– Я думал, она меня хочет съесть, – смутился Юрик.
– Не болтай чепухи. Моя дочурка ест только настоящее, трухлявое дерево и не выносит никаких подделок. А ты за свою грубость будешь наказан. Немедленно вставай в угол.
– Зачем? – не понял Юрик.
– Чтобы подумать о своём гадком поведении.
– Я уже подумал. Я больше не буду.
– Уже подумал? – удивился жук. – Так быстро?! Ну, тогда ладно.
– А скажите, – спросил Юрик, – почему ваша дочурка такая большая, даже больше вас и совсем на вас не похожа?
– Потому, что она ещё личинка. Личиночка моя! – пояснил жук с нежностью. – Экие вы, лягушата, бестолковые, право слово! И чему вас только учат?
– Я не лягушонок. Я – мальчик, человек.
– Вот и старшим грубишь, – огорчился жук. – Постой всё-таки в углу. Поверь, так будет для тебя лучше. – И он подтолкнул Юрика в угол.
В коридоре снова взвыла личинка:
– Ай, ой, есть хочу!
Жук засуетился. Он попытался подхватить лапами кучку опилок и вынести их в коридор, но всё рассыпал по дороге.
– Давайте я отнесу, – предложил Юрик из угла.
– А ты сможешь? – засомневался жук.
Юрик молча достал напёрсток, набрал в него опилок, вынес в коридор и высыпал перед личинкой. Теперь, когда он увидел её целиком, она показалась ему ещё огромнее. Личинка перестала причитать и принюхалась.
– Ой, ай! Еда? Еда, еда! – и она начала жадно жевать.
Юрик носил и высыпал, носил и высыпал, пока опилки не кончились. Всё это время жук пристально наблюдал за ним.
– Видишь, как полезно постоять в углу, – наконец сказал он, с удовлетворением оглядывая пустую комнату. – Очень советую тебе делать это ежедневно, – он задумался, – раза три-четыре в день. Да, пожалуй, этого хватит. Кстати, ты собираешься тут жить, как я понимаю?
– Да, – прохрипел Юрик.
Он устал и ещё больше хотел пить. Ему казалось, что он сам наелся этих пыльных опилок. Во всяком случае, вкус во рту был именно такой.
– Ну что ж, я буду иногда тебя навещать и контролировать твоё поведение, – пообещал жук и важно направился к двери.
– Подождите, вы не скажете, где здесь берут воду? – закричал ему вслед Юрик.
– Воду? – удивился жук. – А зачем она тебе? Ах да, вы, лягушата, жить без неё не можете. Ну, можно, например, слетать к болоту. Впрочем, ты же не умеешь летать. – Он с сожалением посмотрел на Юрика. – Некоторые собирают росу на листьях. Пожалуй, тебе это больше подойдёт.
С этими словами жук вышел в коридор.
– Пойдём, моя крошечка, теперь ты сможешь отдохнуть, – сказал он личинке. – Бедняжечка, так переволновалась сегодня!
Жук пошёл впереди, а личинка поползла за ним, по дороге скусывая и слизывая выступающие части коридора.
Когда они скрылись из вида, Юрик облегчённо вздохнул и, взяв ведро-напёрсток, вышел из своей комнаты, плотно закрыв дверь. Никого не встретив по дороге, он довольно быстро нашёл выход из теремка, как он мысленно назвал свой новый дом. Солнце ещё не успело до конца высушить траву, так что росы вокруг хватало. Юрик умылся, смыв с себя древесную пыль, прополоскал рот и вволю напился. В середине резного листочка он нашёл большую каплю росы, и после нескольких попыток ему удалось перегнать её в напёрсток. Получилось больше половины. Юрик обхватил напёрсток и понёс его домой. Нести было тяжело и неудобно. Вода плескалась при каждом шаге. С трудом ему удалось дотащить напёрсток до своей комнаты и пристроить так, чтобы не опрокидывался.
«Теперь надо разобрать вещи и устроить себе постель», – решил Юрик.
Он разложил своё нехитрое имущество, постелил на пол тряпочку и попробовал прилечь. Получилось довольно жёстко.
«Жаль, личинка слопала все опилки. На них лежать гораздо мягче. Может, пойти нарвать травы и насушить сена? – подумал Юрик. – Только теперь мне придётся не рвать траву, а рубить или пилить. Вот если бы найти птичьих перьев, я бы сделал себе перину!»
Он ещё немного полежал, потом достал из кармана последний кусок хлеба и съел. «Это как будто обед, а после обеда можно и поспать». Юрик зевнул, завернулся в тряпочку и почти сразу заснул.
Сколько он проспал – неизвестно. Разбудил его громкий стук в дверь. В комнату заглянула мышь, оглядела всё внимательными чёрными глазками и сказала:
– Если кому интересно, у нас на первом этаже работает буфет. Цены – умеренные.
– А у меня совсем денег нет, – признался Юрик, поднимаясь с пола.
