месте? Как найти ту точку, с которой начнется тот самый первый раскол, который ведет к дальнейшему разделению вражеских сил на мелкие части?»
И он снова принялся изучать чудесную победу Фридриха Великого под Прагой. Как будто его еще незрелый военный гений чувствовал, что именно здесь лежит ключ ко всем его собственным, уже близким победам…
В десятый и в двадцатый раз юному Наполеону захотелось разобраться, чего ради Фридрих Великий под Прагой отказался от того, что сам назвал «кривым военным порядком» и что до тех пор применял с большим успехом во многих своих боях на протяжении Семилетней войны.
Большая австрийская армия под командованием фельдмаршала Броуна [250] стояла в том сражении одним длинным фронтом, опираясь левым крылом на крепости пражского пригорода. Фридрих, король Пруссии, прозванный Великим, заранее решил атаковать и окружить правое крыло, рядом с которым не было никакого оборонительного форта и которое располагалось более или менее открыто. Для этой цели он послал туда сильную колонну фельдмаршала Шверина. [251] Всю остальную армию он отправил по следам колонны Шверина. Это был его излюбленный и почти всегда удачный маневр: кривой военный порядок.
В то время, как известно, все сражения стали видимы, как на ладони, и для наступавших, и для защищавшихся. И австрийский фельдмаршал Броун сразу же заметил этот маневр прусского короля. Он, конечно, тоже был знаком с тактикой Фридриха Великого по его прежним битвам.
И, не ожидая ни единой лишней минуты, он бросился на помощь своему находившемуся под угрозой флангу прежде, чем колонна Шверина его окружила.
Однако, со своей стороны, Фридрих Прусский тоже заметил, что правое крыло австрийской армии, бросившееся навстречу атаке Шверина, в пылу атаки оторвалось от центра. В длинном австрийском фронте, который только что был таким прочным, образовалась, так сказать, «дыра», проход, в который можно было ворваться без особых усилий и потерь. В этой новой ситуации Фридрих в одну минуту поменял свой испытанный маневр «кривого военного порядка». Недолго думая, он бросил основную массу своей армии в открывшуюся «щель» в строе австрийцев. Это привело к тому, что правое крыло фельдмаршала Броуна вскоре после этого было охвачено, словно клещами, с двух сторон колонной Шверина и той частью королевской армии, которая прорвалась в центр. Левое крыло австрийцев в то же самое время было отброшено на Прагу и вынужденно отступило к крепости пригорода с ужасными потерями. Потому что и ему прусская кавалерия тоже зашла в тыл.
На протяжении нескольких лет, отделявших Наполеона, неприметного артиллерийского офицерика, от назначения его главнокомандующим всеми французскими армиями в Италии, он много и упорно работал, изучая битву Фридриха Великого под Прагой. Взяв эту битву в качестве примера, он изучал и отшлифовывал ее план, пока не создал сокрушительную схему всех своих будущих сражений и великих побед.
Идеи Наполеона Бонапарта нашли свое выражение не только в том, что он придал войне образцовую законченность. Главным была живая гибкость, позволявшая подстраиваться к каждой ситуации и каждой географической обстановке. Согласно переработанному принципу образцовой войны, не надо было ждать случая, надо было самому создавать его.
3
Фридриха Великого шанс осуществить внезапный прорыв под Прагой был абсолютно случайным. Что же касается Наполеона, то он раз и навсегда решил не ждать капризного случая, а искусственно создавать его каждый раз, когда в нем есть необходимость. А создать его было можно только при помощи определенных маневров обхода того или другого крыла, угрожая ему до тех пор, пока оно не повернется, как флюгер, в сторону бури и не оторвется от центра. И тогда надо было нанести удар в незащищенную брешь.
Почти во всех тридцати больших сражениях, проведенных и выигранных Наполеоном на протяжении его головокружительной карьеры, он упрямо придерживался этой методики. В первый раз это было в 1796 году под Кастильоне, когда Директория назначила его командующим французской армии в Италии.
После этой выигранной битвы Наполеон усовершенствовал свою модель, прибавив к ней еще один важный маневр.
Необходимо было всякий раз опасаться того, что силы врага, находящиеся в непосредственной близости от искусственно созданного разрыва, могут своевременно спохватиться и броситься на помощь, закрыть брешь, заткнуть дыру резервами. Тогда провалится весь план. В лучшем случае все придется повторять сначала… Поэтому Наполеон решил, что, кроме обхода фланга, который должен быть оторван от центра противника, следует одновременно с этим предпринять ложную атаку на второй фланг. Таким образом, у противника будут связаны руки, он везде будет занят своим собственным угрожаемым положением и не сможет оглядываться, куда не следует. Его необходимо было держать под постоянным шахом, пока разрыв и атака на оголившиеся тылы уже не станут свершившимся фактом.
Да, именно так можно было создать случай, так всегда можно было держать под рукой слабую точку противника. Потому что эта двойная методика создания случая и гарантирования его устойчивости имела большое преимущество: она позволяла быть разнообразным и, словно некий универсальный ключ, предлагала сотни возможностей…
Ведь противник никак не может вычислить, где атакующие действительно собираются осуществить прорыв, а где устраивают лишь короткую инсценировку. Ему остается только сражаться повсюду с одинаковым напряжением и с одинаковой концентрацией сил по всему фронту. Он изматывает все свои войска и бросает в бой остатки резервов — каждый раз не туда, каждый раз слишком поздно, когда настоящий прорыв уже произошел.
После подобных доработок и улучшений эта схема Наполеона во всех его крупнейших сражениях реализовывалась в три основных этапа.
Во-первых, ложная атака на какой угодно фланг — правый или левый, чтобы «занять» его, привязать к одному месту и хотя бы на некоторое время парализовать его мобильность.
Во-вторых, обход и атака противоположного фланга противника. Эта операция уже проводилась против намного более мощных сил, с активным маневрированием и непрерывным натиском — до тех пор, пока противник не был вынужден бросить туда резервы и, главное, незадействованные войска из центра, открывая при этом некоторую часть своего единого фронта с хорошо укрепленными позициями. В лучшем для него случае он оставлял их защищенными тонкой цепью войск прикрытия.
Тогда наступал третий и решающий акт. В открывшуюся или еле прикрытую точку наносился сильнейший удар. Туда перебрасывались самые сильные артиллерийские части. После них — лучшие полки, хорошо отдохнувшая гвардия. Словно огромное ядро из огня и стали врывалось туда и раскалывало единую массу войск противника надвое. И сразу же за ними в глубокий прорыв стремительно входила кавалерия: гусары с дальнобойными карабинами, [252] драгуны с длинными пиками, кирасиры с палашами. Они расходились по
