однажды утром он запевает снова,
Со шквалами, с приливом
Еще сильней и безнадежней...
Я слушаю его.
Это шум воды, страдающей, грозящей, жалующейся,
Невидимой за соснами,
Спокойной иль клокочущей,
Согласно закату — алеет он или исходит кровью,
Пылает углями иль угасает в пепле...
Без этого великого дыханья, которое растет и затихает,
Рокочет и баюкает —
Без него мои часы и мысли
На этой сухой
Истресканной земле,
Вздутой желтыми буграми,
На которых растут усталые и жалкие цветы.
Без него бы на этом бесплодном и суровом месте,
Откуда виден жалкий горизонт
Молчания и одиночества.
Мне было б слишком грустно,
Потому что — ты видишь — я один. Вся Жизнь
Зовет меня еще к прошедшему, которое кричит, смеется
Тысячами красноречивых уст:
Там сзади меня она стоит нагая,
Протягивая руки.
А я лежу на глыбистой земле, ломая ногти:
Ибо нет ничего, чтоб изваять мою мечту
И сделать вечной в хрупкой форме,
Кроме немного праха —
Нет больше ничего, чтоб вылепить певучие медали...
А я умею создать в охряной глине
Лицо из сумрака и профиль из лучей,
Заставить улыбаться Печаль и плакать Красоту...
А в глубине души любовь рокочет и гудит,
Как там за соснами гудит и ропщет море.
ВИДЕНИЕ
Галоп зыбей опенил овидь моря.
Смотри: они несутся. Волны
Свирепы. Ветер хлещет
И гонит их яростный табун.
Смотри: одна обрушилась, другая сзади —
Предательская, более высокая —
Вскочила ей на круп и смяла под себя...
Сама разбилась. Между тем, как шпоры
Невидимые бесят третью. С ржанием
Взвивается она и рушится при кликах ветра,
Задохнувшегося, и вод, дымящихся в поту и в мыле.
Грудь урагана! Гривы пены!
Стоя в горьком ветре, я смотрел
На бесконечный бег морских коней и ждал,
Что вот — один из них из вод текучих
Покажется, расправит вдруг струящиеся крылья,
И я рукой за гриву ухвачу
Морского, неукротимого Пегаса.
НОЧЬ БОГОВНОЧЬ БОГОВ
О человек!
Я долго шла вслед за тобой, но ты меня
Не слышал: эхо повторяло твои шаги,
Тебе ж казалось, что ты идешь один в рассветных сумерках,
И ты бы продолжал идти, меня не замечая,
Быть может, всегда один, ища меня напрасно,
Быть может, если бы сегодня вечером, я на пути твоем —
Знакомая во сне, неведомая взору —
Не встала вдруг — нежданной и таинственной —
Перед тобой — глядящим на меня
Без страха и без удивленья, ибо
Благочестивая надежда, которой ты отдал жизнь,
Тебя оставила без родины, без алтарей, без таинств
На этой пустой земле, где ты искал богов.
Я долго шла вслед за тобой, невидимая оку,
О прохожий, я видела тебя трепещущим от радости,
Когда тебе казалось, что ты готов настичь добычу,
Охотник на богов без стрел и без сетей...
Я шла вслед за тобой по лесу, где ты мечтал
Сильвана подстеречь или застичь Дриаду,
Когда на утренней заре она скользнет
Из-под седой коры узлистого ствола.
Напрасно топор твой рубит дерево. Там пусто. Напрасно
Склонялся ты подолгу над ключами,
Чтобы увидеть в водах бегущих и напрасных
Нимфу, что там живет и не покажет больше
В ручье прозрачном тело нагое и текучее,
Которое по выгибам и сжатьям берегов
Скользит, убегая с пугливою волной.
Напрасно, о пастух, среди родимых стад,
Млеком их вскормленный и их руном одетый,
Близ пчелиных ульев, с флейтою в руках,
Под летнею луной ты выжидал Сатира
И дробь копыт танцующей походки.
Напрасно все! я часто заставала тебя склоненным
В сумерках у родника, в песке упорно ищущим
Святую накопыть крылатого коня.
Море перед твоим благочестивым взглядом
Не разверзало волны ликами божеств.
Никто из тех, кто населял поляны и пещеры,
Желаньям грез твоих не выявлял лица;
Ни даже те, кто некогда, всечасно и повсюду
Выходили из рощ, из гор, с нагорий, с побережий
И смешивались с жизнью человека.
Пройди по лугу цветущему, взойди на одинокую вершину,
Войди в плодовый сад, в питомник, в виноградник,
Исследуй лес, холмы и поросли, и рощи —
Нет никого. Пройди, о путник, в ворота Города,
Который свободная работа и рабский труд
