ней он был заботливей отца и брата. А его доброта, снисходительность, нежность – ведь она совсем не заслужила этого… Она испытывает к нему только благодарность. Но ведь началом всему была доброта Коноито – ее благодеяния не описать никакими словами! Правда, То-сан дал деньги, которым она обязана своей свободой… Мысли мелькают одна за другой – Ёнэхати хотела бы умереть, лишь бы не терзаться так.
Бундзо. Ёнэхати-сан! Я не знаю всех подробностей, но то, что я случайно услышал, внушает беспокойство. Тут надо хорошо подумать. Разве ты не согласишься, что господин Тобэй – редкий человек по нынешним временам? Поверь, я это говорю не затем, чтобы лить воду на свое поле… Но нельзя ли все уладить так, чтобы и тебе это было на пользу, и То-сан был доволен?
Ёнэхати. Спасибо, папа. Я и сама по-всякому прикидывала, как бы это уладить к общему удовольствию…
Бундзо. Я понимаю, если бы То-сан был тебе противен… Но как-никак до сих пор он был твоим щедрым покровителем. Твое упрямство не просто бессердечно, это же пренебрежение долгом, черная неблагодарность! Во всяком случае, так это выглядит. Ну да ладно, доверься мне. Что-нибудь придумаем.
Как раз в это время входят сопровождающие Ёнэхати телохранители – истекло время, отведенное на встречу с Тобэем.
Ёнэхати. Как мне быть теперь?
Бундзо. Ты про господина Тобэя? Сегодня он вряд ли вернется. А если и придет, предоставь мне развлечь его. Ты можешь идти.
Ёнэхати. Ах, папа, прошу тебя, постарайся!
Бундзо. Ну-ну, я же понимаю… Не беспокойся.
Лодочник у причала,
Бывало, распутывал он
Узлы корабельных канатов –
В хитросплетенье чувств
Ему ли не разобраться?
Не он ли тот «мудрый старик»,
Что часто встречаются в пьесах?
Сменить весло рулевое
И предсказать отлив –
Все может старик-хозяин
Дома на берегу.
Вижу, что сердце твое
Больше ко мне не стремится.
Мой в этом мире удел –
Обиды терпеть. Их груз все растет,
И я, страдая, терплю…
Вот в таком настроении пребывает и О-Тё.
Сегодня она совсем одна, сестрицы O-Ёси нет дома, и О-Тё грустит, тоскуя о своей любви. Оттого что обстоятельства ей неподвластны, О-Тё любит еще крепче и горячей. Ведь отчего Ёнэхати обрела над Тандзиро такую власть? Причина в деньгах. Благодаря деньгам она и к О-Тё, своей бывшей хозяйке, относится с пренебрежением. И Тандзиро тоже – ведь он существует на то, что получает от Ёнэхати, поэтому столь непросты отношения между ними. Хотя никто не облекает этого в слова, в душе оба они знают, что Тандзиро не расстанется с Ёнэхати. Так размышляя, О-Тё строит планы, как бы могла она сама помочь Тандзиро. В это время у ворот появляются трое неизвестных.
Трое неизвестных. Просим прощения. А сестрица ваша где? Она дома?
О-Тё. Нет, она сегодня в отлучке. А у вас к ней дело?
Трое неизвестных. Именно так. Сестрица ваша – женщина отважная, она многих спасала. Не она ли укрывает некоего Тандзиро, которого мы разыскиваем? Нас прислали из управы для строгого дознания. Стало известно, что Тандзиро если и не скрывается в этом доме, то находится поблизости, а помогает ему именно ваша сестра. Мы – на службе у законных властей, и вам повезло, что прислали именно нас. Даже если нам приходится надевать на людей колодки, мы всегда приносим свои извинения. Ну, девушка, хоть сестрицы и нет, но тебе ведь известно место, где прячется Тан-сан. Не так ли?
О-Тё. Нет-нет, как вы могли подумать, что сестрица или я что-то знаем об этом человеке?
Неизвестные. Разве не знаешь? А ведь была невестой этого господина Тандзиро. Потом вы расстались, но недавно вновь случайно встретились, у вас был длинный разговор. Видишь, даже это нам известно!
О-Тё. Неправда! Как я могла…
Неизвестные. Если будешь твердить свое «нет, я ничего не знаю», нам это не понравится и мы свяжем даже такую красотку, как ты. Мы заставим тебя говорить!
О-Тё. А я все равно…
Неизвестные. Ах так? Да мы тебя… (Со злобными выкриками все трое бросаются на О-Тё.) Маленькая дрянь! Твоя смазливая мордашка нас не обманет. Если сейчас же не скажешь, куда делся Тандзи, мы тебе покажем!
Они заламывают ее белые как снег руки. Она заливается слезами.
О-Тё. Отпустите меня, пожалуйста!
Неизвестные. Тогда говори, где Тандзиро.
О-Тё. Нет! Нет! Я все равно не знаю, где сейчас Тан-сан! Мне больно, отпустите же меня!
Неизвестные. Плачь не плачь, но, если не скажешь, где он, будешь сама считаться преступницей. Мы еще жалеем тебя, говорим с тобой мягко, а попадешь в руки чиновников – страшно будет! А другого нам не остается, ведь ты настаиваешь, что ничего тебе не известно. Сейчас поведем тебя к самому главному – он так будет допрашивать, что во всем сознаешься. Дело-то идет о деньгах! Вина Тандзиро в том, что он присвоил деньги князя Хатакэямы. Деньги большие, тысяча пятьсот рё, но ведь можно и частями отдавать. Если ты сумеешь возместить хоть немного, то почему бы нам тогда не подумать об отсрочке? Ну а не заплатишь – значит Тандзиро объявят главарем мошенников. Впрочем, едва ли найдется человек, который думает о благе Тандзиро и сумеет найти для него деньги… Ладно, раз советы наши здесь не нужны, делать нечего – будешь объяснять все в управе.
Они безжалостно хватают О-Тё, бранят ее, собираются тащить… Но вдруг за ними вырастает фигура Тандзиро, опутанного веревками. С ним – староста квартала, его помощники и несколько соглядатаев из управы, которые обыскивают дом О-Ёси.
Люди из управы. Мы уже схватили главаря. Пока не поступило распоряжений об остальных соучастниках, женщина пусть остается в этом доме. Отпустите ее.
O-Тё вытирает заплаканные глаза и видит: ее любимый Тандзиро связан ненавистными веревками так крепко, что не может пошевелиться. Слишком много обрушилось на него несчастий! Мука и стыд заставляют его прятать лицо: он склонил голову к груди, залитой слезами. О-Тё вскакивает и с криком бросается к нему. Ее грубо отталкивают.
Люди из управы. Что это ты, сестричка? Бежишь за преступником – значит и сама виновна.
Ей преграждают путь, она падает на пол. В это время Тандзиро уводят. О-Тё с трудом поднимается.
О-Тё. Подождите! Тандзиро-сан! Тан-сан!
Она кричит что есть сил и вдруг слышит голос сестрицы О-Ёси.
O-Ёси. Ну же, О-Тё! О-Тё, дорогая! Тебе что-то снилось? Просыпайся! Наверное, кошмары замучили.
Услышав, как ее