– Мы не за деньги торгуем, а за доброту. Это люди придумали деньги, нам от них никакого прока нет.
– Как это – «за доброту»? – не понял Юрик.
– Ну ты, например, по доброте отдаёшь нам в буфет что-нибудь хорошее, а мы тебя за это кормим, – пояснила мышь, перебирая лапками Юриковы вещи.
Она любовно погладила бутылочку с пробочкой, заглянула в напёрсток, потрогала стальное пёрышко, булавки и уставилась на половинку бритвы.
– Опасная вещь. Не думаю, что тебе стоит даже брать её в лапы. Ты ведь ещё не взрослый жук? – спросила она как-то неуверенно.
– Я ещё не взрослый мальчик. Меня Юриком зовут.
– Юриком? Странно! Не знаю такой породы жуков. Ты точно помнишь, что тебя называют именно так?
– Точно, точно, не сомневайтесь.
Мышь пожала плечами и проворчала что-то неодобрительное себе под нос. Потом она ещё раз внимательно осмотрела все вещи. Пощупала тряпочки и кусочек полиэтиленовой плёнки, потрогала лапкой бритву, чтобы проверить её остроту, и немедленно обрезалась.
– Ужас какой! Это же опасно! – закричала мышь, тряся лапой. – Ты это нарочно, чтоб не отдавать по-доброму! Раз ты так, то тогда я возьму одну вот эту!
Она быстро схватила булавку с круглой голубой головкой и направилась к двери.
– Можешь зайти как-нибудь в буфет, – бросила мышь, не оборачиваясь.
Юрик вздохнул. Ему было немного жаль булавки. Хорошо, что у него есть ещё одна.
«Пойду погуляю, может, найду себе пёрышко для перины или что-нибудь на ужин», – подумал он.
Захватив с собой оставшуюся булавку, он собрался выйти из комнаты, но на пороге столкнулся с жуком.
– Как дела? – доброжелательно спросил жук. – Стоял ещё раз в углу?
Юрик сконфузился:
– Нет, знаете ли, как-то не успел.
Жук нахмурился.
– Очень, очень плохо, молодой лягушонок! Иди-ка в угол. – И он немедленно развернул Юрика лицом к стене и затолкал в ближайший угол. – Пока ты будешь тут стоять, я сообщу тебе приятную новость. Моя личиночка хочет тебя видеть! Представляешь, ты ей почему-то понравился. Так что мы приглашаем тебя на ужин. Радуйся.
– Я радуюсь, – проворчал Юрик.
– Больше радуйся, выразительней, – велел жук.
– Я сильно радуюсь. Спасибо большое! Можно я уже выйду из угла?
– Нет, ты ещё не готов, – сказал жук. – Поверь, лягушонок, я забочусь о твоей же пользе. Что, кстати, за гадость у тебя в лапах?
Он вырвал у Юрика булавку и брезгливо выбросил в окно.
– Чтоб я больше ничего подобного у тебя не видел, – сказал он строго. – Надеюсь, ясно? Меня оскорбляет один вид этого предмета! Теперь можешь выходить из угла. И помни, мы ждём тебя к ужину.
С этими словами жук величественно удалился.
Юрик бросился на улицу и побежал вокруг пня-теремка, стараясь понять, где его окно. Наконец ему показалось, что он нашёл его, но вот булавки на земле не было. Он искал и искал, пробираясь сквозь молодую травку и лиловые фиалки. Всё напрасно: булавка исчезла. Теперь он остался без самого удобного оружия, да и мало ли для чего ещё могла пригодиться острая, длинная, похожая на шпагу булавка.
Солнце стояло высоко, оно давно высушило траву, и сейчас вокруг пня кипела бурная жизнь. Под ногами шныряли муравьи почти с ладонь величиной. Над головой с ужасным шелестом и треском пролетали бабочки. Одна из них попыталась сесть Юрику на голову. Вес у неё был немалый.
– Кыш, кыш! – Юрик замахал руками, прогоняя нахалку.
Бабочка отлетела на ближайшую травинку и обиженно пробормотала:
– Нет, ну что такое?! Почему он машет? Ветра, кажется, нет, а он качается и качается. Ты ведь не живой? – с надеждой спросила она Юрика.
– Конечно живой!
– Странно, я была уверена, что ты трава.
– Разве я похож на траву? – удивился Юрик. – Трава зелёная, а я… – Он задумался, посмотрел на свои руки и не очень уверенно сказал: – Розовый.
– Так ты клевер, что ли? – спросила бабочка. – Тот вроде поярче. А почему машешь этими, ну как вы их называете, листьями?
– Никакой я не клевер и это не листья, а руки! Я – человек, мальчик! Ты, наверное, мне тоже не поверишь? Никто почему-то не верит. Один говорит, что я лягушка, другой, что мышка, третий жуком считает. А я мальчик, понятно тебе? МАЛЬЧИК!
