Венджер появился у нас случайно. Однажды мой сын-подросток Дерек пришел из школы и взволнованно рассказал о том, что у его друга живет собака, которой нужен новый дом. Я дружила с мамой того мальчика и знала, что она переживает нелегкие времена. Жизнь подбросила ей тяжелое испытание, и так уж вышло, что незадолго до этого она завела щенка, который рвал на кусочки все, что плохо лежало – от гладильных досок до одежды.
Дерек, а за ним и Дэвид стали умолять меня взять щенка, и я согласилась. Венджер поселился у нас и продолжил уничтожать все на своем пути. Он грыз ножки стола и все деревянное, что было ему по зубам. Как-то вечером я намазала все деревянные поверхности на высоте его роста гвоздичным маслом, и наутро увидела, как Венджер вгрызся в ножку стула, поморщился, замотал головой и стал плеваться. С тех пор он грыз только свой корм и игрушки!
Мальчики обожали своего питомца и играли с ним по несколько часов кряду. Бросали мяч в саду и в парке, а иногда затевали игру в перетягивание каната. В четырнадцать лет они все еще с удовольствием гуляли с Венджером, но в шестнадцать им уже больше хотелось гулять с друзьями, и нам с Терри пришлось взять прогулки на себя.
Тогда-то Венджер и стал «нашей» – то есть родительской – собакой. Мы с Терри работали в одной и той же компании: муж – менеджером по техобслуживанию, а я – продавцом на неполный рабочий день. Поэтому мы составили расписание: Терри гулял с Венджером по утрам, а я – по вечерам.
Прошло много месяцев с тех пор, как мальчики уехали из дома, и вот однажды Венджеру стало плохо. Он уже состарился и поседел; жить ему осталось недолго. Я знала, что скоро придет время прощаться: вопрос был, когда именно. Я отвела его к ветеринару, ожидая худшего, но врач всего лишь прописала таблетки для селезенки. Какое это было облегчение! Значит, немного времени вместе у нас еще осталось.
Мы разговорились, и наша ветеринар – обаятельная австралийка Лусия – рассказала мне о другой собаке, тоже помеси стаффорда.
– Бастера бросили хозяева, и мы стали заботиться о нем. Провели курс лечения от рака простаты, но я больше не могу держать его у себя.
Я вспомнила подругу, которая отдала нам Венджера.
– А почему? – спросила я.
– У меня кошка. И они с Бастером терпеть друг друга не могут. Чем скорее он переедет, тем лучше, – объяснила она.
Доктор продолжила осмотр, а я тем временем вышла на улицу, где Терри ждал меня в машине, и рассказала ему о Бастере.
– Что скажешь?
– Я знаю, что у тебя на уме, и вот что скажу – почему бы и нет?
Я вернулась в клинику и сказала Лусии, что помогу ей:
– Мы возьмем Бастера.
Ее лицо озарилось, и мое тоже. Я приехала в клинику с мыслями о том, что придется прощаться с Венджером, а в итоге возвращалась домой с двумя собаками!
Венджер был уже стар, и ему не нравилось гулять подолгу. Поэтому сначала мы выводили его на короткую прогулку, а потом уходили гулять с Бастером надолго. Но через неделю случилась странная вещь. Венджер вдруг словно ожил.
– Тебе не кажется, что он не хочет ударить в грязь лицом перед новым другом? – спросила я у Терри.
– Вот уж не думал, что наш старичок способен на такое, но, видимо, ты права, Пэт, – согласился он.
А мы и не догадывались, что в нашем Венджере силен дух состязательности.
Венджер уже не очень любил играть и пыхтел и ворчал, когда Бастер носился и прыгал вокруг него. Он явно добивался нашего внимания, и дом наполнился новой энергией, которую принес с собой Бастер.
Мы везде водили собак с собой – и в булочную за углом, и в парк на вечернюю прогулку. Я поняла, что мне очень не хватало материнских обязанностей. Мне хотелось заботиться о своих подопечных, волноваться, вовремя ли они поели, и убирать за ними.
Дерек жил далеко, но Дэвид заходил к нам по мере возможности и с удовольствием играл и возился с собаками. Именно тогда я поняла, что Венджер и Бастер заполнили собой пустоту в моей жизни, о которой я даже не догадывалась. Я подбирала игрушки Бастера, которые тот выкинул из корзинки, где мы их хранили, и вспоминала Дерека и Дэвида в детстве. Когда Бастер будил меня по утрам, я переносилась в те дни, когда ребята врывались в нашу спальню воскресным утром и расталкивали нас, чтобы мы скорее встали и начали с ними играть.
Трагедия случилась перед самым Рождеством: как-то утром Венджер не смог встать. Мы отвезли его к ветеринару, и на этот раз таблетки помочь уже не могли. Мы сказали Венджеру, что любим его, и доктор его усыпил. Я думала, сердце мое разорвется.
