обо всем, кроме экзамена. Но вытащив билет, с трудом сосредоточился на заданиях. Жизнь, видимо, решила, что мне хватит, и сделала небольшой подарок.
– Зачитывай, Воронин, – велела Кукушка, переписывая в тетрадь номер билета.
– Завершающий этап Великой Отечественной войны, – ответил я. – Второй вопрос: феодальная раздробленность на Руси. Причины и последствия.
– Хорошо, иди готовься, Артём, – кивнула она, и я, взяв чистый листок бумаги и ручку, отправился за свободную парту.
– Ворона! Э! – шикнул мне Кот, чья рожа раскраснелась, а в глазах плескался литр винища, не меньше. – Помоги, а?
– С чем? – буркнул я, отворачиваясь.
– Реформы Сперанского какого-то. Чо это за хуй? – спросил он, облизывая жирные губы.
– Не знаю. Реформатор и законотворец какой-нибудь, – соврал я и пожал плечами. Естественно, я знал, кто такой Сперанский, но помогать Коту совершенно не хотелось. – Я не учил все билеты.
– Пиздишь, блядь! – зашипел он, но я, повернувшись, равнодушно на него посмотрел, и Кот заткнулся. – У, сука!
Выйдя на улицу, я спустился по ступеням и, остановившись, вытащил из кармана пачку «Петра» и зажигалку. Чиркнул, затянулся дымом и, выдохнув, посмотрел на голубое небо, по которому плыли облака. На душе было тоскливо, но я все же улыбнулся. Последний экзамен сдан.
– Кот сказал, ты его прокинул? – повернувшись, я увидел Дэна, который подошел ко мне. – Дай жигу.
– На, – я протянул ему зажигалку, и Дэн, тоже закурив, вздохнул.
– Почему не помог? – спросил он, но в этот раз я решил ответить честно.
– Не захотел
Дэн улыбнулся, кивнул и вернул мне зажигалку.
– Понимаю, – ответил он и, затянувшись, отправился к ждущей его в тени ивы Панковой. Я же направился к Алёнке, которая вынырнула из-за угла, и, не дожидаясь, когда она подойдет, показал четыре пальца. Она улыбнулась и захлопала в ладоши.
Вечером, перед тем, как ехать на выпускной, состоялось вручение аттестатов. Я похлопал лишь дважды. Когда свой аттестат получал затравленный Шпилевский, на лице которого горела такая яркая улыбка, что я невольно порадовался за него. И когда получила аттестат и медаль Алёнка Огурцова. Тетя Наташа, в скромном платье, не сдерживала слез, а моя мамка заботливо обнимала её в этот момент.
Я вышел за своим аттестатом спокойно. Поднялся на сцену актового зала, выслушал Слепого, забрал аттестат и, проигнорировав протянутую директорскую руку, спустился в зал. Сел рядом с Алёнкой, на которой было новенькое и очень красивое черное платье, а также новые туфли на высоком каблуке, улыбнулся ей и сказал:
– Шикарно выглядишь. Кстати, поздравляю с окончанием школы.
– Спасибо, Тёмка. И тебя. Мы справились! – широко улыбнулась она, после чего мы, не сдерживаясь, заржали на весь актовый зал.
– Алёнушка сегодня красавица, – улыбнулась моя мама, обнимая Огурцову. – Умница ты наша, поздравляю.
– Спасибо, теть Валь, – краснея, ответила ей Алёнка. – Мам, заберешь?
– Конечно, солнышко, – кивнула тетя Наташа, забирая медаль и аттестат. Я свой отдал отцу.
– Боюсь, что сожру его от наплыва чувств, – буркнул я. Папка хохотнул и, обняв меня, хлопнул по спине.
– Иди, выпускник. Гуляй. Не напивайся только, а то головушка-то на утро по швам разойдется.
– Не обещаю, – улыбнулся я. Папка хмыкнул и, кивнув, утер скупую слезу.
