ЧЕРНЫЙ БАССЕЙН
Забудь о мраморной смеющейся Весне,
О Лете в пышности цветущего наряда,
О хмельной Осени в уборах винограда
И плачущей Зиме на камне рядом с ней.
Оставь аллею, где рисуются ясней
Узоры из песка; забудь все розы сада
И эхо, чей ответ — твоим речам награда, —
Оставь, чтоб подойти к воде в чудесном сне,
Включенной в водоем таинственный, овальный.
Ни перья легких птиц, ни крылышки цикад
Не исчертят эбен поверхности зеркальной.
Вглядись — из глубины, где зóлота дрожат,
Приподнялась Любовь сквозь черный блеск кристалла
И усыпленное Безмолвие восстало.
ЭНСЕЛАД
Широкий водоем кустарником оброс;
В углах бассейна, встав над их суровой тенью,
Богиня с молотом стоит в оцепененье,
И рядом грозный бог трезубец свой вознес.
А в центре, погребен в струях немолчных слез
Огромный Энселад томится в заточенье
Под черной лавою — божественное мщенье
На плечи пленника воздвигнуло утес.
Весь день вокруг него ложится с шумом пена,
Из горла страшного текущая бессменно —
Непокоренного отчаяния знак;
Когда же мирный час, смуглея, сеет мрак,
Титан из скорбных уст не плещется водою
И сдерживает вздох, склонясь пред тишиною.
ЛЕДА
Где водоема мрамор округленный
Сковал уснувшей влаги тишину,
Где тень свою, скользящую по дну,
Смущая воду, ловит лебедь сонный, —
Она застыла страстно-напряженно,
Ногою нежно трогая волну,
Склонясь на цоколь, уступая сну,
В истоме, бронзою запечатленной.
И лебедей медлительная стая,
По очереди нимфу обвивая
Изгибом шей, вокруг нее плывет;
И облик бронзовый в воде, тоскуя,
Доныне трепетать не устает
От вечных чар былого поцелуя.
*НИМФА
Бассейн порфировый встревоженной водой
Заплачет, забурлит — и вновь уснет безбурно,
В прозрачной бледности волны своей лазурной
Хранит он блики роз и кипарисов строй.
Со скипетром в руке и с аркою в другой
Улыбку бог дарит в цветах богине с урной,
Из парка, вдалеке, листвой аллей ажурной
Окутанный меж них встает Амур нагой.
Канал белеющий пленен газоном низким;
Глядятся в воду тис и остролист густой
Над пирамидою, над стройным обелиском.
Разгневанный Дракон враждует с Гидрой злой,
И каждый, брызжась ртом искривленным и слизким,
На Нимфу спящую хрустальной бьет струей.
*ЦОКОЛЬ
Не Осень ли наряд здесь траурный роняла,
Пятная листьями бассейн по вечерам?
Не стройный ли Амур, смеясь, вверял волнам
Свой облик бронзовый, склоняясь с пьедестала?
Очарование чудесное пропало:
Разбив зеркальный круг падением, он сам,
Навеки отданный ненарушимым снам,
Чуть виден в глубине прозрачного кристалла.
Здесь место скорбное; весь очерк тиса хмур;
Печален кипарис; заброшена аллея —
Не возвратится тот, чей шаг в ней смолк, слабея.
На голом цоколе, где легкий был Амур,
Лишь глыба высится задумчивой могилой
Уединенья, сна и тишины унылой.
*ЛАТОНА
И тис, и кипарис, и рощ осенний кров,
Бассейн задумчивый в гранитном ожерелье
С водою жалобной иль пляшущей в веселье,
В аллее плачущей иль свежей от ветров;
И статуи средь герм, в плащах узорных мхов,
Фонтан, лепечущий неистощимой трелью,
И рядом водоем, иссякший тайной щелью,
И парк, затерянный в бездонности лесов,
И Эхо беглое, и сонное Молчанье —
Все сладких сумерек изведало покой,
Все здесь нетленное — все здесь воспоминанье.
А там, где зелень вод осыпана листвой,
Привет лягушечий приемлет благосклонно
В упорном золоте застывшая Латона.
*ПРАЗДНИК ВОД
Лягушка тучная, дельфины и тритон,
В Латону бьющие алмазною струею,
Морское божество под пеной золотою
И бог веселый рек, волнами обольщен;
Фонтанный гордый сноп, взлетевший в небосклон,
Вода затихшая иль бурная порою
И статуя, чей стан то пылью огневою,
То пенным жемчугом, как радугой, зажжен.
Весь праздник вод, весь блеск восторженный кристаллов,
Сплетавшихся и в пыль разбившихся опалов
