплошь истоптана конскими копытами.
«Что за наваждение?» – резко обернулся Доброми́р, но в обратной стороне, куда прошествовал идущий ему навстречу белый конь, никого не было.
Не испытывая судьбу, Доброми́р запрыгнул в седло и пришпорил коня, несясь галопом, в надежде побыстрее преодолеть оставшееся расстояние. В это время лес вновь ожил.
Больше на его пути не попадалось странностей и обрадовало то, что давно брошенная дорога к Зато́пью все-таки сохранилась. За несколько дней Доброми́р добрался именно до гнилостных топей. Здесь нельзя ошибиться, перед ним было Синеле́сье. Он словно перешел черту в другой мир. Вот его окружает веселящийся зеленью на солнце такой родной лес, а шаг вперед – и цвет поменялся на синий. Вроде все то же самое, но ощущение чуждости моментально обуяло путника.
– Хорошо, – настраиваясь, выдохнул Доброми́р. – Дорога не прекращается, значит, я еду в правильном направлении.
Конь остановился и не захотел двигаться дальше. Доброми́р наклонился к его шее, погладил по мохнатой коже, шепотом попросив:
– Давай, родной, мне нужна твоя помощь. Поехали вперед.
Конь недовольно заржал, но сделал следующий шаг, заходя глубже в Синеле́сье.
Глава 3
Деревья-исполины уже давно сменились на мелкие и корявые. Справа от одинокого путника тянулись гнилостные болота. Дорога огибала булькающие и чавкающие топи. Среди небольших мохнатых синей травой участков, разделяемых водой, проползали покровы рваного тумана.
Почти день Доброми́р объезжал топи и ближе к вечеру увидел деревню… Да, она выглядела заброшенной, оставшиеся без хозяев дома, покосились. На крышах местами проросли кусты и сочная синяя трава. Из окна одного дома, изгибаясь ломаным стволом, росло небольшое деревце.
Приблизившись к окраине пустеющей деревни, конь Доброми́ра вновь остановился, взволнованно приплясывая и мотая головой. Его ржание было напуганным, яблоки глаз бешено вращались.
Пожалев животное, Доброми́р спрыгнул на землю и отведя скакуна подальше от домов, перекинул поводья на сук деревца.
– Жди меня здесь, – улыбнулся он скакуну, погладив его по морде.
Оставив верного коня подальше от домов, Доброми́р двинулся по ближайшей улице.
– Чего тебе, потеря́шный? – послышалось из-за спины и Доброми́р резко обернулся.
В конце улицы, откуда он пришел, стоял маленький, сухощавый старичок в обветшалой одежде. Его грязно-седые длинные волосы и борода торчали клоками.
– Ты это кому, дед? – нахмурился Доброми́р. – И откуда ты здесь взялся? Ты местный?
Неожиданное появление живого человека в этих местах озадачило Доброми́ра. Но не успел он моргнуть, как стоявший в метрах пятидесяти от него старичок вдруг мгновенно сократил расстояние вдвое, оказавшись слева у дома с обвалившейся крышей, при движении нереально быстро семеня ногами в лаптях. Доброми́р моргнул еще раз и очередное моментальное перемещение странного жителя остановило его в двух шагах от опешившего Доброми́ра.
Старичок склонил голову на бок и внимательно посмотрел на могучего молодого воина снизу вверх.
– А, так ты за сорняком приплёлся… Затенё́тник тебе нужон? – улыбнулся дед.
– Сорняк? Если это сорняк, то, как он поможет вылечить? – не понял Доброми́р, даже забыв о странном поведении старичка.
Тот улыбнулся.
– Тебе же не тело, а душу лечить надо… – сказал старичок, глядя прозрачными глазами на Доброми́ра, и от его взгляда стало не по себе.
– Откуда… – начал Доброми́р.
Старичок махнул сухонькой рукой в сторону дальней окраины деревни, перебивая.
– Тебе тудыть, – пояснил он. – Только остерегайся Люту́ньи…
– Это еще кто? – вновь нахмурился Доброми́р, поправил меч у пояса и стал цепко осматривать деревню.
– Этоть болотная ведьма. И ты здеся из-за нее… – добавил старичок.
– А ты откуда знаешь? – спросил Доброми́р, повернувшись к старичку, но того и след простыл.
В следующий момент окружавшие его дома начали погружаться в ставшую вдруг жидкой, заболоченную почву. Доброми́р напряженно завертелся на месте, но спустя мгновение от деревни не осталось и следа, а болото затянуло туманной
