понимаете. А так хоть отстанут.
– Синицкая маме вчера звонила, – сказала мне Алёнка, когда мы сидели под лестницей и уплетали бутерброды. По лестнице то и дело проносились пиздюки из младших классов, кто-то визгливо орал и крыл матом неизвестного Шубу.
– Да, моим тоже, – пробубнил я с набитым ртом. – Сказала, что, хотя бы пятихатку надо сдать, а то им прилетит по жопе. Пятихатка – еще терпимо.
– Нам она сказала, что ничего платить не надо, – покраснела Алёнка. – Мол, мама столько времени в школе убиралась, что они решили сами оплатить.
– Угу. Или потому, что вонь пойдет, если окажется, что отличницы с медалью на выпускном не будет, – фыркнул я, заставив Алёнку рассмеяться. – Лицемеры ебаные. Как же, сука, тошнит от этих блядей. Ладно, похуй. Если ты пойдешь, я тоже пойду.
– У меня выбора нет. Мама говорит, что сейчас надо сохранить все шансы на медаль. Так проще поступить будет, куда захочу. Она только поэтому не давала мне работать. Сама все делала, только бы я училась, – тихо ответила она.
– Ты и без медали поступишь, куда захочешь, Огурцова. Даже, блядь, не сомневайся.
– А как же ты?
– А что я?
– Ну, деньги где возьмете? – спросила она.
– К Толику в бригаду попрошусь. Пару недель поработаю и наскребу. Не переживай, – улыбнулся я и похлопал Алёнку по коленке. – Доела? Погнали на урок.
Однако Толик помотал головой, когда я поймал его у подъезда поздним вечером.
– Менты щемить стали, постоянно на вокзале проверки мутят, – хмыкнул он, закуривая сигарету и подсаживаясь рядом. – Если раньше за смену сотню платил, то теперь полтос максимум. Да и смены не так часто случаются. Если согласен, буду тебя дергать по факту тогда. Могу занять, если хочешь?
– Не, – рассмеялся я. Толик тоже улыбнулся. – С чего я возвращать-то буду. Ладно, хули делать. Согласен.
– Только смотри, Тём, – вдруг посерьезнел он. – Тема мутная, менты если поймают, то сами выкручиваться будете. Сдашь кого, можешь руку больше не протягивать. Иногда металл грузить, иногда коробки.
– Чо в коробках, естественно, не спрашивать?
– Ага. В общем, грузы разные. За какие-то я буду премию давать, если все нормас пройдет. Хорошую премию. Если накроют, то сам понимаешь. Без оплаты.
– Хули делать, Толик, – вздохнул я. – Деньги нужны.
– Папке?
– Не только, – мотнул я головой и, вырвав из тетрадки листок, записал свой домашний номер телефона. Однако Толик рассмеялся и вытащил из кармана «Нокию». – Нехило!
– А то, – улыбнулся он. – Диктуй.
Иногда Толик забирал меня после школы и отвозил сразу на вокзал. Иногда звонил и сообщал, во сколько и куда надо приехать. Порой я не успевал поужинать и, резко одевшись, бежал на «работу». Родители не спрашивали, что и как. Понимали.
Каждый раз бригады были разными. Не было уютного вагончика, в котором мы с мужиками гоняли чаи и делились едой. Ели прямо на рельсах, впопыхах, пока не придет очередной вагон и очередная грузовая машина. После бессонной ночи я втыкал на уроках, а Алёнка, поменявшись со мной местами, отвлекала учителей, чтобы я мог немного покемарить с закрытыми глазами.
Пару раз нас чуть не принимали менты, выскакивавшие, как чертик из табакерки. С фонарями, пистолетами и собаками. Тогда вся бригада рассыпалась и ловко скрывалась в лабиринтах вагонов. Обиднее всего, если накрывали под утро, когда львиная доля работы была выполнена, но Толик свое слово держал. Если заметали хоть одну партию, вся бригада оставалась без зарплаты.
– Буреют, – шумно дыша, говорил Репа, когда мы прятались с ним в поезде, пока менты не уедут. – Озверели что-то. Раньше так не прессовали.
– Недодали, или что? – тихо интересовался я, заставляя Репу улыбаться.
– Не, Тёмка. Все дело в грузе. Хуй с металлом. Они за другим гоняются. То, что мы в коробках грузим.
– А…
– Не знаю, чо там, и знать не хочу, – перебил меня он. – И ты нос не суй. Наше дело маленькое. Меньше знаешь, меньше срок. Захотят, скажут, а нет, значит нет. Тихо, вроде… Погнали до перехода!
Но всеми правдами и неправдами я сумел накопить нужную сумму и даже чуть больше. Пришел в школу прямо с работы, невыспавшийся, грязный и вонючий. Вытащил из кармана стопку налика и швырнул его на стол Кукушки, после чего развернулся и отправился в туалет покурить. Там я ополоснул лицо холодной водой, переоделся в чистое и все уроки проспал под лестницей, пока меня не разбудила Алёнка.
– Тём, шестой урок закончился, – улыбнулась она. – Я думала, тебя вообще в школе нет. Хорошо, что тут проверила.
– Ага, – зевнул я и сладко потянулся. – Я Кукушке деньги принес, а там еще полчаса оставалось. Ну и решил подремать. И отрубился.
– Вижу. Пойдем, я тебя провожу.
– Не, не. Я нормально. Мне еще к Аносову зайти надо. Билеты взять, которые по экзамену, и уточнить по мелочи. А ты иди. Я хуй знает сколько проторчу у него, – соврал я. Алёнка недоверчиво посмотрела мне в глаза, но в итоге вздохнула и, чмокнув в щеку, убежала. А я, выждав десять минут, выбрался из укрытия и отправился на улицу, где договорился встретиться с Толиком.
Толик подъехал к школе в два часа, когда я, зевая, стоял на углу и курил последнюю оставшуюся в пачке сигарету. Он моргнул фарами, а когда я подошел, кивнул, приглашая сесть. Мы отъехали от школы и остановились неподалеку от Колодца.
– Чо, набрал нужную сумму? – улыбнулся он. Я кивнул и, скосив глаза на пачку, лежащую рядом с ручником, заставил Толика рассмеяться. – Бери, Тёмка. А еще… твоя премия.
– Что я без тебя делал бы, – ответил я, забирая деньги и запихивая их во внутренний карман ветровки. Утром прошел дождь, и было довольно сыро. Однако Толик не стал острить. Вместо этого он внимательно на меня посмотрел.
– Я рад, что помог тебе, – чуть подумав, ответил он. – Но прекращай эту хуйню, Тём. Ты ж не дурак, понимаешь, что вы там грузили.
– Понимаю.
– Иной раз лучше занять, а потом потихоньку отдавать. Ты свой, я б тебя не стал прессовать. Да и папку твоего с детства знаю. Хули, в одном дворе все терлись, он нас, пацанов, от алкашей всегда защищал, когда те буреть начинали, – он прочистил горло и сплюнул в окно. – Я ж себя не прощу, если тебя закроют.
– Почему? – нахмурился я. Толик отвесил мне легкий подзатыльник и улыбнулся.
– Я многим жизнь сломал. Тебе не хочу. Если деньги будут нужны, я тебе займу. Но о работе забудь. Усек?
– Ага, – кивнул я. – Это, что сказать хотел…
– Не надо меня благодарить, Тёмка, – прищурился он и
