из кармана огурец и говорит:
– Вавочка (так в театре звали Сошальскую), я дарю тебе
этот огурчик.
Та обрадовалась:
– Фуфочка, спасибо, спасибо тебе.
Раневская, уходя со сцены, вдруг повернулась, очень хитро
подмигнула и продолжила фразу:
– Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хочешь – ешь его, хочешь – живи с ним.
* * *
Раневская подходит к актрисе N., мнившей себя
неотразимой красавицей, и спрашивает:
– Вам никогда не говорили, что вы похожи на Брижит
Бардо?
– Нет, никогда, – отвечает N., ожидая комплимента.
Раневская окидывает ее взглядом и с удовольствием
заключает:
– И правильно, что не говорили.
* * *
Идет обсуждение пьесы. Все сидят. Фаина Георгиевна, рассказывая что-то, встает, чтобы принести книгу, возвращается, продолжая говорить стоя. Сидящие
слушают, и вдруг:
– Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не
могу стоять, когда мужчины сидят, – как бы между прочим
замечает Раневская.
* * *
– Почему женщины так много времени и средств уделяют
внешнему виду, а не развитию интеллекта?
– Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем глупых.
* * *
В январе 1940 года Анна Андреевна Ахматова опубликовала
теперь уже зацитированные до дыр великие строчки: Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
И тогда же в сороковом году их должны были прочитать по
радио. Но секретарь Ленинградского обкома по пропаганде
товарищ Бедин написал на экземпляре стихотворения свою
резолюцию: «Надо писать о полезных злаках, о ржи, о
пшенице, а не о сорняках».
* * *
В Кремле устроили прием и пригласили на него много
знатных и известных людей. Попала туда и Раневская.
Предполагалось, что великая актриса будет смешить гостей, но ей самой этого не хотелось. Хозяин был разочарован:
– Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому
большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить.
– А вы попробуйте, – предложила Фаина Георгиевна.
* * *
Раневская кочевала по театрам. Театральный критик
Наталья Крымова спросила:
– Зачем все это, Фаина Георгиевна?
– Искала… – ответила Раневская.
– Что искали?
– Святое искусство.
– Нашли?
– Да.
– Где?
– В Третьяковской галерее…
* * *
Как-то она и прочие актеры ждали прихода на репетицию
Завадского, который только что к своему юбилею получил
звание Героя Социалистического Труда. После
томительного ожидания режиссера Раневская громко
произнесла:
– Ну, где же наша Гертруда?
* * *
Однажды Завадский закричал Раневской из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!» «То-то у
меня чувство, как будто наелась говна», – достаточно
громко пробурчала Фаина. «Вон из театра!» – крикнул
мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: «Вон
из искусства!!»
* * *
Валентин Маркович Школьников, директор-распорядитель
Театра имени Моссовета, вспоминал:
«На гастролях в Одессе какая-то дама долго бежала за
нами, потом спросила:
– Ой, вы – это она?
Раневская спокойно ответила своим басовитым голосом:
– Да, я – это она».
* * *
На заграничных гастролях коллега заходит вместе с Фаиной
Георгиевной в кукольный магазин «Барби и Кен».
– Моя дочка обожает Барби. Я хотел бы купить ей какой-нибудь набор…
– У нас широчайший выбор, – говорит продавщица, –
«Барби в деревне», «Барби на Гавайях», «Барби на горных
лыжах», «Барби разведенная»…
– А какие цены?
– Все по 100 долларов, только «Барби разведенная» –
двести.
– Почему так?
– Ну как же, – вмешивается Раневская. – У нее ко всему еще
дом Кена, машина Кена, бассейн Кена…
* * *
У Раневской часто сменялись домработницы. Лиза была, пожалуй, самая яркая из них. Она очень хотела выйти
замуж, вопреки своей малопривлекательной внешности.
Фаина Георгиевна решила помочь. Как-то пришла к ней
Любовь Орлова, сняла черную норковую шубу в передней и
беседовала с Раневской в ее комнате. Лиза вызвала свою
хозяйку и попросила тайно дать ей надеть всего на полчаса
эту шубу для свидания с женихом, дабы поднять свои
шансы. Фаина Георгиевна разрешила. Домработница ушла.
Прошел час. Любовь Петровна собралась уходить, но Фаина
Георгиевна изо всех сил удерживала ее, не выпуская из
комнаты. Лизы не было. Гостья пробыла у Раневской три
часа, пока Лиза, войдя в переднюю, не хлопнула дверью.
Орлова была отпущена на волю.
* * *
Лиза была крайне решительна в вопросах быта. Однажды
Фаина Георгиевна услышала требовательный украинский
говорок Лизы, разговаривающей по телефону: «Это
дезинхфекция? С вами ховорить народная артистка
Раневская. У чем дело? Меня заели клопи!»
* * *
Иногда Фаина Георгиевна садилась на вегетарианскую
диету и тогда становилась особенно чувствительна. В эти
мучительные дни она спросила: «Лизочка, мне кажется, в
этом борще чего-то не хватает?» Лиза ответила:
«Правильно, Фаина Георгиевна, не хватает мяса».
* * *
Раневская часто показывала, как Лиза, готовясь к
свиданию, бесконечно звонила по телефону своим
подругам: «Маня, у тебе бусы есть? Нет? Пока». «Нюра, у
тебе бусы есть? Нет? Пока». «Зачем тебе бусы?» –
спрашивает Фаина Георгиевна. «А шоб кавалеру было шо
крутить, пока мы в кино сидим», – отвечала та. Когда
замужество наконец состоялось, Раневская подарила ей
свою только что купленную роскошную кровать – для
продолжения Лизиного рода. А сама так до конца жизни и
спала на тахте.
* * *
Диалог с домработницей:
– Что на обед?
– Детское мыло и папиросы купила.
– А что к обеду?
– Вы очень полная, вам не надо обедать, лучше в ванне
купайтесь.
– А где сто рублей?
– Ну вот, детское мыло, папиросы купила.
– Ну, а еще?
– Та что вам считать! Деньги от дьявола, о душе надо
думать. Еще зубную купила пасту.
– У меня есть зубная паста.
– Я в запас, скоро ничего не будет, ой, ей-богу, тут конец
света на носу, а вы сдачи спрашиваете.
* * *
Раневская встречает девушку, которая незадолго до этого
работала у нее домработницей.
– Как я жалею, что ушла от вас, Фаина Георгиевна, –
вздыхает девушка.
– Вы недовольны своей новой работой?
– Очень.
– У вас много дел?
– Намного больше, чем было у вас.
– Но вы неплохо зарабатываете?
– Что вы! Почти ничего.
– Невероятно! А отпуск?
– Никакого отпуска.
– У кого же вы работаете?
– Я не работаю. Я вышла замуж.
* *
