сильно ссутулившийся, будто стесняясь своей худобы и непропорционального роста, Филипп стоял на перевернутой набок телеге, утвердившись ногами на ободе колеса.
Стоял и зачитывал имена из огромного списка, останавливаясь только для того, чтобы перелистнуть страницу — а люди молча слушали, будто в тех именах было нечто важное. Будто список родных им. Будто умерло множество людей — и в этом списке так хочется не услышать близкое их сердцу. Но для этого надо выслушать до конца — поэтому они стоят и слушают.
Список из трех тысяч имен, упокоенных на кладбище недалеко от города. Волей светлейшего герцога Вайми.
Архимаг покачнулся, вцепившись в стоявшего рядом человека.
— Ты чего, эй? — Сокурсник стряхнул его руку и заглянул в глаза с тревогой.
— Эти люди… там, на кладбище. — проморгался Кеош, встряхиваясь и поведя шеей.
— И чего? — недоуменно пожал плечами блондинчик. — Думаешь, завтра кто-нибудь вспомнит о них?
— Пойдем отсюда… — покачал головой архимаг, разворачиваясь. — Толпа непредсказуема.
Благо крови не было — была только скорбь. А без крови — что толпа, что нет ее…
— Да сейчас разгоню, — легкомысленно донеслось за спиной, вызвав сначала недоумение, а потом ужас.
Кеош резко повернулся, стараясь успеть — но блондинчик уже бросил подобранный с мостовой булыжник в сторону телеги.
— А ну пошел вон, смутьян! Мой дядька жив! — гордо и с форсом крикнул парень, поворачиваясь к толпе. — Расходись народ, дурят вас!..
И, кажется, кричал еще что-то. Все внимание Кеоша было приковано к другому.
— Что ты наделал!.. — одними губами, почти беззвучно от ужаса шептал архимаг, пока камень, чуть вращаясь, медленно, с навесом летел в сторону поваленной телеги.
И не попадал в цель — он же видел: расстояние, ветер… Но тут Филипп сделал неловкий шаг вперед, наклонился, и булыжник врезался ему в висок, сшибая с ног и с постамента.
— Смотри, как я этого монашка! — горделиво повернулся к Кеошу блондинчик.
Но Кеоша рядом не было. Кеош уже бежал через толпу назад, не жалея себя и отбитых плеч, падая и тут же продолжая бег. Потому что знал, что будет дальше.
— Давайте будем благоразумны к этим чадам, тронутым тьмой, — поднялся позади Филипп на телегу, поддерживаемый доброхотами под локти, размазывая кровь со лба по лицу и аккуратно прижимая другой рукой списки, окропленные его кровью.
— Люди, вы чего?.. — донесся недоуменный голос блондинчика. — Вы чего⁈ Руки убери!..
И его дикий вой только подстегнул бег архимага.
— Давайте будем благоразумны к факультету кукольников этой Академии, — гремел голос Филиппа, объемный и сильный, — из-за которых убили три тысячи наших родичей.
Где же тот застенчивый монашек, что вещал с опаской… Нет его — и не было никогда!
— А ну стой! — стегнул запоздалый крик по спине Кеоша.
Его чуть не схватили за локоть, но он вывернулся, вылетая с площади в закуток. А там принялся спешно осматривать одежду, выискивая любые приметы, которые могли бы связать его с факультетом кукольников и нещадно бросая на землю. В первую очередь — факультетская накидка, надетая специально для встречи с Вайми. Затем дрянное медное кольцо… Содержимое карманов — карандаш, клочки бумаги. Документ о приеме — порвать и в мусор.
«Потому что вырежут всех!» — трясла мысль, а взглядом с опаской заметил движение людей, стягивающихся к площади.
— Давайте будем благоразумны к светлейшему герцогу Вайми!!! — грохотал над городом голос окровавленного монашка, наполненный гневом и жаждой мести. — Который убил наших матерей, братьев и сестер!
И рев разъяренной толпы ударил по ушам.
«Конец…» — дрожали руки, а Кеош упрямо взбирался по стене дома, отмечая маршрут по крышам.
В каком-то месте он соскользнул и продолжил бег по городу, стараясь не вслушиваться в новые призывы, стараясь не замечать запахов начинающихся пожаров и разбитых окон первых погромов.
Людской бунт — он быстрее эпидемии, страшнее степного пожара и необоримее стихии. Чтобы его остановить, нужна армия, согласная встать на улицах и удержать толпу любой ценой. Но Корона не знала армий.
Город, который хотел сжечь архимаг, сейчас горел волей другого человека — но если Кеош желал этому миру раскаяния и перерождения, то после Филиппа останется только пепел… И кто виновен в том? Кто дал ему такое оружие и власть? Ответы были известны и крайне болезненны.
Кеош осознал себя сидящим на ступенях дома в южной части города. Руки бездумно сжимали мешочек с золотыми монетами, перебирая чешуйки сквозь ткань. Он все еще может изменить и оседлать стихийный бунт. Только успокоилось бы сердце, заглушающее мысли, и найти бы место для первого верного шага.
Но Она нашла его раньше. Неведомо, как Аркадии удалось это в огромном городе… Впрочем, известно как — метка на спутнике… А там, в толпе, он уже никак не контролировал свои одежды.
Девушка, которую он обрек на медленную смерть, присела на крыльцо рядом.
— Надо же было так подставиться… — со вздохом укорили его.
Кеош раздраженно повел плечом.
— Академия горит, — продолжила Аркадия, не дождавшись от него ответа. — Мой особняк, впрочем, тоже, по второму кругу. Они вошли во внутренний город.
— Еще ничего не закончено, — не выдержал Кеош. — Еще ничего не начиналось! Ангел все еще под холмом. Вскоре он обретет свободу, — уверенным тоном завершил он.
Просто выживет меньшее число, чем ему бы хотелось. Впрочем, милосердие его безгранично, и крыло его осенит кладбища с павшими.
— Там нет ангела.
Кеош усмехнулся и посмотрел на девчонку.
— Я. Я лично видел, как вознеслись грешные души. Как бы тебе ни хотелось иного, как бы ты ни боялась и ни просыпалась от ужаса, ангел там есть!
Но Аркадия только печально покачала головой — с непонятным сочувствием, откровенно раздражающим своей искренностью.
— Филипп обманул тебя.
— Да ну⁈
— Он где-то взял душу святого, заточил в сундук и выпустил прямо перед твоим носом. Ты поверил. Ты же не стал бы осквернять могилу и забираться в захоронение новых праведников? — кивнула своим мыслям девчонка и посмотрела на плывущие в небесах дымы, сносимые ветром от города. — Ты и не стал.
— Чушь! — зажглось болезненным огнем в солнечном сплетении.
— Ангела там нет, — просто и буднично пожала Аркадия плечами. — Но ты не расстраивайся. Спящий бог все еще на месте.
— Чушь.
Он отказывался верить в эту
