на полу, робкие теснились возле выхода, готовые сбежать в любой момент — за порядком приглядывали пикинеры, охранявшие дверь во внутренние покои. Иногда стража проходила сквозь коридор, пятками пик сгоняя наглецов за порог, и на какое-то время в коридоре наступала испуганная тишина. Ненадолго — вскоре люди вновь начинали шептаться, роптать, гулко кашлять, храпеть и цепляться локтями. А вместо выкинутых в коридор, с улицы набивались новые страждущие — если не милость получить, то хоть не околеть от холода.
Говорят, герцог был стар, постоянно мерз, поэтому на обогрев тут не скупились. Молчаливый истопник, подкидывающий дрова в пламя очага у стены, с лихвой перебивал сквозняк из хлопающей уличной двери. Под ногами таял снег, нанесенный внутрь просителями — влажность набиралась черной плесенью на высоких потолках, прячась в тени лепнин. Воздух то становился удушливо-горьким, то наполнялся свежестью с улицы.
А Кеош ощущал раздражение все сильнее и сильнее, все чаще поглядывая на дверь, ведущую во внутренние покои.
Принимал герцог один день в месяц, открывая двери для любого просителя. Одни говорят, делал он это от скуки. Иные полагали, что Вайми на старости лет поехал головой. Крупнейший землевладелец Короны — в первую очередь, земли возле города, он же один из главных поставщиков еды. Большую часть продовольствия привозили по реке — на одной бедноватой и изрядно иссушенной городской земле не выжить, но без местных поставок голод непременно постучался бы в дома бедноты.
Однако то, что архимаг пришел ему предложить, основывалось на верных сведениях — герцог был просто патологически, отчаянно жаден и скуп. А та мелочь, что подкидывалась здесь вдовам и калечным, нищим и всем иным — была словно кость под стол оголодавшей собаке, должная перекрыть развязное пиршество хозяев. Способ драть в три шкуры с рабочих, но иметь при этом репутацию мецената.
Кеошу нужен был именно такой. Вернее, необходимы были его деньги — для той самой условности, что бесила его до крайности.
Ведь чем отличается одиночка, решивший спалить весь город и опрокинуть его в реку, от группы лиц с теми же намерениями? Тем, что первый — маньяк и сумасшедший, осуждаемый абсолютно всеми. А вот вторые — политическая сила, в действиях которой постараются найти смысл. Так же, как весть об одиночке-грабителе не попадет на стол градоначальнику — а вот банда, содеявшее то же самое, взбудоражит всех обывателей, заставив присмотреться к мотивам налетчиков, а то и вызвать к ним симпатию. Коллективные действия отчего-то воспринимаются иначе, завораживающе — ведь там есть идея, за которой пошли. Есть лидер, есть стая, к которой можно примкнуть.
Чтобы не быть психопатом в глазах окружающих, когда город сгорит; чтобы озвучить замысел и передать свою мысль, Кеошу нужны были сторонники. Вернее, требовались наемники, любящие золото больше принципов и чужих жизней. Золота не было. Но имелись способы его раздобыть.
Мысль создать артефакт и продать его была отвергнута по здравом размышлении. Кеош помнил бегство от охранников менялы в глухом городке — за артефакт не заплатят, а предпочтут убить и снять вещицу с трупа. Требовался кто-то серьезный за спиной, чтобы сделка прошла успешно. Хотя бы те же наемники — которым ему пока нечем заплатить. Да и к тому же — что продать, кому продать? Рынок магических предметов всегда был мал и кулуарен; школы исполнения наверняка известны, и привносить в него что-то иное, да еще явный новодел… Слишком много суеты.
Вариант второй и столь же простой — отнять. Убить и ограбить. Взять заложников, потребовать выкуп. Пробить стены хранилища и выгрести оттуда все. Вариант возможный, и опыт имелся — но какой смысл, если можно получить деньги по доброй воле, без всей этой армии сыщиков и колдунов-следователей за спиной?
Архимаг избрал вариант третий — продать услугу. Не какую-то пошлость в виде чужой смерти — проще убить владельца монет; число смертей все равно не изменится.
Кеош обладал достаточным опытом, чтобы предложить этому миру услугу уникальную и крайне востребованную. Услуги не единоразовую, а длящуюся во времени; целиком завязанную на благополучие его, Кеоша, жизни и здоровья — в той степени, когда нет смысла обманывать, ведь прибыль перекроет все расходы, а желание убить или обмануть все перечеркнет. И самое важное — услугу законную.
Законы, стягивающие весь этот разваливающийся и гниющий мир, тут все-таки были — единые, подшитые в свод и печатаемые буква в букву. Пожалуй, это самое важное, что позволяло сборищу баронств, городов и провинций зваться единой страной. По ним судили, на них ссылались и их пункты оглашали, выводя подсудимых на эшафот. Именно по этим законам ученик Академии приравнивался к магу полноценному, и мог зарабатывать своим ремеслом.
Да, законом предлагалось практиковать аспект тьмы, на факультет которой его занесло — отвратной, чуждой природе Кеоша. Но никто не мешает провернуть трюк, как при том же воскрешении бабки. Заклинание построит архимаг — а тьму может влить любой болван. Из дюжины соучеников согласился уже второй — тот белобрысый с ангельской улыбкой. Впрочем, его душу и посмертие было жаль меньше остальных.
Оставались единственные вопросы — кому и как эту самую услугу предложить. Кому — в общем-то, нашлось без особых проблем: вон закоптившийся герб с кривой птицей над очагом. А вот как… Герцоги, как и все другие люди с деньгами, не склонны выслушивать предложения людей с улицы. Не говоря уж о том, что охрана просто не допустит чужака до светлейшего.
Тем не менее, способ прорваться к герцогу был — золото, как и во всех мирах, мостило пути надежнее и прочнее каменной брусчатки. Однако в этот раз путь изрядно затянулся.
Достаточно отметить, что первую взятку пришлось дать зеленщику с кухни, пугливо отпрянувшему в сторону, стоило схватить его руку на рынке.
— Да не травить я его собрался, дурила, — мягко произнес Кеош враз побледневшему рябому служке, увидевшему в разжатой ладони серебряную монету, — мне с твоим набольшим переговорить бы только…
На кухонного подмастерья серебро тоже произвело неправильное впечатление — и тут тоже пришлось уверять, что и в мыслях нет отравить старого герцога… Хотя в глазах служки мелькнуло сожаление. Тем не менее, тот свел Кеоша с кладовничим, а тот — с камердинером, через которого за десяток серебряных кругляшей удалось добраться до распорядителя и на остаток золота убедить его организовать Кеошу аудиенцию. Заодно пригрозив прирезать его в темном переулке, если договоренности вдруг станут забыты — финансы закончились, и на вторую попытку денег не было.
Архимаг рассчитывал на личную встречу,
