39
Вот уже прошло две недели, как стал Родион отцом. Перед родами Лиза старалась особо не капризничать, хотя иногда очень хотелось. В такие минуты её раздражали все и всё, хотелось кричать, плакать, но потом такое настроение вдруг проходило и опять окружение становилось добрым и приятным. В последнее время Лизавета волновалась больше обычного, хотя рядом жила бабка Пелагея, она была знатной повитухой. Все ребятишки в деревне, весело носившиеся по улице, пришли на этот свет с помощью бабки Пелагеи. Рядом жила и Ульяна, с ней у Лизы сложились добрые отношения, но страх и волнение всё же были — в первый раз как-никак.
Родиону много раз было наказано, чтобы он не мешкал, а, как только жена скажет, сразу бежал за бабкой. И когда Лиза сказала, что пора идти, Родион всё же немного оторопел.
— Да иди уже! — прикрикнула Лиза. — Скажи бабке, что воды отошли.
Родион бегом вскочил на крыльцо соседского дома и закричал:
—
Бабка Пелагея, иди быстрей! Там у Лизы началось!
—
У, оглашенный, напугал до смерти — потише нельзя?
—
Лиза сказала, что воды отошли.
—
Я мигом. — Быстро накинув шаль, бабка, оттолкнув Родиона, поспешила к роженице. — Вода горячая есть?
—
На печке в чугунах стоит.
—
Я сейчас помогу, — засобиралась и Ульяна.
—
А мне чего делать? — растерялся Родион.
—
Ты своё дело уже сделал, теперь на завалинке жди, — Ульяна тоже поспешила за бабкой.
Родион присел на завалинку своего дома и стал ждать. Для начала мая погода стояла тёплая, солнце уже припекало, слизывая остатки снега. Не успел он осознать своё новоё положение, как вдруг из дома раздался звонкий детский крик. Родион вскочил и было побежал в дом, но на крыльце появилась Ульяна.
—
Ты куда?
—
Как куда? А там чего?
—
Дочка у тебя родилась, радуйся! Пока не ходи туда, потом посмотришь. Слава богу, всё разрешилось быстро, — пробормотала она и вернулась в дом.
А через полчаса Родиона позвали посмотреть дочь. Лиза лежала, счастливо улыбаясь, только на щеках блестели слезинки. Девочка, завёрнутая в пелёнки, лежала рядом на подушке и морщилась, по очереди прищуривая глазки.
—
Глянь-ка, какая красавица получилась, — сказала бабка. — Ещё поискать таких надо. И ты, девонька, молодец, — зря и сама не мучилась долго, и дитя не мучилось. И не скажешь, что по первому разу.
Лиза кивнула Родиону, тот и не сразу вспомнил, что нужно делать дальше. Вскочил, достал из сундука свёрток, приготовленный для этого случая бабке Пелагее. Там был красивый цветастый платок, отрез на платье и деньги — так было заведено. Ведь ещё не раз придётся обратиться, дай-то бог, а потом с какими глазами пойдёшь? Конечно, бабка ничего не скажет и поможет. Но в традиции русского народа за добро платить добром.
—
Как назовёшь дочку? — спросила Пелагея, довольная подарком, а ещё больше вниманием. Значит, ценят, раз подарками отмечают.
—
Так Настенькой назвали уж.
—
Как же ты назвал, когда не знал, кто народится? — улыбнулась старуха.
—
Чего не знал? Знал, мне Лиза давно сказала, что сначала Настенька будет, потом Машенька, а далее как Бог даст.
—
Ишь, мужики! Для вас всё просто: кого захотел, того и родил? Нет, милок, не всё так легко. Тебе вот что скажу: пусть твоя суженая пару деньков полежит, ну и потом смотри, чтобы за тяжёлое дело не хваталась, побереги её.
Старуха поднялась и тяжело направилась к двери, обернувшись, сказала:
—
Если что случится — дорогу знаешь, да не тяни — сразу приходи.
