Я смотрел, как моя жена Аманда, дочка Меган и Ленни скрываются за поворотом, и у меня возникло странное чувство. Глядя на нашего красавца Ленни, никто бы не сказал, что жизнь его омрачена тяжелой болезнью. Ленни страдал аспергиллёзом – грибковым заболеванием, приводящим к разрушению тканей. Эта болезнь влияла на качество жизни и проявлялась заметными симптомами. Почти каждый день у Ленни шла кровь из носа или был насморк. Чтобы контролировать течение заболевания и уменьшить боль, ему давали сильнодействующие лекарства, но мы прекрасно понимали, что однажды болезнь возьмет свое.
Я попытался не думать о том, что скоро его не станет. В то воскресенье и в другие дни мы жили согласно обычному распорядку. Мы окружали Ленни любовью, заботой и вниманием, решив обеспечить ему самую лучшую жизнь.
Но время шло, и в шестилетнем возрасте у Ленни начались припадки – симптом последней стадии болезни. Мы отвезли его в Кембриджскую ветеринарную лечебницу, где Ленни лечился всю жизнь и получал превосходный уход (сами мы жили в Рединге, графство Беркшир). Там со слезами на глазах мы с Амандой попрощались с нашим преданным и ласковым гигантом.
Дома нас встретила звенящая тишина. Хуже того, повсюду мы натыкались на вещи Ленни. Ко многим он едва прикоснулся, а некоторые были совсем новые. Утром в субботу, вскоре после его смерти, я упаковал все в коробки, и мы поехали в филиал «Баттерсийского дома собак и кошек» в Олд-Виндзоре, расположенный недалеко от нашего дома.
Нам хотелось отдать наши вещи знакомому человеку, чтобы знать: им найдется хорошее применение.
И пока мы были там, я сказал Аманде:
– А может, посмотрим собачий питомник?
Она скептически взглянула на меня. Мы знали, что пока не готовы взять новую собаку, да и сомневались, что когда-нибудь будем готовы к этому. Но все же мы прошлись по питомнику, и тут я заметил большую старую собаку. Это был полосатый бульмастиф светлого окраса, девочка, и звали ее Пеппер. Я подошел к ее вольеру, а она встала на задние лапы, посмотрела мне прямо в глаза и, виляя хвостом, полезла обниматься через прутья.
Пеппер была красавицей. Я встал совсем близко, позабыв о безопасности, и поговорил с ней. Ее умные глаза с любопытством смотрели на меня. Я бы забрал ее домой в любой момент. Но Аманда засомневалась, и с тяжелым сердцем я ушел.
Я понимал, что Аманда права: нельзя так скоро заводить новую собаку. В течение последних двух лет уход за Ленни обходился нам в восемьсот фунтов в месяц. После его смерти наш душевный покой пошатнулся, и мы оказались фактически банкротами. Нам нужно было время, чтобы все это пережить.
Но была одна проблема.
Поездка в «Баттерсийский дом» заставила нас всерьез задуматься о том, чтобы взять собаку из приюта. Мы не знали, как будет лучше, поэтому проговорили до поздней ночи. Нам хотелось помочь бездомному животному, как мы когда-то помогли Ленни. Взять собаку в беде и подарить ей нашу любовь и внимание. Мы хотели сделать это ради Ленни.
– Мы могли бы создать еще одной собаке все условия, как сделали для Ленни, – сказал я Аманде.
Она согласилась со мной.
Хотя Ленни болел в течение нескольких лет, мы сделали все возможное, чтобы обеспечить ему полноценную жизнь. В глубине души нам очень хотелось сделать то же самое для другой собаки. Мы зарегистрировались в «Баттерсийском доме» как потенциальные хозяева на случай, если когда-нибудь в приют попадет подходящая собака.
Для нас это был шаг вперед. Ленни мы купили у заводчика, и когда пес заболел, отвезли его на МРТ и рентген. Мы узнали, что деформация его черепа была обусловлена многолетним разведением искусственной породы. Мы никогда бы не подумали, что у такой красивой собаки мог быть подобный дефект. Мать и отец Ленни были победителями выставок, однако в ходе разведения могли проявляться как желательные, так и нежелательные черты. У нас возникли сомнения в том, насколько этически обосновано разведение собак, и мы не находили ответов на свои вопросы.
Теперь же, заполняя анкету «Баттерсийского дома», я был убежден, что нечистокровная собака вполне нам подойдет, а «Баттерсийский дом» – лучшее место, чтобы начать поиски. Чуть позже нас пригласили на собеседование, и мы получили одобрение сотрудников приюта. Мы, не торопясь, начали обсуждать, когда именно хотели бы привести новую собаку в дом.
23 декабря в два часа ночи Аманда поцеловала меня и пошла на работу в ночную смену – она служила офицером полиции. Наступило утро, и в десять часов я получил от нее сообщение (на работе выдалось затишье): «Дом совсем не тот без стука лап. Как насчет третьего слева?»
