сравнению с тем, что вы, господин Хандзава, и все в усадьбе сделали для нас за те годы, что мы пользовались вашей благосклонностью… Да вот еще, некоторое время назад ваша супруга возложила на меня одно поручение… Она по секрету поведала мне, что и у вас была связь с женщиной из челяди, которая даже понесла от вас, но потом за что-то была изгнана из усадьбы. Как позже стало известно, служанка эта произвела на свет ребенка, а затем с кем-то сошлась, ребенок же оставался с нею. Поскольку меня просили разыскать этого ребенка, я приложил немало усилий, и теперь имею на руках сведения…
Лицо Тикацунэ заливается краской.
Хонда Тикацунэ. Это всего лишь нелепая прихоть жены. Я и забыл об этом, розыски ни к чему. Сколько же лет прошло? Лет пятнадцать… Меня это не интересует!
Уста его произносят одно, а сердце… Ах, чувства у всех одинаковы! Вот сейчас он как раз думает: «Где мое дитя, что с ним?» Тревога отражается на его лице, но у самураев твердая воля.
Послушай, Тобэй! Я всей душой хочу найти ребенка Рокуро, о котором он не вспоминал, не из одной благожелательности к человеку, с которым вместе служу. В доме Хандзавы сейчас нет законного наследника, а это – нарушение долга перед нашим общим господином, князем, и непочтение к предкам самого Хандзавы. Вот истинная причина! Тикацунэ же имеет детей от своей супруги, и даже двоих, поэтому не стоит ломать шею ради того, чтобы угодить желанию моей жены. Оставь это.
Хонда Тикацунэ зовет хозяек дома, вежливо откланивается и уходит. Тандзиро, попрощавшись с О-Тё, ушел еще раньше, поскольку чувствовал себя неловко в присутствии Тобэя и Тикацунэ. Тобэй после ухода Хонды Тикацунэ обращается к О-Ёси и О-Тё.
Тобэй. Ну что, у вас у обеих, наверное, чуть сердца от страха не разорвались?
О-Ёси. Это правда. Мы ведь не знали, что нас обманывают… Пока не появились вы, нам пришлось натерпеться мучений!
О-Тё. Я так терзалась, что из-за меня что-то с вами случилось! Как мне было горько!
Тобэй. Легко могу себе представить. Если бы я пришел чуть позже, им бы все удалось. Но вместо этого их настигло возмездие. Господин Тикацунэ схватил их и отправил куда следует, там уж их накажут, как они того заслуживают. Больше они никому не причинят зла.
Ах да, в этой сумятице чуть не забыл рассказать… Прежде чем прийти сюда, я был у О-Кумы. Деньги я ей отдал, но она сказала, что никак не найдет контракт О-Тё. Поэтому я взял с нее расписку, попросив одного из соседей быть поручителем. Мы договорились, что к сегодняшнему дню она вернет контракт; но когда я пришел – она была мертва, отравилась рыбой фугу. Просто комедия – чтобы эту старуху прикончил рыбий яд! Сколько ни скаредничала, а вот умерла – и все без толку. Счастье досталось поручителям по ее закладным. Сразу после заупокойной службы они решили продать все ее имущество, включая мебель; и когда пришел хозяин магазинчика утвари, чтобы назначить цену, сбежались все соседи и насмехались, мол, не возьмет ли он заодно и сундук с покойницей. Ни один слезинки не пролил! Что говорить, натура человеческая такова, что от жадности никто не избавлен. Недаром Будда учил: «Часы отмерены, жизнь имеет предел, и не возьмешь с собой ни жену, ни детей, ни богатство, ни царский титул». Но это оставим провинциалам, да и годами мы еще не стары!
Лучше поговорим о тебе, О-Тё. Итак, больше напастей на твою голову ждать неоткуда…
О-Тё. Я так вам благодарна! Но мне все-таки жаль матушку О-Куму…
Тобэй. Ну конечно, не в твоем характере думать, мол, так ей и надо. Но в свой час каждый по заслугам получает и добро, и зло.
О-Ёси. Страшно подумать об этом…
Тобэй. А ведь сегодня у меня особенный день! Больше задерживаться мне нельзя… Возьму в «Усия» паланкин. Или лучше лодку?
О-Тё. А что случилось? Разве вы не заночуете сегодня здесь?
О-Ёси. О чем вы вдруг вспомнили, что срочно решили вернуться?
Тобэй. Это правда, я действительно хотел провести вечер здесь, но вдруг вспомнил, что сегодня день Змеи [60]. Я обязательно должен сходить на поклонение в храм Сусаки.
О-Тё. Храм богини Бэнтэн, да?
Тобэй. Да.
О-Тё. Возьмите и нас с сестрой!
Тобэй. Да нет, сегодня нельзя, уже поздно. Я и так должен спешить.
Бьют седьмую стражу.
O-Ёси. И правда, уже звонят седьмую…
Тобэй. Какой-то сегодня день короткий. (В спешке уходит.)
А теперь вернемся к Ёнэхати.
После того как из-за соперничества в любви у нее вышла стычка с Адакити, она и с Тандзиро несколько раз ссорилась, так что и имя ее стало предметом пересудов, и пришлось ей даже испытать стыд от прилюдного скандала, устроенного Адакити в храме Хатимана, где дело дошло до рукоприкладства.
И вот, укрепившись в решении отплатить за обиду, сегодня вечером Ёнэхати отправилась вслед за Адакити в храм богини Бэнтэн в Сусаки для ночного бдения. Она идет вдоль берега и радуется, что кругом по-вечернему безлюдно, несмотря на день Змеи. Вдруг за спиной она слышит голос: «Стой, Ёнэхати!» – кто-то держит ее сзади за пояс кимоно. Ёнэхати удивленно оборачивается, и лицо человека оказывается прямо перед ней.
Ёнэхати. Да это господин Тобэй! Как вы здесь оказались?
Тобэй. Конечно, ты удивлена, но только что по пути мне рассказали… Кажется, будет ссора? Тебе обидно, но все же успокойся, выслушай меня, Ёнэхати! Как ни велика слава романов «Шуйху чжуань для женщин» и «Шуйху чжуань для гейш» [61], но женская потасовка все же не выглядит соблазнительно.
Забудем то, что было между нами прежде, ведь есть связи незабываемые, неразрывные. Сегодня вечером я хочу что-то рассказать тебе. Согласись же выслушать! Я не буду уговаривать тебя, как делал все это время. Если Тандзиро, которому ты до сего дня отдавала свое сердце, по-прежнему много значит для тебя и ты хочешь с ним соединиться, отстоять свою гордость, достоинство гейши – положись на Тобэя! Я только что советовался с Сакурагавой: есть прекрасный способ сберечь твое лицо, и я научу тебя!
Ёнэхати не доверяет этим необычным речам Тобэя.
Ёнэхати. Но если так, то раньше вы меня…
Тобэй. Я говорил тебе всякие слова, с тем чтобы проверить твои чувства. Но теперь я знаю твое сердце – в нем один лишь иероглиф «тан», и потому Тобэй готов вылезти из кожи, чтобы помочь тебе. Помни это и иди теперь домой, жди своего часа.
После
