увидишь! – пылко заверил его Эдриан.
– Себя вытащи, умник, и девушку. Ты тоже меня спасаешь? – улыбнулся мне Льюис, на миг став очень похожим на брата.
– Не только, – возразила я. – Я еще и остальных захватить надеюсь. Кал, где Морис?
Наши с полуэльфом камеры находились по одной стороне, так что увидеть его я не могла.
– На свободе, можешь за него не переживать, – словно выплюнул Кальген.
– Это обнадеживает! И как ему удалось? Почему вы не с ним? – засыпала я вопросами товарищей по несчастью.
Из-за решеток донеслись смешки и комментарии: «Новенькие».
– Скорее, он больше не с нами, – зло заметил полуэльф. – Хотя тебе бы тоже лучше согласиться.
– На что? – не поняла я, предчувствуя подвох.
– На сотрудничество. И присягнуть на верность Ровене, дав клятву подчинения.
– С этого момента поподробнее, – попросил Эдриан. – Что вообще происходит?
– Ох, братишка, ты даже не представляешь, во что влез, – вздохнул Льюис, поочередно посмотрев на нас. – Ровенские артефакторы нашли способ перехватывать сообщения переговорников или выводить их из строя.
– Это мы уже поняли, – отозвался напарник. – И зачем это все?
– Стратегическое преимущество в войне.
– Война? – не поверил парень, а я почему-то даже не удивилась.
– Да, Эд, – подтвердил Льюис. – Они лишают нас связи. Переговорники станут бесполезны, самые сильные и быстрые курьеры у них в руках, во всяком случае – большинство. И ровенцы предлагают выбор: или ты со всеми клятвами переходишь на их сторону. Или… Дарко, главу «Грифонов», запытали, он категорически отказался давать клятву. Нас пока держат, но не думаю, что это надолго, по-моему, они уже достаточно подготовились. Так что, Эд, хватайся за любую возможность свалить, ты вообще ровенец. И девушку вытаскивай.
Вот это мы встряли…
Зато теперь все встало на свои места. Лишить переговорников, на которых держится вся связь. Убрать курьеров, способных худо-бедно переговорники заменить. И наши войска останутся глухими и слепыми.
Кто бы мог подумать! А я ещё недоумевала: почему мы, а не казначеи? А ведь правильно. Зачем им размениваться на отдельных людей, когда скоро у них в руках окажется вся страна? А территориальные притязания у ровенцев к нам имелись давно, как и многочисленные счёты и обиды.
И Мор согласился работать на них.
Ну что ж, он всегда спасал свою шкуру любыми средствами. Да и неизвестно, как я запою после первого же «разговора по душам» с нашими тюремщиками.
Мой браслет сняли, надевая наручники. Браслет Эдриана остался валяться на земле, не знаю – подобрали его или нет. Все мои вещи у некроманта. Мы сидим в пещере за решеткой.
Вот тебе и слетали на разведку…
18. Разрыв
Из разговора с другими курьерами мы узнали, что ловили всех разными способами, на нашей территории промышлял не только некромант. Потом перевозили через границу, что любопытно, беспрепятственно как с нашей стороны, так и с ровенской. Значит, есть у нас какая-то лазейка и предатели, так что хорошо, что мы не обратились к пограничникам сразу.
Впрочем, какая разница? Итог был бы тот же и в том же месте.
Курьеров доставляли сюда и предлагали нехитрый выбор: или сотрудничество, или смерть.
Ровена готовилась к войне по полной.
Не все доверялось переговорникам даже раньше. Есть послания, которые невозможно через них передать: бумаги с печатями канцлера и парламента всегда возились нарочными. Опять же, военные планы и секретные поручения. Мне не давали, конечно, но и наша доставка перевозила подобные пакеты с документами.
А «Пегас» на них и вовсе специализировался.
Браслет ведь можно и с трупа снять, чтобы получить нужную информацию. А бумага заговаривалась куда лучше, вплоть до связки с жизнью курьера.
К тому же ровенцы понимали, что если они создали технологию, то рано или поздно ее или повторят, или украдут. Так что на переговорники ставку не делали, решив, что курьером оно всяко надежнее. А уж если курьера связывает магическая клятва…
Все это я узнала за пару часов бесед, в ходе которых курьеры щедро делились воспоминаниями о своем пленении и последующих днях, проведенных в камерах. О методах склонения их на сторону Ровены особо не говорили, но у всех был такой побитый и изможденный вид, что лишних слов и не требовалось.
Перейти на другую сторону и дать клятву согласилась примерно половина из наших. Несколько особо принципиальных вроде Дарко не дожили до сегодняшнего дня.
Что делать мне и как дальше себя вести – я не понимала.
Но сражаться за Ровену…
Не то чтобы я была такой уж патриоткой, готовой отдать жизнь за Родину. Скорее наоборот, отдавать жизнь за что бы то ни было я точно не готова. Но участвовать в войне на стороне тех, кто ловил и убивал наших курьеров, морил голодом и избивал…
Именно здесь я вспоминала ту самую «цеховую» солидарность, о которой упомянул некромант.
Да и не стоит забывать, что сражаться придется не просто на стороне Ровены, а против Вилара. И для меня, виларки, это звучало уже как-то иначе…
Местное меню, прямо скажем, не впечатляло. Стакан ледяной воды с сильным привкусом железа, видимо недалеко есть источник и залежи руды, и странного вида безвкусная каша, которой я бы с удовольствием предпочла сухари. Но выбирать не приходилось.
А к вечеру пришли за Эдрианом.
Тот самый нелюбезный маг, встретивший нас у реки, и еще двое, кажется, из этой же компании.
– Вставай, – недовольно приказал он, отпирая решетчатую дверь. – На выход.
– Зачем? – Выходить Эд не спешил.
– Отправим тебя к папочке, пусть дальше сам с тобой разбирается, – поморщился мужчина.
– Я не уйду без брата и девушки, – уперся напарник.
Дурак… во дурак…
– Тебя никто не спрашивает! – закипел маг и кивнул своим спутникам.
Те шагнули в камеру. За стеной послышалась возня, сдавленные крики, позвякивание цепей.
Маг наблюдал за этим, все больше свирепея, а потом жахнул каким-то заклинаем, что отдачей прилетело даже мне через стену.
Наблюдавший с другой стороны Льюис, больше всего напоминавший сейчас голодное умертвие в клетке, едва ли не зарычал и вцепился до побелевших костяшек в прутья.
– Переведите всех троих в нижние камеры, раз они такие неразлучные. Пусть посидят в темноте и сырости денек-другой и подумают, – приказал маг своим пришибленным подельникам. – Нашел, умник, где права качать. Папенькин сыночек, а все туда же.
Видимо, кому-то такого крутого папеньки не досталось, вот и бесится.
Язык я на всякий случай прикусила. В целях профилактики словесного поноса, так сказать.
Двери открыли, и нас потащили куда-то вниз по коридору. Кальген успел махнуть мне на прощание.
Место, где мы теперь оказались, было куда более жутким. Реально темно и сыро. Из света – тусклый фонарь, почти не освещавший даже пространство вокруг себя. В камерах, по которым нас распихали, и вовсе царил такой густой мрак, что даже находиться в них было жутко. Казалось, что здесь можно не просто потеряться, а раствориться. Эдриана заволокли последним.
И мы остались втроем в темном каменном мешке,
