Ознакомительная версия.
– Пусть лучше один Человек погибнет за народ, чем весь народ – за одного Человека (Ин. 11:50; 18:14).
Это дает основание полагать, что Анна и Каиафа с самого начала были намерены руководствоваться в деле Иисуса не столько иудейскими законами, сколько мотивами политической целесообразности. Закон же под нее лишь подстраивали.
Целесообразность эта проистекала, вероятно, не только из-за угрозы нарушения непрочного мира с римлянами. В значительной степени она могла основываться на власти больших денег, которые многочисленными ручейками стекались в Иерусалим. Еще в начальный период деятельности Второго Храма84 иудеи добровольно приняли на себя заботы о содержании Храма и его служителей. Поступления были значительными и состояли из храмового налога, частных даров, пожертвований, приношений и др. Согласно Еврейской энциклопедии в храмовой казне также хранились вклады частных лиц. Причем «по большей части это были вклады богачей». И эта часть казны была невероятно велика.
Все эти богатства концентрировались в Храме по причине безграничной веры в иудейского Бога Яхве и Святилище как единственное место его обитания на земле. Поэтому любые деяния, подрывавшие статус-кво в понимании этого Бога, посягали и на казну Храма. А потому подлежали жестокому подавлению.
В этой связи вполне объяснимо, почему непосредственным толчком, переполнившим чашу терпения первосвященников, послужило то, что Иисус учинил беспорядки в Храме – начал выгонять торгашей и опрокидывать столы меновщиков. Причем, по словам Иоанна, пустил при этом в дело бич (Ин. 2:15). Исследуя этот эпизод, надо иметь в виду, что обмен денег перед уплатой храмового налога производился на иудейские монеты, отчеканенные Храмом. При этом, как полагают некоторые историки, обменный курс «составлял колоссальную разницу, что приносило Храму невиданную прибыль»85.
Поэтому в процессе выдвижения обвинения против Иисуса в саддукейских кругах могло доминировать опасение потерять власть и огромные доходы. Выслушав притчу о злых виноградарях, они, конечно, догадались, о ком именно Иисус говорит. Они прекрасно поняли, что именно у них будет отнят виноградник и поэтому уже тогда готовы были Его схватить, но «побоялись народа». А Иисус после этого объявил уже открыто, без каких-либо иносказаний: «Царство Божие будет отнято у вас и дано приносящему плоды народу» (Мф. 21:33—46; Мк. 12:1—12; Лк. 20:9—19).
Таким образом, появление на авансцене истории дела Иисуса могло быть связано с объединением зловещих замыслов руководителей фарисейской и саддукейской партий, чему, в свою очередь, могли способствовать общий страх, зависть и ненависть к Иисусу. Первоисточник этой ненависти раскрыл Сам Иисус, обличая искаженное представление иудейских иерархов и законоучителей о Боге, о чем подробно говорилось в предыдущей главе.
Так созрел совместный план погубления Иисуса. Судя по всему, он не раз уточнялся, а арсенал используемых для этого средств менялся. Вначале за Ним следили, анализировали Его проповеди, подсылали к Нему подстрекателей и провокаторов, устраивали Ему ловушки. Потом пытались спровоцировать на какое-либо политическое действие или высказывание, рассчитывая привлечь к Нему внимание римского наместника. Возможно, в этот план входило и заключение с Пилатом неких договоренностей, и возбуждение ненависти к Иисусу среди иудеев и другие меры, в том числе законодательные, о которых далее пойдет речь.
Введение чрезвычайных норм, призванных обойти Моисеев закон, обосновывалось необходимостью сооружения «ограды вокруг Торы». Поскольку Тору «устрожать» было нельзя, использовали юридическую уловку – «устрожили» не саму Тору, а ограду вокруг нее. Для чего? С той целью, чтобы, говоря словами автора галахического труда «Сефер гахинух»86, не допустить «разрушения веры, разногласий в сердцах народа и окончательной гибели нации».
Ранее уже упоминалось об общих принципах, присущих чрезвычайному правосудию. Теперь пришло время более детально рассмотреть конкретные ситуации и законы, допускавшие применение особых процедур и правил.