В ресторан с нами поехали Кукушка, Рыгало и Аносов. Ну и трое родителей, до кучи. Я увидел отца Панковой – здорового мужика с золотой цепью на бычьей шее, он о чем-то болтал с Дэном и громко смеялся. С нами он не поехал. Лишь поцеловал дочь в щеку и, сев в свой «Вольво», укатил в ночь.
Мы с Алёнкой сели спереди, а вся ватага уродов расположилась сзади. Кот, проходя мимо меня, недовольно зыркнул и хотел что-то предъявить, но пихнувший его в спину Дэн заставил Кота пройти дальше. А дальше была недолгая поездка по вечернему городу. Изредка в свете фонарей встречались другие выпускники. Девчата в белых бантах и пацаны в одинаковых костюмах. Кто-то из них беззастенчиво блевал на дорогу, а остальные смеялись, стоя неподалеку. Все еще дети, но со взрослыми замашками.
В ресторане, не успев войти, одноклассники сразу налетели на еду. Проголодались, перенервничали и теперь поглощали салаты и закуски со скоростью голодных гиен. Мы с Алёнкой сели в уголке, неподалеку от взрослых. Один из них, думая, что никто не видит, вытащил из черного пакета бутылку водки. Мимо нас то и дело проносился взмыленный мужик с огромным фотоаппаратом. Он щелкал им без устали, ослепляя вспышкой, пока не счел, что работа выполнена, и тоже отправился жрать, присоединившись к бухающим родителям.
Обещанным диджеем оказался какой-то заебанный жизнью второкурсник местного ВУЗа. Он врубал песенки и частенько отходил в угол, где без палева курил и порой прикладывался к бутылке с коньяком.
Через пару часов трезвых в ресторане почти не осталось. Учителя, забив на учеников, хуярили водку и шампанское за своим столиком. Рыгало изредка в паузах рыгала, чем веселила всех, кроме Аносова, сидевшего с ней рядом. Мы с Алёнкой не пили и тихо болтали о своем, но, когда к нам подсели Дэн и Панкова, синхронно вздрогнули, увидев мутные глаза уродов.
– Ну! – толкнула Наташка Дэна. Тот поморщился и, посмотрев по сторонам, вытащил из пакета бутылку. – Давай!
– Выпейте с нами, а? – спросил он и глупо улыбнулся. Потом посерьезнел и, положив лапу мне на плечо, тихо добавил: – Я знаю, что порой был говном, Ворона. Не сердись, а? И ты… Алёнка, прости. За портфель и всю хуйню. Отвечаю, дурак был, еба-а-а… Эти месяцы перед экзаменами, они же ебанутыми были. Все словно с ума посходили. Я тоже. Давай выпьем, Артём, – последний раз Дэн называл меня по имени в пятом классе.
– Все нормально, Дэн. Будем! – криво улыбнулся я, беря в руки пластиковый стаканчик с водкой, и, чокнувшись с Дэном, махом его опрокинул.
– Ну и заебись, – снова улыбнулся Дэн и, нелепо меня обняв, отправился доебывать других. Алёнка тихо хихикнула, когда он врезался в Рыгало, заставив физичку перебить своим рыганием орущую музыку. Правда, Огурцова изменилась в лице и глазами «показала» в сторону. Обернувшись, я увидел, что Кот, зажав Шпилевского в углу, что-то тому втирает. Вздохнув, я поднялся и, взяв в руки пустую бутылку из-под шампанского, направился к ним, но первым успел Дэн.
Он подскочил к Коту и отвесил тому затрещину. Кот было вскинулся, но увидев, кто перед ним, стушевался. В глазах Дэна плясали черти, и он с радостью бы с кем-нибудь подрался, если бы не Панкова, держащая его за руку. Кот тоже порядочно влил за воротник и давно уже искал драки.
– Отъебись от него! – рявкнул Дэн, но Кот внезапно быканул.
– А то