Когда мы вернулись домой, Бастер бросился навстречу и стал бегать кругами и смотреть на дверь. «Где мой друг?» – словно хотел спросить он. Я опустилась на колени и объяснила ему на словах, хотя он и не понимал: «Венджера больше нет, дорогой». Я погладила его и приласкала, а потом обняла покрепче, говоря с ним на том языке, который был ему понятен.
Он не сопротивлялся, не вырывался из моих объятий и не стремился вернуться поскорее к своим игрушкам. Видимо, он почувствовал, что мы с Терри нуждались в нем, и оставался рядом с нами. Он очень нам помог.
Вскоре мы решили переехать в дом поменьше. Большой семейный дом был слишком велик для нас, да и сад требовал ухода. Мы нашли прекрасный новый дом, где вполне хватало места нам троим, и хозяева согласились продать его. Начался переезд, и на наши с Терри плечи легла тяжелая задача – упаковать и перевезти вещи, которые накопились у нас за всю жизнь. У меня слезы на глаза навернулись, когда я нашла на чердаке старые детские книжки – воспоминания о той, прежней жизни, о детях, которых мы воспитали. Но мы были рады, что переезжаем.
А еще через несколько месяцев у Бастера случился рецидив – вернулся рак простаты.
На этот раз сдержать распространение болезни было уже невозможно – слишком далеко она зашла. Снова мы с Терри отправились к ветеринару и вернулись домой одни, без нашей любимой собаки.
Дома стояла оглушительная тишина. Нас некому было утешать – ведь Бастера не стало. Собака вносила в нашу жизнь распорядок, радость и свет. Лишиться ее было очень тяжело.
Горе накатывало неожиданно. Вот стою я и глажу белье, Терри нет дома – ушел по делам или в магазин. И тут я поднимаю голову, смотрю по сторонам, надеясь увидеть Венджера или Бастера, которые посапывают рядом или наблюдают за мной… Но вместо этого вижу лишь пустое место, а слышу только шипение утюга.
В такие моменты я понимала, что без собаки ощущаю внутреннюю пустоту.
Инстинкт подсказывал, что нужно завести еще одну, но что-то мне мешало.
Я прочла книгу, в которой говорилось, что не стоит заводить новую собаку, пока горе после смерти прежней еще не утихло. Автор объяснял, что в таком случае отношения с новой собакой получат негативную эмоциональную окраску. Собака будет чувствовать вашу грусть и начнет вас жалеть. Мне не хотелось этого, но желание завести собаку пересилило все сомнения, и мы с Терри отправились в «Баттерсийский дом собак и кошек».
Мы зарегистрировались, сообщили информацию о себе и медленно прошлись по питомнику, рассматривая собак и читая их истории. Мы хотели завести питомца, но кого выбрать?
В конце коридора я заметила собаку, которая тихо сидела в вольере. Это был очень красивый пес, помесь риджбека, и когда я подошла к его клетке, случилось удивительное: Тэмми взглянула на меня с такой любовью, словно видела меня уже в сотый раз, а не в первый. Она как будто узнала меня. Мы смотрели друг на друга. Это была любовь с первого взгляда.
В тот день мы забрали Тэмми с собой. Впервые у нас в семье появилась девочка! Мы с Терри души в ней не чаяли и выводили ее на долгие прогулки по утрам и вечерам. Мы ничего не знали о ее прошлом, но она выглядела очень забитой. Мне приходилось садиться рядом с ней на колени и успокаивать ее: «Все в порядке, Тэмми, все хорошо! Никто тебя не ругает». И тогда она подходила поближе, чтобы я ее погладила. Я переживала, что когда она попала к нам домой, то почувствовала мое горе и из-за этого боялась подойти ко мне. Меня это очень расстраивало. Но я знала, что преодолеть это можно единственным способом: искать ее каждый раз, когда она пряталась, и дарить ей ласку, о которой она боялась попросить.
Бывало, мы гуляли на улице, и она вдруг пряталась позади меня и прижимала уши. Постепенно я поняла, что это происходило каждый раз, когда она видела мужчину в шляпе или кепке. И снова я задалась вопросом: что за жизнь была у нее до нас? Почему она так реагировала? Иногда я смотрела в ее грустные глаза и думала: если бы ты могла мне все рассказать! Я знала, что это невозможно, но мне все же было любопытно.
К счастью, я работала всего четыре часа в день, и на это время Тэмми брал к себе сосед. Я возвращалась домой и видела, как она высматривает меня в окно его гостиной. Она так радовалась моему приходу, что на сердце сразу становилось теплее.
Ради Тэмми мы кое-что изменили в нашей жизни. Продали наш внедорожник – «хонду» – и купили более низкий «субару», чтобы ей легко было запрыгивать на заднее сиденье и выбираться оттуда.
