но в итоге все обернулось общим коридором и ожиданием. Впрочем, если остальные занимали очередь с ночи прошлого дня, и истово надеялись на свою удачу, то Кеош уже был в коридоре, когда толпа ввалилась в здание и понеслась к внутренним дверям. Ему не рекомендовали занимать ближайшее место — и общая свалка за первенство обошла его стороной, равно как удары пикинеров, приводивших толпу к порядку. Его просили ни с кем не заводить разговоров, не уступать своего места и не давать повода страже — и Кеош терпеливо ожидал, отпугивая бродяг дорогой одеждой и идеальной осанкой.
Покуда внутренние двери не распахнулись, и по-павлиньи разодетый распорядитель не вышел в общий коридор, вышагивая быстро и зло, надменным взглядом усмирив дернувшегося было ко входу бродягу.
— Пойдем, — остановившись рядом, грубо уцепили Кеоша за рукав и буквально потащили за собой.
Кто-то впереди из очереди хотел было возмутиться — но уж больно строг был вид служки: будто кнута решил дать. Никто же не станет поднимать шум, тоже желая получить по спине — хоть по очереди, хоть без нее… Ропот угомонился мгновенно, а Кеоша беспрепятственно довели до конца коридора — через все эти расставленные в проход ноги, тянущиеся в отчаянии руки и разлегшихся в коридоре бродяг.
— Только быстро, — за пару шагов до окованной металлом тяжелой двери рукав вежливо отпустили. — Я дал наилучшие рекомендации, но терпение светлейших не безгранично! — прошипел распорядитель Кеошу в ухо, сам дернул за ручку и, подтолкнув в спину, завел внутрь.
В просторном кабинете буквально плескало светом от трех высоких окон, выходящих во внутреннее подворье с зимним садом, беседкой и декоративными дорожками. Тяжелые шторы были собраны лентами и аккуратно убраны; с высокого потолка спускалась каскадом хрустальная люстра, переливаясь отражением солнечного дня. Возле дальней стены горел огонь в камине, боком к которому располагались хозяева этих покоев.
В роскошном кресле темного дерева, кутаясь в плед, полулежал морщинистый старик. Жар комнаты будто бы не имел на него действия — был он бледен до синевы, лыс и дрожал так сильно, что можно было заметить за три десятка шагов — именно столько отделяло просителей от тех, кто владел их мечтами. За спиной у герцога, одну руку положив на спинку кресла, а вторую опустив вдоль торса, стоял бледный мужчина четвертого десятка лет — аристократически утонченный, скупой в мимике и движениях. Одет он был скромно и явно тяготился близким дыханием камина— брючный костюм был без верха, а сорочка широко расстегнута у шеи. Да еще теплый ковер подогревал ноги…
Место же у дверей было застелено мешковиной в несколько слоев — чтобы грязь с ног не попортила лакированный дуб пола.
— Светлейшие, — замерев на границе тряпья под ногами, изобразил Кеош почтительный поклон.
Второй, моложавый — то ли внук, то ли правнук герцога, судя по чертам лица. Так что с титулованием не ошибется.
— Излагай, любезный, — одобрительно кивнул высокий и тощий.
А старик будто бы и не обратил внимания, продолжая смотреть в огонь камина — словно от этого зрелища ему становилось теплее.
— Я нашел способ заработать для вас много золота, — с уважением наклонил Кеош голову. — И это не карта с кладом и не алхимический камень, — добавил он легкой иронии в голос.
— Говори, — с легкой заинтересованностью кивнули ему.
— Судьба пахаря — возделывать землю во благо светлейших. Судьба лесоруба — готовить доски для нужд светлейших. Смысл жизни камнетеса — заработать для светлейшего, раскалывая горы. Я — маг, уважаемые. Адепт ночи. Я не могу копать землю, валить лес и работать киркой. Но в моих талантах продлить служение ваших преданных слуг. Сделать его вечным.
— Семьи наших слуг рожают достаточно детей, чтобы работы не останавливались, — терял интерес внук герцога. — Нам не нужны вечные старики, они много едят и мало работают.
— Светлейший, мертвые не едят вообще, — акцентировал Кеош внимание на каждом слове. — Ни в одном законе нет запрета на служение после жизни. А мертвец с лопатой, топором или киркой — это бесплатный труд. Нулевые расходы на прокорм, пропой и ночлег. Круглосуточная работа во благо уважаемых господ.
Архимаг изрядно насмотрелся на зомби Филиппа — тварь вышла совершенно неутомимая и полезная. Собственно, именно воспоминания натолкнули на эту дельную мысль, да и профиль факультета просто не оставлял возможности заниматься чем-то иным — приходилось работать, ограничиваясь клятой специализацией.
— Я видел ваших кукол, — досадливо дернул младший Вайми бровью. — Недоразумение, которое воняет больше, чем приносит денег.
Искусство некромантии тут действительно находилось в отвратном состоянии. Впрочем, чего еще ждать от мира, позабывшего крупные войны? На родине Кеоша трупы своих и врагов сжигали первым делом, на едином костре.
— Светлейший абсолютно прав, — покладисто согласился Архимаг. — Кукла довольно тупа, требует постоянного контроля магом и ценна лишь своей невероятной живучестью и силой. Но я нашел способ обойти фундаментальные ограничения, — скромно добавил он. — Больше нет правила «один маг — одна, две, максимум три куклы». Количество не ограничено! Но более того… — вобрал Кеош побольше воздуха в легкие, — не обязательно быть магом для их контроля. С управлением справится сельский староста или ваш доверенный человек, а мертвецы будут понимать разговорный язык. Команды, увы, самые примитивные — копать, рубить, колоть, таскать. Но столь же примитивна и их прежняя жизнь… — развел руками маг.
— Вот как. Вы догадались, а они, значит, нет? — с иронией оборвал фразу аристократ, указав подбородком в сторону башен Академии.
Отсюда, разумеется, их не было видно, но направление угадывалось. А также ирония — какой-то мальчишка — против мэтров…
— Уважаемые наставники не решились пропускать управление через собственный разум. Все наши куклы лишены рассудка, потому неповоротливы и бесполезны. Я же делюсь своим разумом с каждым мертвецом.
— Вам не жалко своей головы?
— Светлейший, столь примитивные команды никак не способны мне повредить, — поклонился Кеош. — Спешу уверить, что пришел к вам с готовым заклинанием, проверенным и опробованным лично. Это не миф, мне не нужны деньги на эксперименты и доработки.
— А если вы все-таки умрете?
— Мертвецы падут там же, где стояли, — пожал плечами архимаг. — Так устроено мое заклинание. Так устроены все заклинания, когда маг лишается здоровья или рассудка.
— Вот как… — задумался внук герцога. — И чего же вы желаете?
— Единоразовый