1. Без свидетелей (Закон о допустимости ненадлежащего свидетельства). Положение о том, что смертный приговор должен основываться на показаниях двух свидетелей (как минимум) четко закреплено в Пятикнижии (Втор. 17:6). Более детально законоположения о свидетельских показаниях описаны в мишнаитском трактате Санхедрин. Этим вопросам посвящено около трети правовых норм трактата. В частности, там закреплены вопросы предупреждения свидетелей об ответственности, определения их пригодности для допроса, порядка его проведения и проверки показаний на предмет их достаточности и т. д. Между тем, в процессе правовой детализации этого важнейшего в древнееврейском праве института было сформулировано несколько законоположений об особенностях свидетельствования, которые не стыковались с нормами Пятикнижия.
Если, например, обратиться к Законам о свидетельстве Маймонида, то можно прочесть: «В вопросах о запрещенном (и разрешенном) верят одному свидетелю, даже если он не имеет права свидетельствовать в других вещах» (Законы о свидетельстве 11:6)87.
По делу Иисуса, как известно, свидетельские показания тоже были недостаточны. Но Его тем не менее осудили. Почему? Синедрион в этом случае нарушил закон? Или же суд действовал в соответствии с законом, пусть и чрезвычайным?
Рассуждения М. Элона о допустимости осуждения убийц при отсутствии надлежащих свидетельских показаний приводят к мысли о втором варианте. И это не личное мнение профессора. М. Элон в этом случае лишь разъяснял позицию Маймонида, которая, в свою очередь, основывалась на проведенном тем тщательном анализе норм древнееврейского права.
Вот еще один комментарий на эту тему, сделанный раввином Ш. Раппопортом: «Если во время процесса по обвинению в убийстве суд будет убежден, что преступление было действительно совершено подозреваемым, то его можно осудить даже в том случае, когда одно или многие из этих требований не были выполнены… Это верно лишь для того случая, когда нет ни тени сомнения в самом факте преступления, и единственное препятствие на пути судопроизводства – установленная процедура»88.
Этот комментарий объективно отражает смысл написанного Маймонидом. Не прав раввин Раппопорт лишь в одном – такой же, по сути, упрощенный порядок судопроизводства законоучители распространяли, кроме убийц, на идолопоклонников и «евреев-доносчиков» (мосеров), если с ними не расправлялись во внесудебном порядке.
2. Без предупреждения (Закон о необязательности предупреждения). Поскольку в порядке исключения допускалось осуждение человека без надлежащих свидетельских показаний, то уже не кажется странным, что в тех же ситуациях не действовало еще одно фундаментальное положение древнееврейского права, обязывавшее свидетеля предостерегать (предупреждать) преступника о недопустимости совершения преступления.
Согласно Мишне при допросе свидетеля суд обязательно выяснял: «Вы предостерегли его?» (Мишна. Санхедрин 5:1). И если это не было сделано, наступали иные правовые последствия. Вплоть до оправдания обвиняемого. Вместе с тем, по делам чрезвычайной подсудности вообще никакого предупреждения не требовалось. Комментаторы Мишны (Санхедрин 11:4) писали: «Среди всех преступлений, за которые подлежат смертной казни или отсечению души, только два не требуют предупреждения: совратитель (имеется в виду совращавший в идолопоклонство – авт.) и лжесвидетели». Маймонид же, обобщив постановления древних мудрецов, закрепил в своем кодексе положение о том, что не требуется предупреждать вообще всех без исключения вероотступников – «всех, кто отрицает Единого Бога, или пророчество, или Божественность Торы, и предателей, и принявших веру других народов: не принадлежат они к еврейскому народу, и не требуется для них ни свидетелей, ни предупреждения, ни суда» (Законы об ослушниках 3:2).
Маймонид в Законах раскаяния классифицировал всех еретиков и безбожников на 24 категории, в том числе выделял два типа отступников (бунтовщиков): тех «кто отступает от одной заповеди, и тот, кто отступает от всей Торы», а также «вводящего в грех многих» – того «кто ввел других в заблуждение и соблазнил (подобно Йешу)»89.
Между тем, даже осуждая таких опасных преступников, желательно было создать видимость соблюдения Моисеева закона о предании смерти «по словам двух свидетелей, или трех свидетелей» (Втор. 17:6). Поэтому законоучителями был придуман специальный прием, именуемый «тайным розыском» или «засадой».
Ознакомительная версия.
