– Продолжай, становится теплее.
– Но все пошло наперекосяк, и в конечном счете он попросил Хизер добыть сколько-то золота, чтобы откупиться от компаньонов.
Адвокат изобразил аплодисменты.
– Очень похоже на правду. К сожалению, Хизер так и не сообщила мне, что там произошло на самом деле. Она сказала, что мне лучше этого не знать.
– Почему, Миллз?
– Потому что, по ее словам, Вадим связался с людьми очень опасными и безжалостными. Полагаю, они его и прикончили, хотя доказать это невозможно. Но тогда все обошлось, – должно быть, Хизер сделала достаточно для того, чтобы от них откупиться. Убили его позднее, когда они уже давно не жили вместе. А в тот раз Хизер пообещала ему помочь, но с условием, что после этого они разведутся. Вадим подумал, что она просто блефует, но это было не так. Хизер сделала то, о чем он просил, но, когда опасность миновала, Вадим на развод не согласился. У него явно имелись какие-то виды на Хизер и ее талант.
Миллз вытащил палку из слюнявой собачьей пасти и зашвырнул ее подальше.
– Однако к тому времени, когда я познакомился с Вадимом, он уже отказался от этой затеи. Вероятно, она сотворила нечто настольно его испугавшее, что он был готов развестись хоть сию секунду. Никто из них не сказал мне, что сделала Хизер, но сработало это безотказно. При первой встрече, еще и пяти минут не проведя в офисе, он начал меня умолять: «Вы ее друг. Она вас любит. Пожалуйста, убедите ее не превращать меня в золото. Прошу вас, не дайте ей этого сделать!» Не знаю, имел он в виду буквальное превращение или что-нибудь не менее страшное, продемонстрированное ему в качестве решающего аргумента. В любом случае все формальности с разводом были улажены без промедления. А после процесса он подарил мне эту шляпу в благодарность за мое «заступничество». На самом деле я не замолвил за него ни словечка, но ему об этом знать было не обязательно.
– А что потом случилось с Хизер?
Миллз покачал головой:
– Не имею понятия. Она исчезла, и с той поры я ничего о ней не слышал.
– Вы не общались после ее развода?
Он вновь отрицательно покачал головой.
Беатриса улыбнулась, протянула руку и дотронулась до его щеки:
– Лжец. Спасибо за то, что ты такой искусный лжец. Я расскажу эту историю всем твоим клиенткам.
У Миллза отвисла челюсть, а затем по его лицу медленно расплылась улыбка.
– Так это ты? Это и вправду ты?
Беастриса кивнула:
– Да.
– Когда ты поняла? В какой момент ты проснулась?
– Это началось, когда ты показал мне золотого жука. Но просыпалась я медленно и воспринимала все как сквозь туман. Я еще не была уверена в себе и потому ждала, слушая твой рассказ, пока не восстановилась полностью. В целом это очень похоже на обычное пробуждение утром.
– Именно так ты и предсказывала.
– Это не я, Миллз, это алхимия.
– Но, Хизер, это действительно ты? После всех этих лет ты все та же?
– Да. И я готова сообщить подробности, о которых не могла сказать раньше, поскольку сейчас никто не догадывается, что я нахожусь в этом теле. Срок прошел достаточный.
Хизер Кук, которую он знал с детства, была высокой и худой, с каштановыми волосами и очень выразительными, запоминающимися чертами лица. В свою очередь, Беатриса Оукем была среднего роста, склонна к полноте и в целом обладала самой заурядной внешностью, исключая разве что волосы – белокурые, густые и длинные.
– Можно спросить, что ты сделала для русских? Или, точнее, как ты от них отделалась?
Беатриса покачала головой:
– Нет. Скажу лишь, что в финале той истории мне срочно понадобилось найти кого-то, в чьем теле я могла бы спрятаться и переждать опасность. Трансформация – это один из простейших приемов «внутренней алхимии», Миллз. Если ты хочешь найти укрытие в душе другого человека, необходимый напиток можно приготовить за пять минут. И вот я огляделась по сторонам, выбрала Беатрису и погрузилась в спячку внутри ее, перед тем настроив – можно сказать, запрограммировав – ее на определенные действия по истечении определенного срока. Во-первых, она должна была связаться с тобой. Во-вторых, она должна была разбудить меня сразу после того, как ты покажешь ей золотого жука. В-третьих… Впрочем, остальное не суть важно. Главное, что я снова здесь, хотя и в ином виде.
Она подняла руки, и двое старых друзей обнялись, а Батон скакал вокруг них, разделяя общую радость. Потом она взяла под руку своего бывшего бойфренда, и они продолжили прогулку.