Я прокрутил сообщение вниз и увидел фотографию, заставившую меня улыбнуться. На профессиональном фото – восемь чудесных щенков с кремовой шерсткой. В статье «Дейли Мейл» рассказывалось, что их выбросили на улицу, и теперь в «Баттерсийском доме собак и кошек» подыскивали им новых хозяев.
Я написал Аманде: «Симпатичный малыш. Если ты готова, то и я готов».
Щенки действительно были прелестны, но о них написали в национальной газете. Я был почти уверен, что их разберут моментально. Но все равно зашел на сайт «Баттерсийского дома» и оставил заявку из своей учетной записи (мы зарегистрировались на сайте еще несколько месяцев назад).
Аманда тоже отправила заявку по электронной почте. Мы скрестили пальцы и стали надеяться, что кому-то из нас повезет.
На следующий день, в канун Рождества, Аманда ушла на работу в восемь утра. Через два часа раздался звонок. «Не поверишь, Джефф, – только что звонили из „Баттерсийского дома“! Говорят, можно приехать и увидеть щенка! А если все пройдет хорошо, забрать его хоть сегодня!»
Оказалось, в приюте разразилась вспышка вирусного кашля, и щенков старались раздать как можно скорее. Приглянувшегося нам щенка звали Прыгун – в честь одного из оленей Санта-Клауса. Начав подыскивать собаку, мы не предполагали, что уже к Рождеству у нас появится щенок, но теперь и не думали идти на попятную.
Аманда отпросилась с работы. Я красил стены в ванной, чтобы успеть к приезду рождественских гостей (хотя я не маляр, а геодезист), но тут же бросил инструменты, и мы с Меган сели в машину. Мы заехали в Мейденхед и забрали Аманду, после чего отправились в Лондон. На подъезде к городу мы попали в пробку. Время тикало, и приближалось время закрытия приюта.
Всю дорогу мы надеялись, что сотрудники «Баттерсийского дома» все же подождут нас. Нам очень хотелось попасть в приют вовремя, но наш план, похоже, терпел крах. Я попросил Аманду позвонить в «Баттерсийский дом» и сообщить, что мы уже едем, но застряли в толпе тысяч автомобилистов, спешащих к своим семьям в Рождество. В приюте ответили, что закрываются в четыре.
Я потянулся и взял Аманду за руку.
– Не расстраивайся, – сказал я, – я успею. Обещаю, сегодня щенок будет у нас.
Аманда кивнула, но не сказала ни слова. Я видел, что она сильно переживала. Меган притихла на заднем сиденье – думала, что мы свой шанс упустили.
В четыре часа семь минут мы остановились у ворот приюта. Аманда и Меган чуть не плакали.
– Мы опоздали, – проговорила Аманда, и мы бросились к будке охраны. Как же обрадовались, когда нас впустили!
Сотрудница приюта, отвечающая за поиск новых хозяев для собак, отвела нас в комнату ожидания, и мы сели. Через пару минут она вернулась и привела Прыгуна. Она подошла к нам и аккуратно посадила его Аманде на колени.
Прыгун был похож на щенка из рекламы туалетной бумаги. Сотрудница приюта сказала:
– Побудьте с ним немного. Посмотрим, как сложится общение.
Она села рядом, и мы начали разговаривать, а Прыгун тем временем стал знакомиться с нами. Он был спокойным щенком, вел себя хорошо и подарил нам несколько слюнявых поцелуев. Мы надеялись найти с щенком общий язык со временем, но, похоже, поладили сразу.
Мы погладили малыша, а Меган, приехавшая на Рождество из школы-интерната, где выпускников готовили к экзаменам по расширенной школьной программе, кажется, просто в него влюбилась. Впрочем, как можно было не влюбиться в такого симпатягу?
Мы окончательно решили, что сегодня заберем Прыгуна, и к нам зашел один из ветеринаров «Баттерсийского дома».
– Полагаю, Прыгун и остальные щенки из его помета – помесь акита, паратой гончей и стаффордширского терьера, – сказал он. – Правда, стопроцентно мы сказать не можем.
Понаблюдайте за ним, – продолжал он, – и если в нем все-таки есть гены акиты, будьте готовы столкнуться с упрямством и твердой волей.
Но мы все равно бы уже не передумали брать Прыгуна, и Аманда сказала:
– Мы очень хотим его забрать!
Мы заполнили все необходимые бумаги, а пока ветеринар устанавливал Прыгуну чип, заглянули в сувенирный магазин. Там мы купили щенку игрушек и выбрали несколько детских книжек о животных для наших двух маленьких племянниц, которые, как и мы, обожали собак.
Хотя приют был уже закрыт, по коридорам сновали сотрудники и волонтеры. Только тогда я обратил внимание, что в здании играет мелодичная рождественская музыка, а приемная украшена яркой мишурой. И понял, что нас ждет не совсем обычное Рождество.
