злой фокус. Главное – отвлечь внимание зрителей.
– Да, – подтвердил Джо, положив руки на плечи Финну. – Всё выглядит так, будто она говорит на самом деле, прямо сейчас, в микрофон. Но это просто поддельная запись, которую приготовили заранее. Правительство может уничтожить кого угодно, следя за тем, чтобы люди не видели и не слышали ничего, кроме лжи. Вот против чего мы боролись – ваши родители и я. И другие. Мы собирали доказательства преступлений наших правителей – доказательства, которые невозможно отрицать. Мы думали, что под защитой другого мира у нас будет время собрать всё воедино. Но… наше правительство обнаружило и тот мир.
– Ну и место, – сказала Натали таким тоном, как будто ей тоже хочется кому-нибудь врезать.
Финн что, единственный, кто по-прежнему ничего не понимает?
– Но я же сказал людям правду! – заявил он. – Они меня слышали! Почему это не сработало? – И он снова пережил ужас той минуты, когда пожилая дама схватила его за плечо и прошептала: «Прячься, не то тебя схватят!» И он увидел, выглянув из её пальто, с каким кровожадным выражением на лице озираются люди.
Финн никогда раньше не видел такого. И уж точно никто не смотрел так на него. «Но ради спасения мамы я сделаю это ещё раз», – подумал он. Ведь так? У него хватит смелости?
Джо покачал головой. Похоже, он больше ничего не мог.
– Тебя слышали только несколько человек, а потом появилась охрана. Хорошо, что я оказался поблизости. Слабый голос маленького мальчика – против целого правительства… нет, так не получится. Нужно, чтобы тебя услышал сразу весь зал. Да и то…
– Но нас выручила одна старушка, – сказала Эмма, обхватив подбородок ладонью, как будто это помогало ей сосредоточиться. – И она не показала нам сердечко. Значит, она не сотрудничала с вами и с мамой, так?
– Не знаю. – Джо беспомощно развёл руками. – Мы действуем тайно… каждый знаком не более чем с одним или двумя другими.
– То есть, может быть, втайне на нашей стороне МНОГИЕ! – возбуждённо заявил Финн. Он ткнул Эмму в спину, как будто они вместе до чего-то додумались. – Люди просто должны знать, что надо объединиться! Все, что нам нужно, – дать маме микрофон… настоящий микрофон. И она скажет прямо со сцены, где правда, а где ложь. И тогда…
– Хм, – сказал Джо, постукивая себя пальцем по щеке, словно ему это тоже помогало думать.
Неужели он принял идею Финна всерьёз?
– У вас был тот маленький электронный прибор, который сбил с толку охрану, – взволнованно добавила Эмма. Глаза у неё сияли. Финну очень нравилось видеть сестру такой. Он сразу понял, что Эмма усиленно думает.
– А у вас, случайно, нет спрятанного микрофона? Мы могли бы бросить его на сцену… Ну, не знаю, должен же быть какой-то способ! – произнёс Финн.
Он перевёл взгляд с Эммы на Чеза, потом на Натали, потом на Джо. Чез и Натали, судя по всему, тоже старательно соображали.
А Джо отступил за колонну. Он сдался.
– Простите, – сказал Джо. – Но никакого счастливого финала здесь не будет. Видите прозрачную стену, которая отделяет толпу от сцены? – спросил он, указав пальцем. – Мы не сможем преодолеть её и спасти вашу маму, если идея с микрофоном не сработает. У каждой двери стоит охрана. Мы подвергнем себя ещё большей опасности. Охранники отнимут у вашей мамы микрофон прежде, чем она успеет сказать хоть слово.
Чез ссутулился. Эмма опустила голову. Финн усиленно заморгал, стараясь удержать слёзы, которые грозили покатиться по щекам.
Но Натали внезапно выпрямилась и посмотрела через голову Финна. А потом схватила всех троих за руки и развернула к экрану.
– Ребята, ребята, ребята! – зашептала она. – Вы видите то же, что и я? Или мне просто мерещится, потому что… – Натали рассмеялась странным полузадушенным смехом, – потому что мне очень этого хочется? – Она указала на экран.
Финн изо всех сил старался не обращать внимания на то, что говорил у него за спиной громкий мамин голос. И в целом он даже преуспел. Ему уже удалось не смотреть неотрывно на её лицо.
Но мамино лицо исчезло с экрана, сменившим другим, тоже женским. У этой женщины были длинные распущенные волосы и воротник с оборками. А ещё – гордо вскинутая голова, властный подбородок и решительный взгляд, словно говорящий, что она не потерпит никакого вздора.
– Видите?! – Натали то ли смеялась, то ли плакала. – Это моя мама! Она пришла спасти нас!
– Нет, – сказала Эмма. Ей показалось, что она совершает самый жестокий поступок в своей жизни – ведь она убивала надежду Натали. – Это здешняя версия твоей мамы.
Натали прищурилась. Губы у неё задрожали:
– Нет.
– Да. Когда твоя мама высадила нас возле нашего дома, на ней была ярко-зелёная спортивная рубашка, – сказала Эмма. Никогда ещё ей не было так тошно от логики. – Думаешь, она съездила домой и переоделась, прежде чем пойти за нами? Посмотри, на этой женщине МАНТИЯ. С какой стати твоей маме так наряжаться?
– И перед ней стоит табличка, на которой написано «Судья Сюзанна Моралес», – тихо добавил Чез. – Твоя мама не судья.
Натали издала приглушённый вой и отвернулась, скрывая лицо.
– В нашем мире мама Натали очень милая, – произнёс Финн. – Может быть, госпожа Моралес в этом мире тоже ничего? Если она судья, может, она скажет: «Тишина в зале суда!» – и отпустит нашу маму?
Эмма поняла, что ей придётся использовать логику против Финна. Он, очевидно, забыл: рассчитывать, что кто-либо и что-либо в этом мире окажется таким же, как дома, не приходится. В этом мире миссис Чилдерс вела себя не так радушно, как их знакомая соседка; здешняя версия дома Грейстоунов была не такой приятной и радостной. Какое бы различие исходно ни разделило два мира, круги по воде разбежались очень далеко.
Но разве Финн сможет понять это, если даже Эмма понимает с трудом?
Прежде чем она успела что-либо сказать, Джо выскочил из тени. Он отпихнул Чеза, Эмму и Финна, схватил Натали за плечи, развернул девочку и посмотрел ей в лицо.
– Ты дочь Сюзанны Моралес? – спросил он. – Кто твой отец? Он… он…
– Род-джер Мэйхью, – запинаясь, проговорила Натали и вырвалась. – Не трогайте меня!
Джо наклонился, как будто хотел обнять её, но вместо этого почтительно отступил на шаг. Его лицо, которое минуту назад было таким жалким, теперь сияло радостью.
– Значит, вы трое пришли в этот мир вместе с Натали Мэйхью, – пробормотал он. – Натали МЭЙХЬЮ. У которой такие же гены, как у дочери здешних Сюзанны Моралес и Роджера Мэйхью.
