на землю и ловко усадил себе на плечо, поднимая над толпой.
— Видишь, прет мимо очереди молодой наглец, шире меня плечами и чуть ниже? — встряхнул маг мальца, чтобы тот пришел в чувство. — Одет как я, да еще в перчатках.
Воришка лязгнул зубами и недовольно ойкнул от прикушенного языка, но через какое-то время согласно кивнул, подтверждая.
— Вот на него хочу поставить. Все до единой монеты.
Сколько Кеош себя помнил, люди никогда не знали, чего хотят. Вот и напирающая толпа, рвущаяся вперед, робела и становилась безвольной, когда до линии стражи оставалось десяток шагов.
Все эти сотни и тысячи, что могли бы смять и получить силой все, что им нужно, опасливо смотрели на оружие в ножнах — которое еще надо умудриться достать и применить, когда толпа рванет вперед. Осталось выяснить, что за приз за ограждением, и дать пример остальным. Кажется, это путь можно пройти быстрее, чем казалось.
Тем сильнее кольнуло разочарование, стоило прислушаться к словам и вглядеться в детали. Где тон недовольства, где сказанные злым шепотом проклятия и опасливо выкрикнутые лозунги? Сотни и тысячи, зачем вы здесь? Всего лишь коснуться помутневшей сферы из горного хрусталя, что стояла на постаменте, сколоченном из досок? Не отнять, не задушить и не взять власть — а всего-то принять свою судьбу, оставив серебрушку в жадных руках распорядителя?
Этот город разочаровал Кеоша во второй раз. Первый — когда он не увидел признаки единовластия; той сильной личности, голова которой должна покатиться по лестнице вниз, пока холуи стаскивают тело с возвышения и освобождают для архимага трон. Все вокруг пропитано отвратной анархией, сшито из сотен лоскутов подворий-крепостей и привычно окружающим настолько, что прольется немало крови, если взяться собирать под свою руку…
— Без денег прочь из очереди, — окликнул его распорядитель, разодетый в шелка и золото.
Оказывается, архимаг уже вышел за линию стражи — или толпа отступила чуть назад, выпуская паренька вперед. Легкий смешок и предвкушение забавы позади — да, так оно и было. Приняли злость и напряжение за растерянность, вот и сделали шажок, расступившись.
Что тут у нас? Кеош неторопливо оглянулся, рассматривая участок до стен местной академии, скрытый до того сценой с крикливым мужиком. Группы подростков числом в пять-десять человек, выстроенные полукругом — неофиты этого года? Если принять парочку взрослых подле каждого — похоже на правду. Еще одна группа стражи, вставшая за ними и прикрывающая низкий вход в стене. Люди на балконах, разглядывающие его со скучающим взглядом. Церковники — те тоже отдельно, приглашенными гостями расположившись на самом краю. Впрочем, приглашение — тоже показатель власти и влияния…
— Дайте ему кнута и гоните в шею! — не вытерпел распорядитель, хлестко обратившись к страже.
Загоготала толпа, жадная до развлечений, и сомкнулась за спиной Кеоша.
Тот бы, в общем-то, прошел и мимо них — а если понадобится, и по ним. Но куда интереснее было попасть за стены академии — и старец в юном теле показал распорядителю и толпе серебряную монету, решительно шагнув вперед.
Люди за спиной замерли в удивлении, но тут же зашумели вновь — на этот раз голосами, полными азарта.
«Ставки делают, что ли?» — хмыкнул Кеош, бросив взгляд назад.
Напирают, волнуются, трясут сжатыми в ладонях монетами и тыкают в его спину пальцем, обращаясь к одному из десятков представительных господ, стоящих у линии стражи. Ба, а это не иначе Филипп рядом с ближним из них, толкует о чем-то, указывая, то на какого-то пацана рядом с собой, то в его сторону…
— Ногами шагай быстрее, — проворчали с постамента. — Что замер? Монету давай.
Кеош нахмурился и дошагал до цели, бросив серебрушку распорядителю. Тот поймал ловко, но недовольно скривился от такого пренебрежения, резким движением подбородка указав на артефакт.
— Лапу свою на него клади. Будет толк — будет цвет. Не будет цвета — на все воля небес, — пробормотал мужчина, глядя на толпу и скучающе косясь на кандидата.
А затем замер, будто что-то разглядев, и коснулся сферы первый.
— Сбоку встань. И вот так положишь. Понял? — невозмутимо отодвинулся распорядитель обратно. — Все увидел? Чего ждешь тогда?
«Ведь что-то сделал, тварь!..» — нутром почуял Кеош подвох в чужом движении — явно лишнем и избыточном, подозрительно глянув на мутную сферу из горного хрусталя. Буквально принюхиваясь, подошел он ближе, рассматривая артефакт и не торопясь класть на него ладонь.
Что-то интересное виделось внутри — за видимой небрежностью и потрепанностью шара — но перепутанное в своем исполнении до той крайности, когда проще разбить чужую поделку и сделать заново, а не разбираться в хитросплетениях силовых каналов и движениях энергий. Но разобраться нужно.
— Еще раз показать? — поторопили архимага.
Взгляд говорившего мужчины смягчился, а сам он с легкой иронией вновь указал на шар. Мол, не тормози и проваливай обратно к неудачникам.
— Не нужно. Разобрался, — медленно качнул головой Кеош, положил ладонь на сферу, замыкая разорванный распорядителем канал и подавая толику сырой силы.
Шар обрел цвет. А толпа за спиной испуганно замолкла.
— Черный… — сглотнув, с испугом выдохнул распорядитель.
Как будто Кеош сам этого не видел! Вся сфера, от которой он тут же отдернул руку, представляла собой антрацитовый обсидиан. И что же, все демоны мира, это значит⁈
— Убийца!.. — громко шепнули за спиной.
— Убийца!!! — заголосили в полные легкие.
— Котят топил, — облизнув губы, старался быть спокойным Кеош, глядя на распорядителя. — Ведрами. Я принят?
— Постойте, это какая-то ошибка, — нервно улыбнувшись, распорядитель дернулся к сфере и коснулся ее рукой, возвращая обычное мутное бесцветье поверхности.
И контур, собака, вновь разорвал.
— Попробуйте еще раз.
— Вы приняты, — дернул нервы скрипучий голос с правого крыла выстроившихся дугой учеников.
— Кукольник, — зароптала с ненавистью и без грана почтения толпа.
Вслед за словами, выступил вперед бледный старик, с головой кутающийся в длинную серую шаль. Но Кеош смотрел даже не на него — а на то отребье, что стояло за его спиной. Три черноволосые девчонки с глазами гулящих девок-убийц, почуявших головокружение Силой во время промысла. Оттуда, понятно, и серебрушка. Ведьмы. Шестеро парней — трое из числа явно плуты, воры, каталы или иные, кому без разницы — с живого забрать свое или с мертвеца. Двое громил с тяжелым взглядом — эти, пожалуй, темную печать получили после
