мышей и крыс — грызуны приносятся в жертву здоровью людей.
Европейская дунайская комиссия щедрой рукой, бесплатно, снабдила Сулину водокачкой, большим лазаретом для изоляции заразных больных и современной больницей для моряков всех наций. Но больница была всегда заполнена жителями дельты, поскольку другой в этих местах не было.
После длительной дипломатической борьбы Румыния добилась некоторых прав в администрации Комиссии. Дядя Томицэ, Патриарх, был первым румынским врачом, поставленным во главе больницы Европейской дунайской комиссии и одновременно начальником румынской санитарной службы в устье Дуная. В этом двойном качестве он имел в своем распоряжении большой штат хирургов, санитарных агентов, практикантов, сиделок.
Среди больничного персонала были и две медицинские сестры, приехавшие из Англии. Когда они высадились в Сулине, все жители окраины сгорали от любопытства: кто же они такие? Барышни? Дамы? Вдовы? Старые девы? Монахини? Сестры милосердия? Сиделки? В скором времени всем стало известно, что они вроде медицинских сестер, но только высшей квалификации, и их принимают в домах высшего общества.
Мисс Дотти и мисс Сибилла.
Обе были англичанками, но совершенно разного типа.
Мисс Дотти, двадцати четырех лет, выглядела тридцатичетырехлетней. Огромного роста, с завидным здоровьем, она ела сырое рубленое мясо и пила газированную воду, разбавленную цуйкой. Люди прозвали ее Верзилой. У нее были румяные щеки, огромные зубы плотоядного животного и голубые глаза без какого-либо выражения. Никаких признаков кокетства. Она ходила или в больничном халате, или в туристском костюме и тяжелых ботинках в компании молодого, флегматичного и какого-то деревянного английского консула, получавшего, как и в колониях, двойное жалованье. Не обменявшись между собой ни единым словом, ни одним жестом, вышагивали они рядом механически, как два автомата.
Мисс Сибилла, тридцати четырех лет от роду, казалась двадцатичетырехлетней, такой она была тонкой и стройной. У нее была белая, будто слоновая кость, кожа, золотистые волосы, живые голубые глаза небесной чистоты. Красота ее не была обычной, возбуждающей сладострастье. Возможно, что она вообще не была красивой, но в ней было что-то такое, что было выше красоты. Она обладала привлекательностью, тем магнетизмом человечности, который покоряет с первого взгляда. У нее был дар читать мысли по глазам людей и распространять вокруг благодаря своей чистой улыбке только доброжелательство и симпатию.
Мисс Сибилла, хорошо знавшая французский язык, за, несколько месяцев выучилась говорить по-румынски. Она взяла под свое покровительство Эвантию с первого же дня, как та попала в больницу. Растроганная несчастной судьбой негритянки, она относилась к ней с материнской заботливостью.
Дядя Томицэ после каждого осмотра недовольно покачивал головой, не говоря чего-нибудь определенного.
Осматривал Эвантию и доктор Барбэ Рошие, который списался с корабля и временно занял место одного хирурга, итальянца, уехавшего в отпуск.
Как-то днем врачи разговаривали между собой в канцелярии при мисс Сибилле:
— Анализ показывает большое количество бацилл.
— Я задаю себе вопрос, как она выдержит роды, если процесс легочного туберкулеза развивается столь интенсивно.
— Ее нужно усиленно питать.
— Об этом я позабочусь! — вмешалась мисс Сибилла. — Но она слишком подавлена… Она очень страдает душою. У нее что-то вроде ностальгии.
— Психотерапию мы предоставим вам. Вы в этом деле специалист! — с ласковой иронией отозвался доктор.
— Cher maître [23], я знаю, что все врачи скептически относятся к моральному воздействию, — возразила мисс Сибилла и на своем франко-румынском языке с английским акцентом изложила свои убеждения: — Ни жизнь, ни смерть не находятся в руках человеческих. Человек только помогает природе. Но что может сделать медицина с нервными заболеваниями, меланхолией, неврастенией? Психологическое воздействие на физическое состояние столь велико, что опытные психиатры заменяют теперь морфин и водолечение добрым словом и разумными внушениями. Еще в древние времена говорилось, что душевные болезни должен лечить не врач, а философ.
— Никто не может отрицать, — примирительно заговорил доктор, — что для нервных расстройств моральное воздействие весьма благотворно. Все это зависит от заболевания и от больного. Однако нашу негритяночку убивает здешний климат, влажность. Я напишу в Бухарест, в Санитарное управление, чтобы поместить ее в какой-нибудь санаторий, в Бырнову или Бисерикани… Только будут ли свободные места, ведь там всегда полно.
Мисс Сибилла чувствовала, что, пока шел разговор, доктор Барбэ Рошие смотрел на нее испытующим взглядом, хотя и не проронил ни слова.
Когда врачи остались одни в канцелярии, Барбэ Рошие заговорил в своей обычной манере:
— Скажите на милость, что это за англичанки, на которых натыкаешься на каждом шагу? В румынских больницах мы не привыкли к такой роскоши, вывезенной из Англии.
— Как я вижу, вы косо смотрите на них, но вы к ним привыкнете. Они превосходные помощницы. В Румынии у нас еще нет таких, но мы должны подготовить. Вы можете иметь любое мнение о женщинах, но должны признать, что у них более живое и сильное чувство привязанности, преданности и сострадания, что помогает им творить добро ближнему.
— Я сомневаюсь даже в женском сострадании, потому что по-настоящему жалостливая женщина не может работать сестрой милосердия. Если она переносит страдания больных, значит, она лишена сострадания.
— Ну, это действительно парадокс философа-мизантропа. Факт остается фактом: женский род имеет монополию на сострадание.
— Поэтому сострадание это похоже на бездонную бочку! — язвительно перебил Барбэ Рошие.
— Вы должны быть справедливым и признать, что самыми современными социальными учреждениями и странноприимными домами, организованными для борьбы с нищетой, руководят теперь женщины, подготовленные, энергичные, с большим практическим чутьем. Эта мисс Сибилла — жемчужина, можно сказать, редчайший экземпляр человеческого рода. Если вы познакомитесь с ней поближе, то с восхищением поклонитесь ей.
— У меня слишком негибкий позвоночник. К тому же я знаю этот тип старых дев из Англии, где женщин больше, чем мужчин.
— Мисс Сибилла, — продолжал дядя Томицэ, — вовсе не обычный тип. Она окончила школу медицинских сестер, имея уже университетское образование. Она была помолвлена с очень богатым лордом, но порвала с ним, ее оттолкнул его эгоизм. Она уехала в колонии. Несколько лет она, жила в Индии и Египте. Сюда она приехала из Порт-Саида. Ее привезла жена английского представителя в Европейской дунайской комиссии, ее школьная подруга. Мисс Сибилла — существо редких душевных достоинств. Она образованна, добра и как бы воплощает британское благородство. Чистая душа, специфический продукт английской аристократии. Ни одна другая нация, никакой другой социальный слой не может породить такой экземпляр как с физической, так и с нравственной точки зрения. Обратите внимание: она красива, богата, и все-таки она покинула свой круг, ездит из страны в страну, работает в больницах среди человеческих страданий и нищеты… Да, находятся еще в мире подобные существа…
— Но я никак не могу примириться, — возразил Барбэ Рошие, —
