подозрения, — ответил Веспасиан. — Но сейчас не время переживать по этому поводу. Спорить с ним бесполезно. Гораздо важнее то, как мы объясним ему присутствие в отряде шестерых солдат царицы и как мне избавиться от Цела после моего разговора с Помпонием.
— Ответ на первый вопрос очевиден. Скажи, что ты везешь Помпонию послание от Трифены, для чего она выдала дополнительную охрану из числа своих воинов. А вот на второй вопрос ответить сложнее, — Пет выразительно посмотрел на Веспасиана.
— Мне придется его убить?
— По всей вероятности, да. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы Поппей узнал, куда ты собрался и каковы твои истинные цели.
С этими словами Пет шагнул в дверь лазарета. Веспасиан последовал за ним.
Пет прав, подумал он, переступая порог.
Не успели они войти, как в ноздри им ударил липкий запах гниющей человеческой плоти и подсохшей крови. Пет подозвал раба, который тряпкой вытирал пол.
— Иди, приведи лекаря.
Раб поклонился и поспешил выполнить его приказание. Вскоре к Пету вышел врач.
— Добрый вечер, чем могу быть вам полезен? — поинтересовался он. Его акцент выдавал в нем грека, что, впрочем, было характерно для всех полковых лекарей в восточных провинциях империи.
— Мы хотели бы посмотреть на солдата, которого принесли сюда сегодня днем, Гесиод.
— Но сейчас он спит.
— Значит, разбуди его. Нам нужно поговорить с ним.
Лекарь настороженно кивнул, взял масляную лампу и повел их за собой вглубь лазарета. Они прошли мимо палаты на двадцать коек, причем почти все они были заняты, и далее вошли в дверь в самом конце темного коридора, в который выходили три других двери. Здесь еще сильнее пахло кровью. Лекарь остановился рядом с первой дверью.
— С тех пор как я был у него последний раз, разложение плоти заметно усилилось. Боюсь, что он все-таки не выживет.
— Вряд ли ему это нужно, — ответил Пет, входя вслед за лекарем внутрь. Веспасиан последовал за ними. В следующий миг его едва не вырвало. В нос ударил липкий, сладковатый запах гниющей плоти, от которого было некуда спрятаться. Лекарь поднял лампу, и Веспасиан увидел, почему этому солдату нет смысла жить дальше. Уши и нос несчастного были отрезаны, все лицо в ножевых ранах, на которые врач исхитрился наложить повязку. Впрочем, та успела насквозь пропитаться кровью. Забинтованы были и ладони, на которых отсутствовали пальцы, а судя по окровавленной повязке в паху, пальцы были не единственным, чего он лишился. Как только свет упал ему на лицо, раненый солдат открыл глаза и посмотрел на вошедших взглядом, полным мольбы и отчаяния.
— Помогите мне умереть, — прохрипел он. — Мне все равно больше никогда не взять в руки меч.
Пет посмотрел на лекаря. Тот пожал плечами.
— Хорошо, легионер, но сначала расскажи трибуну то, что ты до этого рассказал мне.
Легионер печально посмотрел на Веспасиана. Тот подумал, что несчастному солдату не больше восемнадцати.
— Они поджидали нас в лесу, — он произнес эти слова медленно, надрывно хватая ртом воздух. — Мы убили двоих, но численный перевес был на их стороне. Они были похожи на фракийцев, но язык их отличался от того, на каком говорят здешние жители. И еще на них были штаны.
Голос несчастного легионера сделался едва слышен. Лекарь поспешил поднести к его губам чашу с водой, и раненый жадно припал к ней ртом.
— Сначала они принялись издеваться над Постумом. Они завязали ему рот, чтобы он не мог кричать, после чего принялись полосовать его ножами — медленно. Он уже получил ранение, когда они выскочили к нам из засады, поэтому вскоре испустил дух. Один из нападавших говорил по-гречески он сказал нам, что если мы не поможем им, с нами сделают то же самое. Мой товарищ послал их куда следует. Это привело их в ярость, и они изрезали его даже сильнее, чем Постума. Я смотрел на них с ужасом, и когда они взялись за меня, крикнул, что готов помогать им. Простите меня.
— Что им было нужно? — спросил Веспасиан.
— Они велели мне опознать тебя, когда ты выйдешь за пределы лагеря. Мы прождали пару дней, а затем этим утром ты с двумя рабами отправился на охоту. Еще раз прости, я думал, что на этом мои мучения закончатся, и они оставят меня в покое. Но они обозвали меня трусом за то, что я предал своих, и двое принялись резать меня ножом, а двое других пошли следом за тобой.
— То есть их было четверо? — уточнил Веспасиан и посмотрел на Пета. Тот удивленно выгнул бровь.
— Да, господин, а теперь прикончи меня.
Пет вынул меч.
— Как твое имя, легионер?
— Деций Фалент, господин.
Пет прижал острие меча к нижнему левому ребру.
— Покинь этот мир с чистой совестью, Деций Фалент. Твое имя не будет забыто.
Придержав левой рукой ему голову, Пет вогнал под ребро Фаленту меч и пронзил ему сердце. На какой-то миг Фалент передернулся и его глаза от боли вылезли из орбит. Но уже в следующее мгновение жизнь оставила его: он обмяк и с облегчением посмотрел на Пета.
Солдаты второй и пятой когорт Четвертого Скифского легиона застыли навытяжку перед деревянной колодой и четырьмя шестами, каждый высотой в семь футов. Пронзительный сигнал горна, так называемой буцины, эхом пронесся над плацем. Веспасиан стоял рядом с Петом на возвышении, глядя усталыми глазами на стройные ряды легионеров. Этой ночью ему плохо спалось. До самого утра его одолевали тревожные мысли. Выйдя из лазарета, он вернулся к себе, где его уже ждали Сабин и Магн, и рассказал им о том, что только что узнал. То, что Пет предложил им в качестве сопровождения целую турму из тридцати всадников, их слегка взбодрило, однако ни тот, ни другой не выказали особого восторга по поводу того, что в штаб Помпоний их будет сопровождать соглядатай Поппея. Не прибавило им радости и известие о том, что в лесу затаились еще два гета, чьи стрелы будут нацелены в их сторону. Правда, Веспасиан выслушал их жалобы вполуха, сосредоточив все внимание на привезенных братом письмах. Два письма были от родителей и ничего нового для себя он в них не нашел: отец писал, как обстоят дела в поместьях, мать как обычно давала бесконечные советы. А вот слова Ценис, полные любви и тоски, заставили его сердце сильнее забиться в груди.
Пронзительный звук горна вывел Веспасиана из задумчивости. Из караульной рядом с лазаретом вывели пятерых солдат. Сначала они прошли перед когортами, после чего стражники
