можно было пройти в деревню. Они услышали шум. Вскоре в поле зрения появилось много немецких патрульных — но, увы! Немцы гнали перед собой все деревенское стадо и трех юных пастухов, которых захватили на холме. Никое вмиг понял, что сейчас произойдет. Немцы, подходившие к засаде, не знали, что на них нацелены винтовки. Тогда Никое вручил свою душу Богу и, поднявшись, проревел: «Огонь!» Дети упали вместе с остальными.
«Сглаз» — для жителя Средиземноморья нет ничего страшнее. И почти каждый ребенок, и все ценные вьючные животные — а заодно и машины — носят пресловутые голубые бусы, способные отвратить зло, насланное тем, кто обладает, по выражению Овидия, «двойным зрачком». На этой неделе случился довольно забавный кризис, вызванный этим глубоко укоренившимся верованием. Семь отремонтированных такси только что получили лицензию, и, ко всеобщему восторгу, было объявлено, что со следующего вторника стоянка такси на пирсе пополнится семью исправными машинами. Во вторник, однако, ни одной новой машины не появилось. Похоже, не нашлось голубых бус, чтобы привязать их к радиатору. Если бы таксисты выехали в город без этой защиты, их транспортные средства в любой миг могли бы сглазить. Более того, оказалось, что в городе невозможно купить бусы. Администрация была в замешательстве. Бригадир послал за мной.
— Эти чертовы психи действительно не выедут в город без амулетов, привязанных к их чертовым капотам?
Я рассказал все, что знал о страшной силе дурного глаза, о том, как в прошлом невинные такси замирали на дороге, пораженные ведьмами, — их настигали беды с карбюратором или плачевный недуг по прозванью «спускающая шина».
Мой леденящий душу рассказ не произвел на него ни малейшего впечатления.
— Честное слово, — проворчал он, — с ними с ума сойти можно. И что вы в них находите? Вот суахили…
Закончив рассказывать, насколько представители суахили лучше греков, он произнес:
— Что ж, придется попросить у Каира небольшую партию голубых бус. Там решат, что я спятил. Иногда мне кажется, что скоро так оно и будет.
Однако положение спас Мартин, молодой парень из Южной Африки, фактически являвшийся мэром Родоса. Он вошел в комнату в самый критический мо-мент и отрапортовал:
— Все в порядке, сэр. Я снабдил их святыми.
Бригадир всплеснул руками.
— Вы — что?
— Я достал им святых у архиепископа. И теперь все довольны.
К счастью, Мартин уговорил священнослужителей предоставить ему, как он выразился, «набор святых» — то есть набор маленьких жестяных медальонов с раскрашенным изображением святого. Их-то счастливые таксисты и прикрепили к приборным панелям своих машин.
Если вас угораздит восхититься милым ребенком или красивым животным в присутствии матери или хозяина, простая вежливость, как и твердо соблюдаемый обычай, предписывают: надо отвернуться, плюнуть три раза и пробормотать заклинание iva μήβασκανή, «чтоб не сглазить». Это не просто средство от сглаза, хотя в подобных обстоятельствах оно тоже кстати. Хюбер сказал мне, что это древнейший ритуал, по сути, позаимствованный у древних греков, которые таким образом отводили месть Немесиды. Ну а если видишь человека, пораженного какой-нибудь страшной болезнью, с помощью того же заклинания можно защитить себя и свою семью. Гидеон перенял эту привычку и теперь плюет с большим чувством, стоит ему остановиться, чтобы обсудить призового хряка или ласково потрепать крестьянского ребенка. Возможно, старинный английский обычаи поплевать на серебряную монету, прежде чем спрятать ее в карман, — видоизмененный вариант того же верования.
Миллз уехал на юг острова — вместе с Хлоей, которая великолепно справляется не только с ролью жены, но и медсестры. Он завел обыкновение присылать мне записки — то просит что-то передать сотрудникам из его больницы, то распорядиться, чтобы ему переслали лекарства. Вот типичный фрагмент его письма:
«Несколько дней назад меня вызвали в деревню неподалеку от Сианы — с непроизносимым названием. Бык пропорол рогами беременную ослицу. Бедняжка выкинула и стояла посреди поля над мертвым осленком, через рану дюймов в восемь длиной внутренности выпали на землю. Деревенские попытались зашить разрыв шелком, но шов тут же лопнул. Я дал пациентке три грана морфия и велел уложить ее на бок. Мы с Хлоей промыли внутренности соленой водой, чтобы удалить грязь, а после запихали их обратно в брюшную полость с огромным количеством сульфамида и провели хирургическую операцию. Возились больше двух часов, ужасно вымотались. После этого ослица встала на ноги и попила воды из ведра. Я прописал ей молоко и воду в течение суток, а потом обычную диету. Владелец несчастной ослицы дал волю сдерживаемым до сего момента чувствам. Он гонялся за окаянным быком по полю, колотя его по заду огромным камнем, который вырвал из стены, ограждающей поле, и мастерски ругался на бегу. Поскольку мне не хотелось делать ту же операцию самому фермеру (бык постепенно свирепел), я решил, что пора ретироваться, но это удалось лишь после того, как все нас расцеловали — кто облобызал руку, кто щеку.
Ослица дня два чувствовала себя неплохо. Потом, увы, у нее начал раздуваться живот — неизбежный перитонит, — и, к нашему великому горю, она умерла. Фермер плакал, плакала вся деревня; плакала Хлоя, я сам еле сдерживал слезы. Вовсе не потому, что ослица была какая-то особенная, не это надрывало нам душу Просто когда понимаешь, как живут эти люди и что значит для них вьючное животное, потеря кажется куда более горькой, чем потеря домашнего любимца. Это потеря позиций в битве с голодом.
Сегодня фермер прислал нам изумительно сработанный заплечный мешок из козьей шкуры — такой подошел бы младенцу Пану».
В воздухе веет угрозой нашего отъезда. Вполне веро-ятно, что Мирная Конференция [83] придет к решению, которое затронет и судьбу островов. Греки назначили будущего губернатора, который будет контролировать остров с помощью небольшой военной миссии. Гидеон заметно воодушевляется, услышав, что этот высокий пост займет грозный полковник Гигантис [84], его старый друг. Мы встречаем небольшую делегацию на взлетно-посадочной полосе возле Калато, и вскоре два солдата при моноклях уже жмут друг другу руки.
— Гидеон, разбойник, — рычит Гигантис.
Они уходят вместе под руку, разговор их прерывается взрывами хохота.
Вечером мы отмечаем пополнение наших рядов, и в разговоре появляется больше страсти, афинский дух. Генерал привез с севера острый запах политики и войны, чтобы преодолеть taedium vitae [85] на территории, где трезвость и жесткое правление не давали в полной мере проявиться греческому характеру, склон-ности к политическим интригам.
Война полностью уничтожила скот, и прекратилось, таким образом, производство сырья для одежды. Правда, еще задолго до этого западная мода заставила крестьян нацепить бесформенные тряпичные шляпы, брюки и
