ты в некотором роде литератор,- весело сказал Катилина,- тебе следовало бы строже соблюдать порядок; начинать с причины, а уж затем переходить к следствиям.
Юлиуш снова сел на кушетку и, помолчав, начал:
- Я получил мое сказочное наследство, еще не достигнув совершеннолетия, и поэтому в первый год дворянский суд назначил мне опекуна. Чтобы поскорее чем-нибудь заполнить время до вступления в наследство и рассеяться после утраты матери, я, с разрешения опекуна, надолго уехал за границу.
- И посетил?
- Германию, Италию, Францию. Я осуществил таким образом один из прекраснейших моих снов, увидел собственными глазами священные реликвии Рима, сокровища Флоренции…
- Et caetera, et caetera.
- Через год я вернулся домой и взял управление имением в свои руки.
- Тут-то и начался пресловутый разлад между иллюзией и действительностью? - спросил Катилина со своей обычной насмешливой улыбкой.
Гракх нахмурил брови и нервно потер лоб.
- Если бы ты знал,- сказал он, помолчав,- как я мечтал всю дорогу, думал: чего только не достигну, вернувшись, каких только важных не введу перемен…
Катилина тихо рассмеялся.
- И с чего же ты начал, вернувшись?
- Сразу с нескольких вещей. Я простил крестьянам все просроченные платежи, во всех своих владениях отменил телесные наказания. Теперь эконом и мандатарий под страхом увольнения со службы не смели пальцем тронуть крестьянина. Одновременно я решил во всех деревнях основать за свой счет школы, а потом приступить к главному делу - отменить крепостное право, этот последний пережиток варварского феодализма.
- Браво, мой благородный Гракх,- вскричал с искренней сердечностью Катилина.- Несмотря на внезапную и блистательную перемену судьбы, ты остался верен своим принципам, ты не забыл свои давние мечты.
Гракх вздохнул.
- К сожалению,- тихо сказал он спустя минуту,- только теперь я смог убедиться, какая тяжелая борьба, какие труды ждут человека при первой же попытке воплотить эти мечты в действительность.
Катилина буркнул что-то невразумительное.
- Поверишь ли,- продолжал Гракх с горечью,- в одно мгновение я нажил тысячу недругов среди моих соседей и землевладельцев, оттолкнул от себя собственных своих служащих, а главное, встретился с удивительной неприязнью, с непонятным сопротивлением со стороны самих крестьян.
- Этого, пожалуй, следовало ждать,- пробормотав Катилина.
- Крестьяне принимали мои благодеяния как бы с недоверием, как бы с колебанием и боязнью. Я часто здесь, у себя в усадьбе, угощал целые громады, вместе со всеми сидел за столом, а иногда и вольным словом обменивался то с одним, то с другим. И что ты скажешь? Мужики мои, вспомнив, что молодой староста накануне своего бегства держал перед ними подобные речи, за что позже угодил под следствие, сами донесли на меня в управу. На мою голову свалилась огромная комиссия, и мне лишь с большим трудом удалось выйти сухим из воды, но и по сей день я нахожусь под строгим надзором. Однако это еще не все: народные школы, которые я основывал с таким рвением, навлекли на себя всеобщую неприязнь, никто не хотел пользоваться благами просвещения, напрасны были все уговоры. В некоторых деревнях были сожжены только что построенные школы, в другом месте избили поставленного мною учителя. Отмена телесных наказаний, внезапная кротость моих служащих только взвинтили крестьян, их дерзость увеличивалась с каждым днем, и, поверишь ли, без малейшего повода с моей стороны дело дошло до открытого бунта! Только областной комиссар в сопровождении нескольких солдат сумел восстановить покой и порядок.
Катилина громко рассмеялся.
- Ты смеешься? - удивленно спросил Гракх.
- Смеюсь, братец, оттого, что лишь собственный горький опыт убедил тебя в том, о чем легко было догадаться заранее и о чем я тебя не раз предупреждал в наших давнишних разговорах. Путь реформ - это тернистый и каменистый путь. Преодолеть его и добиться желаемых плодов можно двумя способами. Надо либо идти напролом, как на штурм, невзирая ни на что, не оглядываясь, не гнушаясь никакими средствами, топча, давя, подавляя силой всякую попытку сопротивления и непокорства. Так поступали якобинские реформаторы во Франции. Если же ты не хочешь или не можешь избрать этот способ, тебе остается идти на цыпочках, тайком, молчком, украдкой; ты должен медленно и осторожно ступать нога за ногу, стараясь не задеть ни одного камушка, не напороться ни на один шип, и так, с большим или меньшим трудом, ты в конце концов достигнешь цели.
Гракх задумался.
- Отчасти ты прав, но бурю в море ты приравниваешь к буре в стакане воды; реформы широкого плана, реформы общественных основ, направленные на искоренение ну там какого-нибудь мирового зла можно осуществлять и тем и другим путем…
- Мы, кажется, начинаем спорить,- прервал его Катилина,- а ты знаешь, что споры между нами затягиваются надолго. Сперва доведи до конца свой рассказ.
- Первые трудности меня не обескуражили,- снова заговорил Юлиуш,- я стоял на своем и, желая как можно скорее уничтожить крепостное право, думал послужить примером другим. Но тут на меня со всех сторон набросились соседи, крик поднялся по всей округе, словно я замыслил распространить чуму; и как раз в это время…
- В это время?
- Я неожиданно получил письмо, в котором граф Зыгмунт приглашает меня к себе.
- Ах!
- Когда на меня будто с неба свалилось это мое наследство, я не посмел искать близости с братом покойного Жвирского, зная, что в первую минуту граф подумывал возбудить процесс и оспаривать правомерность завещания. Я никак не мог объяснить его неожиданное приглашение.
- Полагаю, однако, что ты поехал немедленно?
- Да… Граф принял меня чрезвычайно любезно. То, что я избегал его, он приписывал сплетням, бродившим по округе, и не знал, как убедить меня, что он и мысли такой не допускал, будто я отнял у него наследство… «Мы с братом не ладили при жизни, как же мог я рассчитывать на что-либо после его смерти»,- сказал он с гордостью и достоинством. Потом граф представил меня своей жене, она княжеского рода, и…
Тут Гракх запнулся и опустил глаза.
- Ну и?..- не отставал неумолимый Катилина.
