— Какие могут быть разговоры? Конечно! — обрадовался Владимир. — Сережа! Выключай это бабушкино танго, ставь что-нибудь неприличное!
Но Юля заупрямилась:
— В таком случае я поеду одна.
— Ну хотя бы полчасика, — попросил Сергей.
— Уже поздно.
— Тогда я тебя провожу:
— Зачем? Я на машине.
— Тогда как знаешь… — не стал возражать Сергей.
Юля попрощалась и ушла. А примерно через час собралась домой и Ирина. Владимир вызвался отвезти ее на машине. Ирина отнеслась к этому предложению почти безразлично. Даже спросила:
— А стоит ли?
— Да я просто не отпущу вас одну! — возразил Владимир.
— Вернешься? — уже в дверях окликнул брата Сергей.
— Возможно… а точно — не знаю, — на ходу ответил Владимир и поспешил в лифт за Ириной.
Они спустились вниз и сели в машину. Владимир знал, где живет Ирина, но на всякий случай, возможно она решила заехать к брату, спросил:
— Домой?
Ирина кивнула и тут же призналась:
— Хотя домой почему-то сегодня не хочется.
— Так, может, зайдем куда-нибудь?! — обрадовался Владимир.
— А куда?
Владимир взглянул на часы:
— Для веселья эта планета, конечно, мало оборудована, — вздохнул он.
— А я придумала. На Восстания, в высотном, кафе-мороженое. Как раз сейчас там не должно быть много народа.
Владимир, не теряя ни минуты, так с места рванул машину, что она, набирая скорость, взвыла на ходу.
В кафе действительно несколько столиков были свободными. Сели. Ирина сразу попросила ассорти из мороженого.
— А вина? — спросил Владимир.
— Можно, — не стала отказываться Ирина. Она вела себя тихо, была необычно покладистой, и Владимир вдруг понял, что лучшего и другого такого времени, для того чтобы объясниться, ему уже никогда не представится. Он решил непременно, сейчас же, как только они выйдут на улицу, рассказать Ирине обо всем, что давно уже носит в душе, что думает о ней, о своих планах. Но едва эта мысль пришла ему в голову, он испугался. Он, как в прошлый и позапрошлый раз, побоялся получить отказ и разрушить хотя бы эту иллюзию, исключительно в его воображении существовавшую близость их отношений. Но и откладывать этот разговор до бесконечности он тоже больше не мог. И потому все же решился окончательно, тем более что к такому разговору располагало его и непривычно лирическое настроение Ирины. Кафе уже было закрыто. Посетителей давно не пускали. А на тех, что еще занимали места за столиком, косо поглядывали официантки.
— Все? — спросила Ирина.
— Вроде бы… — поднялся Владимир.
— Тогда идемте слушать львов.
— Кого? — не понял Владимир.
— Львов. С хвостами. С гривами. Вы когда-нибудь слушали?
— Вот уж этого нет. В Найроби я не садился. А вокруг наших аэродромов они не кричат, — не понимая, шутит она или говорит серьезно, ответил Владимир.
— Да не нужно никакого Найроби! — засмеялась Ирина. — Вполне достаточно добраться до Малой Грузинской. Вот сюда, через площадь:
— Тут же зоопарк! — вспомнил Владимир.
— Конечно!
— Но он ведь уже закрыт:
— И пусть. Идемте.
Когда они очутились на улице, Ирина сказала:
— Оставьте машину здесь. Мы прогуляемся, это только на пользу.
Владимир был готов и согласен на все. И хотя затея со львами возникла для него совершенно неожиданно, он не возражал и против нее. И с удовольствием пошел бы на ВДНХ слушать петухов и в ботанический сад — лягушек, лишь бы Ирина не спешила сказать своего «Тайм из ап».
Они пересекли площадь и двинулись вдоль ограды зоопарка. Прохожих на улице было уже немного. Встречные и попутные машины проезжали не быстро. Под раскидистыми деревьями было темно и тихо.
— А какая-нибудь вступительная лекция будет? — чтобы нарушить молчание, спросил Владимир, хотя болтать по пустякам ему не очень и хотелось.
— Пожалуйста, — с готовностью отозвалась Ирина. — Итак, львы в основном живут в Африке. Едят сырое мясо…
— И ужасно не любят манную кашу, — добавил Владимир.
— Это еще не доказано. Во всяком случае, товарищ Сосновский ни в «Вечерке», нигде об этом ни разу не говорил.
— Понятно. Так когда же они закричат? Или, может, сегодня у них концерт отменяется?
— Наберитесь терпения.
Они миновали переход из одной части зоопарка в другую. Неожиданно в темной, казалось бы уже давно уснувшей, глубине парка, где-то за прудом, раздался пронзительный и резкий крик птицы. Ирина сразу остановилась и приложила к губам указательный палец. К крику тотчас же присоединилось еще несколько голосов. Еще через некоторое время в птичий хор включились шакалы. Их лай и повизгивание возбудили гиен. Они завыли и захохотали, явно стараясь перекричать друг друга. Какофония нарастала. Истошно вопили обезьяны. Стало похоже на то, будто от сна воспряли все обитатели зоопарка и каждый по-своему, но непременно во весь голос высказывает недовольство невесть из-за чего поднявшимся ночным гамом. И вдруг, когда общий шум достиг своего апогея, его, как грозный обвал, который легко заглушает и звон ручьев, и плеск водопадов, перекрыл могучий рев царя зверей. Лев рявкнул. И прежде чем его рык затерялся в каменных ущельях примыкавших к зоопарку переулков, все нарушители тишины мгновенно смолкли. Лев рявкнул еще раз. Еще. И, убедившись в том, что ни одно живое существо не осмеливается ему перечить, издал звук, очень похожий на зевок. Над прудом и под развесистыми деревьями зоопарка вновь сомкнулась липкая, густая тишина. Это было поразительно. Лев оставался царственной особой даже в зоопарке. Даже в клетках, защищенные стальными прутьями от всякого внешнего посягательства, звери и птицы продолжали бояться его.
— Понравилось? — шепотом, будто тоже опасаясь нарушить эту тишину, спросила Ирина.
— Обалдеть можно! — признался Владимир.
— Минут через пятнадцать они все это повторят. Хотите еще раз послушать?
— Готов до утра.
— Это слишком.
— С вами? Даже мало. Я люблю вас, Ирочка. Очень люблю. И уже давно. И чем больше узнаю, тем больше люблю, — сказал Владимир и затаил дыхание, боясь прослушать то, что ответит Ирина. А она не издала в ответ ни звука. Не сделала ни одного жеста. Она как будто даже не слышала его слов, вдруг повернулась и медленно пошла вдоль ограды. Владимир поспешил за ней. — Куда же вы, Ирочка?
— Домой, — ответила Ирина.
— И ничего не хотите мне сказать?
Ирина обернулась:
— Не в этом дело.
— Я вас обидел?
— Конечно нет. Просто теперь что-то изменится в наших отношениях. А мне бы этого не хотелось.
