— Пусть он лежит там. Ему что, опять заплатили водкой? Надеюсь, теперь крыша в порядке?
— Эвелин, перестань.
Скоро придет время забивать скот на Рождество, а до этого будет еще много разной работы. В деревне не хватает мужских рук, отец на все будет соглашаться, получать плату водкой, пропадать ночи напролет в доме жены парторга, которой надо то одно починить, то другое, и всегда именно в те дни, когда муж в отъезде, и всякий раз отец будет возвращаться домой пьяным. Он заставит пить Рейна, и что потом? Заранее предсказуемый ход событий уже стоял перед глазами Эвелин: отец напьется, мать будет без конца говорить о телятах и льне, о том, какая Эвелин была в детстве и как любила своих овечек и бегала смотреть, как вспенивается вода в озере вокруг вымачиваемого льна. Эвелин будет посматривать на сидящую в углу и постукивающую щетками бабушку. Куда же деть бабушку на время приезда Рейна? На Рождество ее никуда не отправишь. Эвелин слышала, как отец разговаривал с матерью и оба пришли к выводу, что бабуле уже лучше никуда не ездить. На этот раз Эвелин была согласна с отцом. Она не хотела, чтобы бабушка снова приезжала к ней в Таллин, после того как познакомилась с Рейном, не хотела. А вот родители вполне могли бы приехать и встретиться с ним, может, после этого он перестал бы канючить насчет приезда сюда, но родители станут ссылаться на скот, на дом, на то, что их нельзя оставить без присмотра, что в деревне полно ворья. Хватит ли Рейну того, что приедет одна мать? Отец мог бы позаботиться о телятах и курах, пока она будет в Таллине. Надо поговорить с ней при первом удобном случае, но не сейчас — сейчас она не хотела, чтобы мать стала расспрашивать, как у них дела, как Рейн, чем он занимается. Разве можно ответить, не обманывая? Ну почему Рейн участвует во всем этом? Что, если кто-нибудь вдруг узнает? Рейна выгонят из университета, он попадет в армию и надолго отправится неизвестно куда. Понимает ли это сам Рейн? Как можно быть таким беспечным? Таким эгоистом? Что будет с их собственными простынями, с кактусами на подоконнике, с лакированным шкафом? А что, если Рейн делает что-то такое, за что можно попасть в тюрьму? Эвелин не в силах была даже представить себя ожидающей Рейна под толстыми стенами тюрьмы Патарей или бегающей по городу в поисках бутылки “Вана Таллин”, чтобы отправить ее куда-то, где служит Рейн.
Она вспомнила вернувшегося домой в цинковом гробу Яанне, который дважды завалил экзамен, не пошел пересдавать комиссии и попал в армию. Рейн сумасшедший, играет с огнем.
Эвелин сделала неправильный выбор, лучше б она заинтересовалась тем польским студентом, который сразу заявил, что хочет жену из Эстонии. Поляк усердно учился, он был совсем не такой, как Рейн, который даже площадь Победы отказывался называть площадью Победы, потому что не хотел пользоваться советским названием. А может, ей стоило еще на первом курсе пойти на танцы вместе с Меэлисом, который звал ее, но она отказалась, потому что уже тогда заглядывалась на парней со старших курсов, впрочем, как и все первокурсницы. Старшие казались более умными, не то что простак Меэлис, который всегда на вечеринках повторял, что просто хочет спать на чистых белых простынях, и больше ничего, так он всегда говорил. Меэлис вырос в Сибири. Чистых белых простыней ему было в жизни достаточно. Эвелин же хотела большего, и вот к чему привела ее эта ненасытность.
Мать закашлялась и схватилась за бок. Она уже выздоравливала, остался только кашель и свист при глубоком дыхании. Эвелин заявила в свое время, что будет приезжать по выходным и работать в хлеву, но мать не разрешила, сказала, что учеба важнее, что это самое важное, отец тоже так считал, главное, говорил он, это вырваться из колхоза, а как только они закончат чесать лен, мать свяжет Эвелин новую кофту, в которой можно будет ходить в университет даже зимой. Рукава по просьбе Эвелин будут длинным и широкими, хотя истинную причину этой просьбы Эвелин матери не раскрыла — в рукавах можно прятать шпаргалки. Летняя сессия прошла хорошо, даже устные экзамены, такие, как история КПСС и средства повышения производительности труда. Тогда Эвелин успела подготовить все восемьдесят вопросов, заранее выданных преподавателем, и написала шпаргалки себе и Рейну. Порой она уезжала готовиться в деревню, но потом возвращалась в город и ходила заниматься в парк Глена. Правда, время от времени там появлялись эксгибиционисты, а также городские парни в поисках компании и милующиеся влюбленные парочки. Она была не единственной, кого они раздражали, — за столиками кафе недалеко от пруда сидели и другие одинокие женщины, читали или просто загорали. Она познакомилась с одной из них. У женщины было слишком много продуктов для себя одной, и она отдала оставшиеся апельсины Эвелин. Она даже помогла ей и поспрашивала по Марксу. Так было удобнее готовиться, да и Эвелин было повеселей. Женщина посоветовала ей к тому же хорошую парикмахершу, которая умеет укладывать вьющиеся волосы. Проблема укладки непослушных волос была и ей знакома. Но потом ее присутствие стало раздражать, она слишком много расспрашивала, и Эвелин решила больше не ходить в парк, не пошла и в парикмахерскую, хотя видела, как Рейн смотрит на гладкие волосы девушки с белыми бедрами.