– Все никак не могу поверить, что это ты, Хизер. Не могу поверить, что все случилось точно так, как ты описывала.
Она усмехнулась:
– Скольким клиенткам ты рассказывал мою историю?
– Четверым за последние три года. Все они были впечатлены, это верно, но ни одна не пробудилась при виде золотого жука. Убедившись в отсутствии нужной реакции, я прятал жука в карман и быстро заканчивал повествование о Хизер Кук. Я всего лишь следовал твоим инструкциям. За время нашего знакомства с тобой в виде Беатрисы я не раз делал намеки на прошлое, как и в случаях с другими женщинами, но ты не реагировала вплоть до этих последних минут.
Она откинула с лица прядь волос:
– Сейчас я уже вне опасности, Миллз, и могу позволить себе откровенность. Мне пришлось исчезнуть так быстро, потому что этот негодяй Вадим рассказал русским о моих способностях и они послали за мной своего человека. Ты помнишь, что такое алкагест?
– Да, универсальный растворитель; жидкость, способная растворить любое вещество.
Беатриса сжала его локоть:
– Не забыл еще! Так вот, когда их человек до меня добрался, я обманом вынудила его выпить алкагест.
Она открыла рот, собираясь описать, что произошло с русским гангстером, выпившим ее универсальный растворитель, но передумала. Впрочем, в описании не было необходимости – одна мысль об этом заставила Миллза содрогнуться.
– Сразу после того я покинула свою квартиру, позвонила тебе и рассказала, что собираюсь сделать и что должен будешь сделать ты, чтобы со временем вывести меня из спячки. Потом я срочно стала искать тело, в котором могла бы укрыться от преследователей.
– Но что будет с Беатрисой сейчас, Хизер? Если ты останешься внутри ее…
Проигнорировав его вопрос, пухлая белокурая женщина наклонилась и потрепала по загривку пса:
– Старина Батон. Помнишь, как твой отец принес его домой из приюта для животных? Сколько нам тогда было, лет двенадцать? Ты к нему очень привязался с первого же дня. А сколько ему сейчас, тридцать пять?
Миллз пожал плечами:
– Думаю, ближе к сорока. Самая старая собака в мире. Это был твой подарок на Рождество: «Выпей это, малыш Батон, и ты будешь жить вечно». Но, Хизер, ты не сказала, что же все-таки произошло с Беатрисой?
Она молча подняла указательный палец, что означало: «Давай не будем это обсуждать».
Все началось со случайности, как нередко начинаются любовные истории.
У него выдалась еще одна трудная ночь. Несколькими днями ранее их новый щенок сломал заднюю лапу во время игры. Теперь вся нижняя треть его тела была туго забинтована, что выводило щенка из себя, и он периодически пытался сорвать бинты зубами.
Хуже всего было ночью, когда он ковылял из комнаты в комнату, пытаясь устроиться поудобнее то здесь, то там, но это было невозможно, и щенок вновь набрасывался на повязку. Они купили у ветеринара специальный пластмассовый ошейник, напоминающий абажур от лампы и надеваемый для того, чтобы животное не могло дотянуться до своей раны. Но когда на щенка надели эту громоздкую неудобную вещь, он испугался и начал метаться по квартире. Они подумали, что в панике он навредит себе еще больше, и сняли ошейник.
Мужчина обнаружил, что успокоить щенка можно было, только сидя с ним рядом на диване и держа ладонь на его голове. Тогда щенок на время засыпал, но вот его хозяину поспать не удавалось. Три бессонные ночи подряд он провел в такой позе – склонив голову набок, с накинутым на плечи одеялом, – и это сказалось на его виде. Лицо осунулось, под глазами набрякли мешки. В шесть утра он поднимался с дивана и, пошатываясь, брел в закусочную, чтобы взбодрить кофеином свой измученный организм.
По утрам он посещал одно и то же заведение, потому что оно открывалось раньше других. Работавшие там женщины всегда были приветливы, а он из всех официанток выделял темноволосую стройную Джоанну. Имя было известно ему только по беджику, сама она ни разу не назвалась. Не сказать чтобы красавица, но милая и улыбчивая – видать, оптимистка по натуре. Она радостно приветствовала каждого посетителя и проявляла недюжинное терпение, даже если клиенты привередничали и сами не знали, чего хотят. На третье утро собачьих бдений Джоанна, обслуживая его, заметила:
– Вид у вас утомленный.
Он кивнул, рассеянно улыбнулся и пробормотал:
– Малое дитя.
Разумеется, он имел в виду щенка, но, плохо соображая из-за недосыпания, употребил неверное слово. Хотя какое это имело значение – ведь щенки тоже детеныши, не так ли?
