Пещерным шепотом и словом сибиллинским,
Священным эхо, двойною лирой, флейтой, лирой,
Кимвалом, кликами, безумием и пляской,
Дыханьем розы, ароматом лавра,
Священной одой, воинским припевом,
Раскатом колесниц, ударом грома,
Шелестами неба и трепетом земли,
Волнами желтыми колеблющихся нив,
Лесом, качаемым дыханьем долгим ветра,
Глухим жужжаньем полных ульев,
Ключом, ручьем, рекой; они мешали в чашах
Вино и воду, кровь и молоко,
Носили скиптр и гибкий тирс,
Кидали молнии и стрелы, наполняли
Землю и небеса смятеньем
Широких своих страстей;
Все эти боги жизни, вскипающей и буйной, —
Теперь лишь тени. Их жизнь — молчанье.
И все они задумчивым и долгим взглядом следят
За головокружительной и мрачной скачкой
Пегаса, который в напрасном беге,
Взметая гриву, мчится кругами по острову,
Порой взвиваясь ввысь, порою припадая,
То будто ржет, но ржания не слышно, —
То насторожится и станет сразу, как вкопанный,
Четверокопытием взрывал пепл и прах,
То, взвившись на дыбы — весь сказочный и черный
Порывом яростным, с трагической надеждой
Расправит два крыла
И бьет бессильно слишком грузный воздух,
И падают они — мятежные
В отчаянном усильи к полету безысходному.
Теперь прощай, мой сын. Вернись к себе. Забудь
При полном свете жизни и любви
Сей преисподний мир, где ты познал воочью
Судьбу богов, которых ты искал.
Ступай и не гляди назад. Иди, чтоб жить!
А мне — тебя приведшей — заказаны пути
Наверх Мой час в Аиде пробил.
Часть моего земного года окончена;
Я снова стану тенью и возвращусь
В толпу богов им чуждой и пленницей наполовину,
Ибо весна меня на землю призывает, а осень
В глубокий Тартар уводит Персефону.
Но ты, которого ничто не держит во мраке преисподнем,
Ступай отсюда! Ты увидишь сегодняшний рассвет;
И на пороге вновь обретенного живого дня
Твои глаза опомнятся от мрачных наваждений
Слепого острова и нелюдимых мест,
Где бродят навсегда потерянные тени былых богов.
Иди. Но прежде чем переступить порог жилища своего,
Стряхни песок с подошвы,
Влажной от черного пути
И смоченной в воде подземных рек.
Из цикла КРУГЛЫЙ ГОД
ПОЖЕЛАНИЕ
Я пожелал бы глазам твоим равнину
И лес зеленый, русый,
Далекий,
Дымчатый,
На самом горизонте под ясным небом.
Или холмы
Спокойных очертаний,
Туманные и медленные,
Тающие в истомном воздухе,
Или холмы,
Иль дальний лес...
Я пожелал бы,
Чтобы ты слушала
Глубокий, сильный, нежный,
Великий и глухой, широкий голос моря,
Печальный,
Как Любовь;
А временами рядом,
В минуту молчания
Чтоб ты слыхала
Воркованье
Голубя
И нежный, слабый,
Подобный Любви,
В тени укрытый,
Ропот источника...
Я пожелал бы для рук твоих цветов,
А для твоих шагов
Песчаную тропинку, поросшую травой,
Которая ведет немного вверх, то вниз,
И вьется и, кажется,
Уводит в глубь молчанья,
Песчаную тропинку, на которой
Оставят легкий след твои шаги,
Наши шаги
С тобой!
<ОДЕЛЕТТА> (Если б я лучше знал мою любовь…)
Если б я лучше знал мою любовь, если б я лучше
Знал мою жизнь,
Если б я лучше
Знал мои мысли —
Я бы не связал моей жизни
С твоими мыслями,
С твоими днями,
Я бы не сплел твоей жизни
С моей любовью!
Разве дают тому, кого любят
Цветок с шипами, ранящий пальцы?
Разве ведут напиться к ключу,
Воды которого горьки?
Разве дают
Прекрасным рукам,
Ткущим лишь радость,
Прясть грубую паклю
И жирную шерсть
Прях подневольных?..
Вот ты стоишь посреди моей жизни,
На перекрестке путей моих;
У ног твоих ключ; роза склонила
Опасный свой стебель. Ты сорвала ее.
А прялка судьбы
Неужто так мало весит
Своими неясными нитями,
Что ты улыбаешься
Тому, что стоишь одна в моей любви
И взяла ее за руку?
<ОДЕЛЕТТА> (Я бы мог крикнуть Любовь мою…)
