– Ты что?!
– Пусти! Ты ненормальный! Псих! Призрак!
– Я – призрак? – удивился он, – с чего ты взяла? У меня вроде все человеческое.
– Да?! А имя? Имя тоже человеческое? Зет...
– Зет – это сокращение. Зотов Евгений Тимофеевич.
– Зотов? – пробормотала я, – как рабочий из советского фильма.
– Вот именно, – кивнул он, – поэтому я переименовался в Зета.
– А почему ты так бесшумно двигаешься?
– Обувь такая. Движения тоже. Я их специально отрабатывал. Я стараюсь не причинять зла окружающей среде. Как можно меньше ее трогать, понимаешь.
– Нет. Не понимаю. Ты бледный... Глазастый. Вампир какой-то!
– Да не вампир я!
Он схватил меня за руку и подтащил к зеркалу, висевшему на шкафу у входа в кабинет заведующей кафедрой.
– Вот, смотри! Отражение!
– Ну хорошо, а почему Рыжий и дед тебя не нашли на...
Я оборвала себя на полуслове.
– Зет, дай фонарик.
– Ты меня больше не боишься?
– Не знаю. Но тут что-то интересное.
Он подал мне фонарик, какой-то непростой, вытянутый, с кучей кнопок, наверняка японский, и на солнечных батарейках небось, но я только мельком бросила на него взгляд. Главное мое внимание было приковано к тому, что пряталось за шкафом. Там была рука. Нарисованная на стене. Женская.
– Слушай, Зетушка. Ты хоть и двигаешься тихонько, чтобы там... водный баланс в мире не нарушить...
– Не водный баланс, а...
– Неважно! Шкаф сможешь отодвинуть?
Мы навалились на шкаф вместе. Оказался страшно тяжелым, и все из-за словарей, которыми он был битком набит.
За шкафом на полу было полно пыли, а на стене... была нарисована светловолосая девушка в синем костюме. Костюм так обтягивал ее фигуру, что казалось, все сейчас треснет на ней. Взгляд у девушки был кокетливый, губы – ярко-красные, приоткрытые. Одной рукой она как бы махала: «Привет!» А другой держала прядь своих пышных белокурых волос.
Зет посмотрел на нее и отвернулся. Мне показалось, смущенно. Так отворачивается папа, когда мама на прогулке по торговому центру тащит меня за руку в магазин белья.
– Знаешь, кто это? – спросил он, так и не поворачиваясь.
– Смеешься? – буркнула я, – я же полгода в Америке проторчала. Это Невидимая Леди. Из комикса про «Фантастическую четверку».
– Невидимая Леди? – удивился Зет.
Он снова поднял глаза на девушку, и теперь в его взгляде не было смущения.
– А ты думал кто?
– Я... да...
– Говори давай!
– Вообще, похоже на вашу Лилию. Заведующую кафедрой.
Я скользнула по рисунку фонариком.
– Слушай... А ведь ты прав! Невидимую Леди никогда не изображают в такой завлекательной позе. Обычно она боксирует... И помада у нее не красная. А вот у Лилии... Зет! Ты гений! Это же Лилия в образе Невидимой Леди! Вот почему Анна Семеновна и Лилия не хотели меня сюда пускать! Потому что это позор – показать кому-то такую картинку! Даже ты застеснялся!
– Почему – даже «я»? – возмутился Зет, – я что, не человек?
– Только... кто же это нарисовал? – я задумалась, – не Рита с Анжелой. За то время, пока Анжела отсутствовала, такую картинку не нарисуешь.
Я потрогала пальцем рисунок.
– Вечный маркер. Смотри, тут, у руки, чистый кусок стены. Бедолаги, они пытались оттереть эту Леди. А ничего не вышло. Пришлось задвинуть шкафом. Итак, девочки не рисовали ее.
– Надо идти от мотива.
Зет снова расстелил коврик, уселся на него и уставился на рисунок.
– Что ты видишь в этом рисунке? – спросил он.
– Насмешку. Издевательство. Это что-то в духе шаржа. Кто-то хотел задеть Лилию. Обидеть ее.
Я сфотографировала рисунок на камеру своего телефона. Потом подошла к окнам. Все они были заклеены на зиму, кроме одного, слева.
– Ага, – пробормотала я, – вот из него и выкинули горящий стул.
Я посмотрела повнимательнее на стол. Теперь, после того как Зет признался, что на самом деле он Женя Зотов, мне в голову уже не лезли всякие ужасы про бывших членов кафедры, и я могла сосредоточиться.
– Зет! А ты заметил, что все стулья за столом одинаковые, кроме...
– Кроме стула в торце, – кивнул Зет, повернувшись на своем коврике, – а на стуле в торце стола во время заседаний обычно восседает заведующий кафедрой.
– Может, на нем тоже был рисунок? – возбужденно сказала я, – только неясно, почему его подожгли и выкинули в окно.
– Может, рисунок был неудачным, – пожал плечами Зет, – ты же уничтожаешь свои неудачные рисунки.
– Мне показалось, судя по видеозаписи Ритиного клипа, что Анжела взяла у нее зажигалку. А после того, как Анжела вернулась, начался пожар. Но если Анжела не рисовала эту Леди и не портила стул, зачем ей было его сжигать?! Никакого смысла.
