но семена сюжета сами не дадут ни ростков, ни плодов. Автор не перестает терзаться: своих героинь, О-Тё и О-Ёси из Коумэ, он написал в духе Ёсибэя и Умэ [59], что весьма затейливо, но ведь трудно судить о сливе по первым цветам, распустившимся в самый мороз… А кругом подгоняют: когда же? скоро ли?
Весенний ветер, вешние воды и писатель Сюнсуй знают свой срок!
Бездельем маясь, взялся я за кисть,
Сей труд нелепый создал в одночасье.
Но все ж мечтаю, чтобы полюбился
Он тем, кто заглянуть в него изволит.
Рукопись завершил в третий год эры Тэмпо. Год Дракона в знаке Старшего брата воды. Двенадцатый лунный месяц.
Патриарх эдоских авторов,
живописующих чувства,
Кёкунтэй
Итак, в главе семнадцатой рассказано было, как О-Ёси и О-Тё, ожидающие прихода господина Тобэя, встревожились слухами о нем, занесенными незнакомцем. И вот, сдерживая душевное волнение, они решились обратиться к незнакомцу с вопросом.
О-Ёси. Позвольте спросить вас, господин Госиро! Судя по тому, что мы сейчас от вас услышали, с господином Тобэем что-то случилось, не так ли? Не произошло ли с ним чего-нибудь ужасного?
Ага, попались! – Незнакомец придвигается поближе.
Госиро. О, по правде говоря, это так неожиданно… То-сан – первый богач среди лесоторговцев Кибы, к тому же весь свет его знает как великого сердцееда и любителя хорошей компании. Нет такого человека, который почему-либо мог бы указать на него пальцем. Однако на этот раз обстоятельства складываются непросто, так бы я сказал. У То-сана обширные знакомства, и траты его тоже не знают предела, по сей причине мошна его уже не так туга. Вот именно об этом я и хотел с вами нынче потолковать. Речь о выкупе контракта некоей О-Тё, которая нанималась к старухе О-Куме, проживающей в Дохо.
О-Тё охватывает беспокойство. Она смотрит на свою сестру O-Ёси и уже готова заплакать, ведь у девушек слезы так близко! Лицо ее выражает тревогу и наихудшие опасения. Ну а Госиро в душе уже торжествует.
Дело вот в чем. Хотя господин Тобэй рассчитался до последней монеты и передал деньги старухе О-Куме, в тот же вечер, после ухода господина Тобэя, в дом ворвался вор и похитил деньги. Вы, вероятно, думаете, что господин Тобэй может об этом не волноваться. Однако после ухода грабителя старуха нашла на месте преступления бумажник Тобэя, а в нем – его бумаги, и с подписью, что может служить доказательством. Старуха рассудила, что это То-сан в тот же вечер вернулся, чтобы украсть им же переданные деньги. Я встретил ее, как раз когда она направлялась в управу, чтобы предъявить в доказательство найденный бумажник. Я лишь едва знаком с То-саном, но никак не мог оставить дело без внимания… Со вчерашнего дня разыскиваю господина Тобэя. Если решить все полюбовно не удастся, то ничего уж не поделаешь, но как хотелось бы все замять и остановить старуху! Возместить ей пока хоть половину денег…
В этот момент с улицы доносится голос Окахати.
Окахати. Эй, Госиро-сан! Как ни жаль, но госпоже О-Куме пора в управу.
Госиро. Уж ты, Окахати, уговори ее, чтобы хоть денек еще подождала! Хотя как же сообщить обо всем этом Тобэю?.. Прямо не знаю, что делать!
О-Ёси. Неужели нет никакой возможности это уладить?
Даже рассудительная O-Ёси сбита с толку такими слухами о своем Тобэе. В растерянности и О-Тё, которая к тому же совсем еще неопытна.
Но ведь Тобэй едва ли мог сделать такое, правда, О-Тё?
О-Тё. Зачем ему это? Ужас! Взять чужое…
Госиро. Уверен, что это не он, но доказательство – бумажник! Даже старуха О-Кума про себя, наверное, думает, что То-сан забыл бумажник с самого начала. Денег она лишилась по собственной оплошности, назад уж их не вернешь, но О-Кума во чтобы то ни стало хочет затеять тяжбу против То-сана. Она всегда была жадной, и с этим ничего не поделаешь…
О-Ёси совещается о чем-то с Госиро и вскоре достает свои скромные сбережения, собирает одежду, что-то еще и увязывает это в узел. Все, что она так неразумно отдает Госиро, стоит не меньше пятнадцати рё. Госиро все это принимает.
Ну и ну! По правде говоря, я пришел лишь затем, чтобы повидать господина Тобэя… Да уж что с вами поделаешь! Решил – как отрезал! Это мы сейчас отдадим в заклад… Как раз наберется половина суммы. Старуху мы успокоим! А поскольку То-сан не имеет к этому ни малейшего касательства, то настанет день, когда обнаружится настоящий преступник, и вы все получите назад. Не хотите записать, что именно из вещей отдаете?
О-Ёси. Нет. Зачем? Я и так помню. Лучше вы покончите с этим поскорее! А если тем временем появится То-сан, я все ему расскажу. Вы где живете?
Госиро. Э-э… Гм… Да за домом старухи О-Кумы! Но я ведь завтра и сам к вам собирался…
Взвалив на спину узел, он идет к воротам и сталкивается там с Тандзиро, который пришел навестить О-Тё.
Тандзиро. А, вот ты где, Мацубэй! Давно ищу тебя и наконец-то встретил. А ну тихо!
Госиро. У меня срочное дело!
Пытается убежать, но Тандзиро его держит.
Тандзиро. Вор! Негодяй! Это из-за твоих темных делишек Тандзиро вынужден хорониться от дневного света, прятаться, терпеть нужду. Немедленно отведу тебя к князю Хатакэяме! Мне известно, куда ты дел сокровище, но где деньги? И ты подделал печать своего хозяина – это серьезное преступление. Живо следуй за мной!
Тандзиро пытается тащить его и получает удар.
Госиро. Ишь, «хозяин»! Это же одно название! Дня три, что ли, ты был моим хозяином… Откуда ты взялся, такой заносчивый? Ни о деньгах, ни о сокровище я ничего не знаю и никуда не пойду. Не только к князю Хатакэяме, а и к самому сёгуну не пойду, коли не будет охоты!
Госиро рвется убежать, Тандзиро крепко его держит – завязывается драка. Подоспевший Окахати валит Тандзиро с ног.
Окахати. Грабят среди бела дня! И кто? Да твое ли это дело?.. Давай, Госиро, скорее!
Несколько раз бьет Тандзиро кулаком в лицо, и двое убегают. О-Тё, которая все это видит, бросается к Тандзиро.
О-Тё. Братец, Тан-сан! Вы ранены? Что же делать?!
В голосе ее звучат слезы, и О-Ёси тоже направляется к воротам. А в это время по узкой тропинке через поле шагает сам Тобэй из Киба. Он крепко держит за воротники только