После летних экзаменов Эвелин погрузилась в химию и физику, чтобы смена факультета прошла как можно легче. Делопроизводство и машинопись были уже сданы, но в зачетку их не ставили. Впереди были экзамены по истории партии, анализу хозяйственной деятельности и по политэкономии социализма, но к зимней сессии она должна найти более подходящее место для подготовки, поиск такого места заботил уже сейчас. В библиотеке она все время засыпала, в общежитии было слишком шумно, а на улице зимой не почитаешь. Может, ей выбрать специальность поинтереснее? Например, автодорожное дело или землемерные работы? Все, что угодно, только не общественные науки, Марксом она была сыта по горло. В любом случае она обязательно что-нибудь придумает, а вот положение Рейна ее беспокоило, его не волновало отсутствие мест для подготовки к экзаменам. С вычислительной техникой и программированием он вполне справится, с Малголом проблем возникнуть не должно, да и выпускной экзамен состоит из задачи, которую надо решить на ЭВМ, но вот устные экзамены ему не сдать. С другой стороны, у родителей Рейна есть деньги, иначе вряд ли бы он сдал все предыдущие сессии. Он тратил все время на подготовку ноябрьской студенческой демонстрации и даже осторожно рассказал об этом Эвелин.
1965 Таллин Эстонская ССР, Советский Союз
В письме Карлу Андруссону Партс передал приветы от госпожи Вайк, упомянув, что его жена “постоянно с ней общается”. Он также упомянул, что госпожа Вайк очень обрадовалась, узнав, что благодаря ее стараниям Карл стал летчиком. Ответ, несмотря на почтовую цензуру, пришел необычайно быстро, через несколько недель. Партс был так возбужден, что даже порвал канадские марки, вскрывая конверт, правда, это его нисколько не расстроило. Карл обрадовался, новостям о госпоже Вайк и попросил передать ей его адрес, после переезда госпожи Вайк к дочери мать Андруссона потеряла связь с ней, но слышала, что внучка госпожи Вайк учится в Таллине и хочет стать директором банка.
Партс получил необходимые доказательства: он действительно все это время следил за внучкой госпожи Вайк. Другой полезной информации в письме Карла не было, лишь размышления о том, тоскует ли госпожа Вайк по родным краям так же сильно, как он, хотя, конечно, его отделяет от дома море, а госпожа Вайк все-таки живет в своей стране. Партс выругался. Если бы у него был хоть какой-то контакт с женой, он бы уже давно знал все эти новости и не пришлось бы искать их аж в Канаде. Карл Андруссон может знать что-то и о Роланде, но Партс не осмеливался спросить напрямую, он не хотел, чтобы Контора обратила на Роланда внимание. А использование псевдонима могло бы вызвать недоверие у Карла, он стал бы задавать неправильные вопросы. Партс сунул в рот кусочек пастилы, вытер пальцы о носовой платок, подождал, пока сотрясающий окна поезд пройдет мимо, и закрыл глаза, чтобы лучше представить себе всю картину и не переживать, что не спросил об этом раньше. От долгой розыскной работы внимание притупилось, профессиональная болезнь. Однако чем больше Партс думал, тем менее вероятным казалось ему, что Контора обучила и послала его на это задание совершенно случайно. Его настоящим объектом была семья Каск, возможно, основная цель сводится к тому, чтобы провести профилактическую работу с Эвелин или ее родителями, заставить девушку довериться Партсу. Но почему именно она? Что в ней такого важного? Неужели вся эта суматоха ради одного избалованного ребенка? Нет, за этим явно стоит нечто большее, но что? Компромата на девушку было более чем достаточно. Стоит лишь намекнуть ей, как легко потерять место в университете и как быстро бабушка может оказаться в поезде, идущем в страну холода. Партс прислушался к себе. В Конторе умели ошарашивать людей, это один из методов воздействия, и надо признать, в его случае им это удалось. Если он намерен искать Каалинпяя, следует быть осторожным, чтобы Контора ничего не заподозрила. Может, все же стоит рискнуть и перевести слежку с Объекта на девушку? Хотя бы на какое-то время. Заметят ли это в Конторе?
