Годен. Шпилевского завернули, да это и так все знали. Но у меня день рождения осенью, так что попробую поступить куда-нибудь.
– Правильно, Тёмка, – кивнула тетя Наташа. – В эту армию идти – себе же хуже.
– Я не против, теть Наташ. Если не поступлю, то пойду. Куда деваться. Папка мой служил, и ничего. Да и пацаны наши дворовые… тоже многие служили, – я придвинул к себе чашку с горячим чаем, а Алёнка подвинула мне сахарницу. И снова смутилась. Я, бросив осторожный взгляд, увидел, что сахара там от силы пару ложек. – Не, спасибо. Я без сахара люблю.
– Алёнушка тоже поступать будет. Сейчас варианты подбираем, – вздохнула тетя Наташа. Я же, улыбнувшись, посмотрел на Алёнку.
– Алёнка куда угодно поступит. С её-то головой. Это моя дырявая, только биологию и помню худо-бедно.
Алёнка порозовела и уткнулась носом в свою чашку. Сахар так и остался нетронутым.
– А вообще, куда хочешь, Алён?
– Не знаю пока. Может, на право или финансы, – пожала она плечами.
– Куда ни поступишь, везде хорошо, – махнула рукой её мама. – Без вышки сейчас никуда.
– Эт точно, – кивнул я и похлопал Алёнку по плечу. – Не дрейфь. Ты точно поступишь. Без вариантов.
– Мне б такую уверенность… – проворчала Алёнка.
– Ага. Она на той неделе контрольную по алгебре за десять минут решила, – фыркнул я, заставив тетю Наташу улыбнуться. – Потом сидела и меня подначивала.
– Неправда! Я помогла! – вскинула Алёнка, но после того, как мы с её мамой рассмеялась, выдохнула и улыбнулась. – Ну вас!
– Ладно. Пойду домой, а то мои тоже ждут, что там и как в военкомате. Домашку дашь, Алён?
– Ага, – кивнула она и, выбравшись из-за стола, умчалась в комнату.
– Спасибо, Тём, – тихо произнесла тетя Наташа, взяв меня за руку. Я удивленно посмотрел на неё в ответ.
– За что?
– За то, что приглядываешь за ней в школе. Я знаю, как там… Алёнка не говорит, но я знаю. Вижу, слышу.
– Как иначе, теть Наташ, – вздохнул я и посмотрел в окно. Желтые листья падали на подоконник, а кухню заливало еще теплое осеннее солнце, понемногу согревая и душу.
Как-то раз Кукушке стрельнула в голову мысль, что хорошо бы устроить дискотеку в декабре, перед зимними каникулами. Естественно, почти все девчонки были за, да и уроды тоже обрадовались. Как-никак «лишний повод бухнуть и потискать телок», как пизданул Кот Зябе на перемене. Кто-то попытался слинять, но Кукушка заявила, что это устраивается не просто так, а для объединения класса и «культурного досуга». То, что всполошилась она объединять поздновато, так никто и не сказал.
Я редко бывал на школьных дискотеках. По большому счету из-за того, что они пиздец как унылы. А еще потому, что уроды, нажравшись в туалете, развлекались тем, что чморили лохов. Облить Шпилевского лимонадом или нассать в кружку Щенкову? Легко. Выцепить кого-нибудь и отхуярить в темном углу пустой школы или зажать визжащую девчонку в гардеробе и запустить пятерню ей в трусы? Уроды любили дискотеки, а я нет.
Но на эту поплелся по двум причинам: чтобы не сраться лишний раз с Кукушкой и чтобы приглядеть за Алёнкой. Пьяные одноклассники, которым сперма в башку ударила, на все способны. А Кукушке, скорее всего, будет просто похуй.
Вечером двадцать четвертого декабря, в пятницу, я вышел из дому на школьный дискач. Оделся абы как, хотя мама настаивала на том, чтобы я оделся в новое. Я не стал в очередной раз с ней спорить и поставил перед фактом, что пойду в школьной одежде. Разве что рубашку я заменил на майку с драконом на левой стороне груди.
Подождал Алёнку у подъезда и, когда она вышла, удивился, увидев, что Огурцова накрасила губы. Алёнка, заметив мой взгляд, тут же стала пунцовой, но я, улыбнувшись, легонько пихнул её в спину и буркнул:
– Хули стесняешься? Тебе идет.
– Спасибо, – улыбнулась она и, взяв меня под руку, вдохнула морозный воздух. В небе виднелись яркие и колючие звезды, а небо было чистым, как в деревне летом. Даже редкий свет фонарей не мог потушить свет этих звезд. А я украдкой любовался другими звездами. Которые блестели в Алёнкиных глазах.
Придя в школу, мы увидели, что Кукушке не единственной пришла в голову эта идея. Вместо класса, где обычно и проходили дискотеки, нас отвели в актовый зал, откуда убрали стулья и поставили столы с нехитрой жратвой, на которую собирали всем миром. Я знал, что большую часть оплатили отцы Дэна и Нефора, надеясь таким образом выправить оценки свои детей.
В актовом зале под нехитрую попсу уже дергались первые пришедшие. Я увидел Кота, нескольких старшаков из параллельных классов, мелькнула рожа заблудившегося девятиклассника, которого Кукушка скоро выгнала нахуй. С каждой минутой зал забивался все больше и больше.
Мы с Алёнкой решили спрятать куртки от греха подальше под нашей лестницей. А когда вышли в коридор, я присвистнул, увидев, что Алёнка одета в скромное обтягивающее платье, а на ногах все те же югославские балетки, которые я притащил ей в девятом классе.
– Ля, какая Огурцова цыпа, – заржал Кот, снова заставив Алёнку смутиться. Но наткнувшись на мой ледяной взгляд, он оскалился и отошел в сторону. – Чо, Ворона? Эт ты еще Лазаренко с Панковой не видел. Вон, зацени! Так и вдул бы. Ух, соски, блядь!
– Пойдем, – буркнул я и, взяв Алёнку за руку, обогнул Кота, после чего вошел в актовый зал. Да, Кот был прав. Лазаренко, одетая в блестящее короткое платьице, приковывала взгляды каждого пацана, а Панкова, которая повисла на довольном Дэне, словно хвасталась своим декольте, из которого сиськи вываливались наружу, будто она в корсет себя затянула. Алёнка, взглянув на собственную маленькую грудь, слегка выпирающую, поджала губы. Я сдержал улыбку, чтобы не обидеть Алёнку, а потом, наклонившись, шепнул ей на ухо: – Это у крестьянок были большие сиськи. А королевы ходили с маленькой грудью, Огурцова.
Алёнка тихо рассмеялась, но тут же вернула серьезное выражение лица, когда на смех повернулось несколько голов. Я редко видел её смеющейся, но сегодня её смех вызывал у меня приятные мурашки.
Мы отошли к дальнему столу, у которого стояли две тарелки с печеньем, пластиковые стаканчики и две бутылки Колы. Я налил себе и Алёнке, взял печенье и поперхнулся, когда Кукушка со сцены объявила медляк. Из колонок полилась слащавая мелодия и гнусавый голосок затянул про «девчонок, пацанов и первые поцелуи». Второй раз я вздрогнул, когда Алёнка взяла меня за руку и потянула за собой. Я слышал смешки одноклассников, но Огурцова словно не замечала
