лишь тем, что наделен некими особыми дарами. Он связан и с Богом, и с человеком; находится между ними скорее как
daimon [89] Платона. Он — внеземное существо, которого поселили на земле в качестве некоего небесного вице-консула с полномочиями поверенного в делах. Этот статус подходит ему идеально, поскольку внушает почтение без подобострастия; тон молитв и прошений, которые он получает, достаточно свойский. И то, что его воспринимают как существо отчасти земное, очень правильно. Разве не встал он на алтари греческих богов, которых искоренил, и разве не унаследовал некоторые из их вполне человеческих и трогательных качеств? Порою он, подобно им, склонен взимать некоторую мзду за свои услуги: серебряный поднос для алтаря, подсвечник, восковую свечу длиной в целую руку. И что в этом зазорного, если он дарованным ему могуществом обеспечит вам безопасное путешествие, укрепит брак, которому мешает болезнь, поспособствует мелкой торговой сделке — сбыть контрабандный табак? Кто-то должен нам помогать в таких делах.
Три самых почитаемых на Родосе реликвии: рука Иоанна Крестителя (отрезанная Лукой: извлеченное из могилы тело было слишком велико, чтобы унести его целиком); крест, сделанный из Истинного Креста, и икона Богоматери Филеримосской. Эти святыни были перевезены на Мальту, откуда Великий Магистр увез их в 1798 году в Россию. Наверняка самой знаменитой была чудотворная икона Божьей матери. Ее история, в отличие от истории руки Иоанна Крестителя, туманна; рыцари, видимо, обнаружили этот образ, когда прибыли на остров, и его почитали с древних времен, хотя более широкую известность изображение Богоматери получило, когда взгляды христиан всего мира были обращены на битву рыцарей с сарацинами. Гора Филеримос, судя по старинным свидетельствам, была местом паломничества еще до появления на Родосе рыцарей, и иконе Богородицы, без сомнения, молились многие поколения страждущих, прежде чем над островом взвилось знамя Ордена Святого Иоанна. В тяжелые времена ее переносили в город, в церковь Святого Марка, построенную венецианцами; здесь во время осады 1522 года над алтарем, на котором стояла икона, разорвалось ядро, погибли несколько человек, и Великий Магистр, опасаясь за сохранность реликвии, приказал поместить ее в часовню Святой Екатерины, находившуюся внутри замка. Насколько мне известно, судьба иконы не менее таинственна, чем судьба Колосса; судя по всему, свидетельств о том, как она выглядела, эта новая Артемида, не сохранилось, так же как и рассказов о совершенных ею чудесах.
От современной часовенки на вершине Филеримоса ныне остались одни руины, среди разрушенных стен по-прежнему валяются брошенные итальянцами фляжки, патроны, штыки и гранаты; несколько тяжелых остовов противотанковых орудий лежат под деревьями и уже настолько заросли травой, что выглядят ровесниками фрагментов греческих и византийских каменных стен в этих, когда-то священных, пределах. Архитектурное решение современной церкви отвечает всем требованиям, но лишено вдохновения. В единственной обитаемой келье монастыря живет одинокий францисканец — странный, похожий на птицу, юноша, который ездит на взятом напрокат мопеде и пользуется резко пахнущим маслом для волос. Он раздает брошюрки, в которых кратко изложена история церкви, обложка которых украшена якобы изображением иконы Богоматери Филеримосской. Но вся эта затея пахнет елеем и холодным расчетом. Так и чувствуешь на своем плече цепкую руку службы пропаганды, как на Капри.
Тем не менее в Греции всем найдется место; путешественники уже отмечали, что в расположенной поблизости деревне Кремасто церковь посвящена, что достаточно необычно, Панагии Католики, и нет никакого сомнения, что августовский праздник Панагии — это теплящаяся еще память о могуществе Богоматери Филеримосской. Богоматерь Отсутствующая — вот как ее следовало бы называть.
Ее предшественницей была Артемида или Афина Линдия — которая из них когда-то была наиболее почитаемой богиней острова? Сложно сказать. Артемида очень часто фигурирует в современном крестьянском фольклоре, и, когда я это пишу, мне напоминают, что неподалеку, за серыми каменными склонами Профеты (дорога вьется вверх по мягкой лесистой местности, устланной ковром белого ладанника, анемонов и больших пионов) до сих пор существует маленький монастырь, называющийся Артамити, на месте которого, судя по надписям, обнаруженным в том районе, когда-то стоял древний храм. Артемида, как и Афина, была дочерью Зевса, целомудренная строгость одной как нельзя лучше дополняет качества ее сводной сестры, дарительницы плодоносной оливы.
Но, потеряв Богородицу Филеримосскую, Родос обрел другого местного святого, чья слава растет день ото дня, и который, возможно, превзойдет славу почитаемой всеми святыни. Эта новая фигура пока не отражена в литературе, и не существует достаточно серьезных исследований; сама Православная церковь, кажется, толком не знает, куда его отнести — по крайней мере, ни один агиограф [90] не дает объяснение тому, как Саул, стерший до крови ноги апостол Павла, умудрился заполучить храм среди невысоких холмов, окружающих Сорони.
Святой Саулас (как его называют на демотическом) якобы был среди тех, кого выбросило штормом на Родос по дороге в Палестину. (В Линдосе до сих пор показывают бухточку, в которой они якобы сошли на берег.) Во время своего краткого пребывания на Родосе Павел, возглавлявший группу паломников, каждый день проходил много миль, проповедуя Писание любому, кто был готов слушать. Его ученики последовали его примеру, и среди них был Саул, который, должно быть, был отличным ходоком, если дошел до Сорони, это совсем не ближний путь от Линдоса. В любом случае, здесь он обнаружил античный храм с теплым источником — к несчастью, в этой легенде не упомянуто имя первого божественного покровителя храма. Жители ближайших деревень, по мнению Саула, остро нуждались в Священном Писании, поскольку все они были самыми что ни на есть отъявленными язычниками; он испробовал апробированные приемы риторики; заключение, увещевание и моление, но без малейшего успеха. Они упорно не желали отказываться от своих причудливых богов. Он проповедовал до хрипоты, но селяне смотрели на него с недоверием, которое испытал бы любой из нас, слушая этого щуплого чужеземца с длинными волосами и густой бородой, одетого в лохмотья, с испачканными пылью ногами и смешным произношением. Ведь он попытался за несколько часов разрушить то, что созидалось на протяжении столетий благочестивого идолопоклонства, — всю совокупность верований, утешительных и хорошо знакомых, как соль-лизунец. Саул уже не знал, как справиться с этими упрямыми полуграмотными крестьянами. Пришлось прибегнуть к чуду, хотя ему очень не хотелось использовать крайние меры. Там было несколько человек с язвами. Он мгновенно окунул одного в источник, и язв как не бывало.
— Может ваш Бог сотворить такое? — спросил он. Жители деревни, наконец, вняли ему и дружно перешли в истинную веру.
Довольно грустная история; мне кажется, что вера крестьян сильно все запутала. По-моему, героем этой широко распространенной
