я сюда поступил,- вставил Густав Хохелька.
- Приехала к нам тогда небольшая комиссия, и молодой чиновник из округа, пан Юзеф Минсович, жил у меня. Страстный любитель скрипичной игры и охотник. Словом, молодец хоть куда! Полдня он играл на скрипке, а полдня охотился.
- Вот так-то,- ввернул Гиргилевич, твердо уверенный, что тут уж никак нельзя обойтись без этих любимых его словечек.
- Однажды,- продолжал мандатарий,- выбрались мы после полудня на бекасов, под Заваловку, в добрых трех милях отсюда. Несколько часов бродили мы по колено в грязи и хоть бы, черт возьми, ворона нам повстречалась! Усталые, раскисшие, мы уже собирались вернуться домой когда я предложил зайти к заваловскому священнику перекусить.
- Ну, уважаемый, если вы этак начнете ab ovo, то не кончите до завтра,- прервал его Катилина.
Мандатарий, несколько уязвленный, прикусил губу.
- Уж, позвольте, сударь, я знаю, с чего начинать. Задержались мы у священника до поздней ночи, комиссар заболтался с поповнами, мы же со священником сели в экарте по цванцигеру. Лишь в двенадцатом часу мы выехали в коляске в Бучалы, а часов в двенадцать достигли поворота в липовую аллею, что ведет к усадьбе. Невольно я бросил взгляд в ту сторону - и вскрикнул от страха и удивления. Показалось мне, будто я вижу свет в левом крыле усадьбы. То же привиделось и нашему кучеру, но комиссар упорно твердил, что это только отблеск луны.
- Ничего себе отблеск,- проворчал Гиргилевич и махнул рукой.
- Я из вежливости не возражал, но комиссар все же решил доказать нам наглядно, что мы обманулись. И велел ехать к усадьбе. Напрасно отговаривался бедный кучер, напрасно сам я просил и убеждал его. Комиссар уперся, и вот мы нежданно-негаданно очутились у ворот усадьбы.
- И света не было? - воскликнул Катилина.
- Готов присягнуть, что свет погас у нас на глазах, но так или иначе его не было.
- Ага,- засмеялся Катилина.
- Ну что «ага»? Не говорите прежде времени «гоп»! И комиссар говорил мне тогда «ага», и смеялся, и делал из меня дурака, а потом начал, хохоча до упаду и вопя во все горло, вызывать покойника из могилы. И тут вдруг…
Тут мандатарий умолк, неизвестно из желания ли подстегнуть интерес слушателей или от страха, который охватил его при одном воспоминании о той минуте.
- И что «вдруг»? - нетерпеливо спросил Катилина.
Мандатарий отер пот со лба и продолжал потише:
- Вдруг с треском отворились балконные двери и в них показался молодой староста, такой, каким он выглядел при жизни.
Катилина даже подскочил на месте.
- Вы шутите!
- Честное слово, слово чести! - уверял мандатарий.
- Правда, истинная правда,- поддержал его эконом.
- И что же дальше? - допытывался Катилина, весь дрожа от нетерпения.
- Как - что? Окаменели мы со страху. Староста постоял немного, молча и неподвижно, а потом исчез, словно сквозь землю провалился.
- И вы узнали его в лицо?
- Как себя в зеркале.
- И не поторопились войти в усадьбу?
Мандатарий выпучил на сумасшедшего глаза.
- Что? - вскричал он.- Да мы бежали оттуда, только пыль столбом. И всю дорогу у нас шумело в ушах, будто кто-то гнался за нами.
- И с тех пор вы поверили в привидение Заколдованной усадьбы?
- С тех пор я перестал глумиться над этим.
Катилина снова развалился на кушетке и глубоко задумался.
- Удивительно! - пробормотал он немного погодя.- Здесь скрывается какая-то важная тайна! Ах! - воскликнул он неожиданно,- тот таинственный оборванец у креста - Микита Оланьчук! Да… я вспомнил это имя! Одно, стало быть, я уже понял, остальное надо еще отгадать.
Но тут мандатарий взглянул на часы.
- О, да мы заболтались! - воскликнул он,- двенадцатый час.
- Боже мой! - в свою очередь вскричал Гиргилевич и сорвался с места.- Что подумает моя жена! Прошу прощения и спокойной ночи!
Он поспешно раскланялся и что есть духу выбежал из комнаты.
- Желаю не повстречаться по дороге с покойником,- крикнул ему вослед Катилина.
- Упаси бог,- ответил из-за двери Гиргилевич и перекрестился.
Катилина потянулся и громко зевнул.
- Где вы меня положите, пан Гонголевский? - cnpосил он хозяина.
- В канцелярии.
- С паном Хохелькой?
- Со мной,- подтвердил актуарий.
Катилина посмотрел на него с насмешливой улыбкой и вздохнул.
- Ах, если бы вы по крайней мере были тем, чему соответствует ваше имя,- шепнул он.
- Как это, чем? - пробормотал актуарий и покраснел до ушей, предчувствуя новое оскорбление.
- Generis feminini, - пояснил Катилина, громка захохотав. - Спокойной ночи, жрец правосудия,- бросил он хозяину и, подхватив под руку канцеляриста, резво повлек его в канцелярию, находившуюся по другую сторону сеней.
Мандатарий несколько минут молча смотрел ему вслед, а потом задумчиво потер лоб.
- Пора идти спать,- прошептал он. - Однако в этом прохвосте, ей-богу, есть что-то от настоящего мандатария! Старый приятель нашего помещика! Гм, гм, с ним надо держать ухо востро!
VI
ГРАКХ И КАТИЛИНА
Большая, зажиточная деревня Опарки, нынешний центр жвировского поместья, лежала без малого в полумиле от Бучал, в прелестной и довольно обширной долине, с одной стороны примыкавшей к широкой полосе леса, а с трех других опоясанной небольшой, впадавшей в Днестр речкой.
Опарковский дворец, резиденция помещика, стоял на пригорке, примерно в полуверсте от деревни, к которой вела отсюда тенистая липовая аллея. Это было большое каменное здание с крыльцом о шести колоннах и, хотя издали оно выглядело не столь внушительно, как двухэтажная жвировская усадьба, ему вполне пристало именоваться дворцом,- так у нас порой называют и деревянные усадебки.
По одной стороне просторного, обнесенного высокой оградой двора размещались каменные флигеля, а по другой