– Давай-ка еще раз тут все осмотрим, – предложил Зет, – вдруг найдутся новые улики?
Целый час мы ползали по пыльной кафедре, но так ничего и не обнаружили. Я посмотрела на часы. Половина четвертого.
– Так, – сказала я, – хватит. Мне надо выспаться, чтобы хорошенько подумать. Пошли, проводишь меня в общагу. Только не к тебе в комнату, а к Рите. Я договорилась с ней, что переночую у нее.
– О’кей, – в тон мне ответил Зет, сворачивая коврик, – только давай мы кое-что сделаем на прощание.
– Задвинем шкаф?
– Обязательно. И еще кое-что.
– Целоваться с тобой я не буду, – предупредила я.
– Я тоже. Поцелуй – это слишком сильный обмен энергией, мы пока не готовы к такому. Я хочу помочь тебе отпустить себя.
– Что?
Он взял меня за локоть, подвел к тому окну, из которого выпал горящий стул. Рама скрипела, пока он открывал ее. Меня снова кольнул страх.
– Надеюсь, ты не хочешь меня сбросить вниз, как горящий стул?
– Вот именно, – сказал Зет, приобнимая меня, а другой рукой что-то доставая из кармана.
– Что?!
– Ты слишком напряжена. Зажата. Энергия не циркулирует в тебе свободно. На тебя что-то давит. Надо отпустить себя.
И он протянул мне что-то на ладони. Это была бумажная фигурка. Утка с большим носом и растопыренными крыльями.
– Это что за птеродактиль?
– Японский журавлик. А это мой. Давай отпустим их. И все наладится.
Мы бросили вниз журавликов. Легко планируя, они опустились на раскидистый клен.
– Flocking to the sea, сrowds of people wait for me, – пробормотал Зет.
– Sea gulls scavenge, steal ice cream, worries vanish within my dream[23], – допела я шепотом, – ты знаешь песни «Morcheeba»?
– Я знаю все хорошие песни, – сказал Зет, – ну, полетели отсюда?
Однако нас ждал неприятный сюрприз. Когда мы заперли кафедру и двинулись к лестнице, оттуда послышались голоса. Рыжий. И...
– Макс? – удивился Зет, прислушиваясь.
– Да это точно он от вас бегал, – говорил Макс Рыжему, – я следил за ним сегодня. В черной куртке с капюшоном, да?
– А чего ты за ним следил? – спросил Рыжий, отдуваясь.
– Он кое-что похитил у моей девушки, Риты. Кое-что важное.
– Откуда ты знаешь, что это он?
– Потому что он меня из ее комнаты выманил, а когда я вернулся, то этой вещи уже не было. Понимаете?
– Не-а. Как ты сегодня-то на него вышел?
Рыжий остановился на лестничном пролете, стараясь отдышаться.
– Они уже близко, – шепнул Зет, – надо прятаться!
– Сижу на кухне... Курю... Ночь уже настала. И вдруг смотрю – Зотов вышел из общаги и к первому гуманитарному пошел. Ну, думаю, неспроста. Что-то мутит он. А потом я видел, как вы за ним гонялись. И как он в первый гуманитарный забежал.
– Давай вернемся на кафедру? – прошептала я, – спрячемся там.
– Значит, это он лифты вызывал? – недоуменно сказал Рыжий, – как он успел-то за минуту подняться? И дед его не видел...
– Не знаю... Он вообще странные штуки умеет делать. Гипноз всякий.
– Со мной гипноз не пройдет! – разозлился Рыжий, – все, пошли проверим каждую аудиторию. Я и от всех кафедр ключи прихватил у старшого.
Я с ужасом посмотрела на Зета.
– Может, сдадимся? – прошептала я, – что они нам сделают?
– Примут за поджигателей и вандалов, – ответил Зет, – которые пришли полюбоваться на свои деяния снова. Нет, мы спрячемся. Есть тут одно место.
– И что это за место?
– Отличное место. «Крематорий».
Глава 18,
в которой я медитирую в «Крематории»
– Как думаешь, тут крысы есть? – прошептала я, придвигаясь поближе к Зету.
– Вряд ли. Я бы уже ощутил их присутствие.
– А т-тараканы?
– Почему ты боишься крыс и тараканов? Они часть экосистемы, такая же, как и ты.
– Все ясно, колдун Фудзимото, – проворчала я, – вопросов больше не имею. Обязательно поцелую какого-нибудь таракана, который сейчас спрыгнет мне на шею.
– Ты хочешь кого-нибудь поцеловать?
– А ты залезь мне в голову и узнай, – мстительно сказала я, – ты же умеешь читать мысли.
Правда, я тут же испугалась, что он может прочитать в моей голове что-нибудь не то, и поспешила добавить:
– А откуда ты знаешь об этой комнате?
– Я много общался со старожилами. Один из них мне рассказал, что в каждом здании университета есть дверь, которая почти не видима в стене. Ее даже не запирают, потому что ее не видно. Попасть в нее может только тот, кто знает о ее существовании. Надо толкнуть ее от себя – и все, ты на месте. Для других – это просто часть стены. Или бывшая кладовка, которую заколотили изнутри. А чтобы узнать, где именно надо толкнуть, на двери написано «Крематорий».
