забоя скота или работы мясником на рынке. Счастья в их глазах ни на гран — впрочем, нет и печали. И еще один паренек — белобрысый, простоватый, обаятельный, с открытой улыбкой — так бы и повесил, на всякий случай… Десяток с одиннадцатым. Неполный ковен, хоть сейчас звезду под ногами рисуй и свечи расставляй.
И ему — к этой мрази на один костер⁈
— Оп-па, и правда нет дара, — положил Кеош на сферу руку повторно, деланно вздохнул и поспешил с постамента назад.
Ну их, ко всем демонам этого мира…
— Ты принят, — одернул отступившего было Кеоша старик и властно посмотрел на стражу.
А та шустро сомкнулась, положив ладони на рукояти мечей.
— Дара нет! — заголосил нервно распорядитель. — Все видели.
— Заткнись. — коротко бросил ему мастер-кукольник.
— Но…
— Мне плевать на твои договоренности и твои деньги, — шепнул тот, проходя мимо.
Толпа не услышит, но Кеош был совсем рядом, невольно замерев от реакции стражников.
— Корона нуждается в твоих талантах, — будто выстрелила в его сторону костлявая рука, уцепив за плечо и с силой потянув к себе. — Пойдем, я познакомлю тебя с остальными, — с шипящим предвкушением произнес старик.
Шаль сдвинулась, обнажив острые черты бледного лица, будто ни единожды не видевшего солнечного света.
Кеошу только и оставалось, что шагать. Но голову он к толпе все-таки повернул, выглядывая в разношерстной людской массе одно лицо. И нашел-таки: ухмыляющееся, крайне довольное собой лицо темной твари.
Невольно глянул на сферу, еще недавно бывшую обсидианово-черной… Еще раз оглянулся на широкую улыбку и буквально побагровел от распираемой ярости. Печать убийцы, как же!..
— Р-родственник… — еле сдерживаемым рокотом произнес Кеош, шагая и не отрывая взгляда от Фила.
Это он! Все он, тварь!..
— Потом передашь ему весточку. — не заметил этого мастер, продолжая вести его за плечо…
— Уж я передам, — крутило архимага так, что мышцы кулака сводило судорогой. — Я уж передам.
Даже за десяток неспешных шагов, отделяющих подиум и кучку жмущихся друг к дружке «счастливцев» гнев не утихомирился — те аж отшатнулись, глядя настороженно. Чуют, псы — волк пришел.
— Наставник… а как к нам относится церковь? — вдохнув и выдохнув, успокоился Кеош и глянул в сторону смотрящих на него храмовников.
Вон как всполошились, глядят-то как заинтересованно, стряхнув всякую скуку, и переговариваются оживленно, тыкая в него пальцем.
Мастер недовольно глянул на ученика, покосился в сторону церковников, покривил тонкие белесые губы, но все-таки ответил — надменно и выспренно:
— Каждый год я отдаю им самого неуспевающего и бесталанного к искусству.
— С-сука! — не сдержался Кеош, вновь помянув Филиппа.
— Что⁈
— Я про родича, тварь такую. Под костер подвел своей серебрушкой.
— Ну уж, — хмыкнул наставник, проявив недюжинную отходчивость и где-то даже понимание. — Будь прилежен, и сможешь попросить у Короны его жизнь. Раз в год самый успевающий вправе завести себе куклу. Будешь дергать за веревочки, а он — танцевать, — хихикнул наставник так, что девчонок аж перекосило.
— Каждый сможет попросить, — добавилась в его тон вкрадчивость. — Жизнь врага ли, недруга, завистника. Так что либо вы, либо вас. Решать вам.
И лица многих отразили то задумчивость, то предвкушение.
Разве что у двух нормальных парней-мясников мелькнула тоска…
— Ну или продадите чью-то смерть, — заметил это наставник. — А твой родич все равно не жилец, — отчего-то отметил он.
— Это почему?
— Он на тебя большую сумму поставил, верно?
— Допустим, — нахмурился Кеош.
— А иначе бы этот, на постаменте, тебя спровадить не пытался, — отмахнулся от его неуверенности старик, оправив шаль. — Это жулье всегда тут было. Ему заплатят выигрыш, но с площади живьем не отпустят. Он должен был оплатить твою учебу? — чуть обеспокоенно дернулся мастер, проследив за взглядом Кеоша и уставившись вслед за ним на Филиппа.
— Нет, — скрипнул зубами архимаг.
Потому что эту тварь просто так не убить — но что он сотворит, если кто-то попытается, да еще в толпе…
Пока же Филипп выглядел просто улыбающимся счастливчиком, шумно и весело призывающим в свидетели весь честной народ, демонстрируя выигрышный билет с печатью букмекера. А сам мастер ставок, что стоял в десятке метров, хмурился и нашептывал что-то подручным. И сумма, по всей видимости, была позначительнее, чем весть о новом ученике кукольника — толпа шумела куда взволнованнее, чем в момент экзамена, а внимание полностью перешло на Филиппа.
Наконец, родич шагнул к ставочных дел мастеру — но через пару шагов уверенно повернул к линии стражи, нацелившись на постамент со сферой-артефактом.
— Мудро, — хмыкнул кукольник. — Этот тоже топил котят? — с иронией вопросил он.
Громко хлопнуло со сцены — растяпа-распорядитель неловким движением смахнул сферу с тумбы и еле успел ее догнать у границ платформы, чуть не растянувшись на настиле.
Толпа взревела довольным гоготом. Растянул в довольстве губы Кеош — как и люди букмекера по ту сторону от стражи.
— Прием продолжится после обеда! Всем разойтись! — гаркнул недовольно распорядитель, подбирая сферу. — Что прешь⁈ Видишь — упало, проверить надо!
— Да я не к вам, — весело отмахнулся от него Филипп, продолжив уверенный шаг к сцене.
— Стража!
— Я к святым людям, — не останавливаясь, взмахнул выигрышным билетом Фил. — Пожертвование передать и поклон от духовного наставника, вместе с рекомендательной грамотой!
— Не препятствовать! — зычным голосом донеслось от церковников, и стража встала как вкопанная.
— Тоже мудро, — закряхтел мастер, медленно разворачиваясь. — Нам, пожалуй, уже пора.
— Постойте, — недоумевал архимаг. — Но потом-то его все равно убьют?
— Кого? Нового храмового служку? — подтолкнул он Кеоша в плечо. — Сам же слышал про грамоту.
— Да какой он служка! Это мразь, заслуживающая сгореть живьем! — трясло Кеоша от вида коленопреклоненного Филиппа, над которым церковники благосклонно изучали потрепанные документы и выигрышный билет.
Документы — от какого еще наставника⁈ Деревенского храмовника, с его молитвами и главной книгой⁈ За спиной все прокрутил, болезным притворяясь, заранее готовился⁈
— С-скотина… — Истовой ненавистью проняло архимага от вида церковников, целующих темного в лоб и со светлыми лицами осеняющих его храмовым знаком.
— Ну и семья у вас… — проскрипел осуждающе кукольник, поплотнее заворачиваясь в шаль.
— Получается… получается, я не смогу попросить его смерть в