—
Иди, проводи, — сказала Лиза устало.
—
Я сейчас. — Родион довёл бабку до дома.
—
Спасибо тебе за всё, — сказал молодой отец, улыбаясь.
—
Да мне чего? Чем могу, как говорится.
Только через месяц немного освободился Родион от дел — земля трудов и времени требует. Как обычно, помогали всем мипом друг другу, всё делали сообща. И отсеялись, и отсадились вовремя — можно было немного передохнуть.
После обеда Родион вернулся из леса, ездил за черемшой, которая ещё была в тёмных ельниках. В маленьком дворике болтались на ветру пелёнки, радовали глаз. После рождения дочери отношения между молодыми родителями стали ещё трогательнее. Родион едва ли не забрал всю домашнюю работу, ладно бы, со скотиной, но ещё и по дому. Тут Лиза не вытерпела и сказала:
—
Ты не знаешь, где можно седло заказать?
—
Зачем тебе седло? У нас же есть?
—
На тебя одеть да верхом ездить — вот будет потеха.
Родион растерялся, ничего не понимая.
—
Ты меня не позорь перед бабами, а то уже стыдно выходить на улицу, будто барыня я какая. По дому работу оставь за мной, а немного малышка подрастёт, так я и остальное буду делать.
—
А как же роды? Мне бабка сказала, чтобы всё сам делал.
—
Так сколько времени прошло, теперь я и сама могу.
Родион, стараясь не шуметь, прошёл на кухню и положил черемшу на стол. Раздевшись, вошёл в комнату.
Лиза уснула вместе с дочерью. С утра пришлось устроить небольшую стирку, чтобы не скапливалось помногу, готовить обед — и немного притомилась. Когда Настенька, наевшись, засопела, Лиза тоже задремала.
Родион взял табуретку, сел рядом и стал рассматривать дочь, менявшуюся с каждым днём. Она становилась всё привлекательней. Личико посветлело, и ярко выделились бровки, реснички стали длинными и пушистыми. Губки были словно нарисованные карандашом. Личико было настолько нежное, какое может быть только у девочки. Настенька вдруг вздохнула и заулыбалась во сне, показав розовые дёсна. От неожиданности Родион даже задохнулся. Затем улыбка исчезла, и девочка опять мирно спала.
—
Ты ел? — спросила Лиза, проснувшись.
—
Лиза, а она улыбается. — Родион кивнул на дочь.
—
Знаю, я видела. Ты посиди с ней, я на стол накрою. Там щи свежие, будешь?
—
Буду.
За столом Лиза спросила:
—
Когда крестить повезём? Сейчас самое время — сразу и крестины отметим.
—
Так давай и повезём, когда скажешь. Я хоть сейчас коня запрягу.
—
Вот и поедем в конце недели. Сорок дней прошло, мне самой можно присутствовать в церкви, а не стоять на крыльце и ждать.
Перед крестинами приехал Илья Саввич.
—
Успел к празднику! — шумел Хрустов. — Ну-ка, покажите мне внучку.
Лиза поднесла деду девочку. Она смотрела на нового человека, спокойно причмокивая, потом протянула ручку и сладко зевнула. Илья Саввич прослезился:
—
Вот она наша кровушка, тут дед приехал, а она себе зевает. Характером вся в мать будет, хоть мир перевернись, а ей спать приспичило. — Деду
шка явно был в восторге.
—
Вот подарков ей привёз. — Смахнув слёзы, старик стал вытаскивать свёртки из большой сумки.
На столе появился целый серебряный сервиз, много золотых украшений и игрушки.
—
Нынче достать что-либо доброе — непросто, времена настали, мать их, — ругнулся Илья Саввич. — А тебе вот такой подарок.
Отец подал свёрток дочери, Лиза медленно развернула. На ладони сверкали золотые изделия дивной работы: цепочка с кулоном, серьги и перстень, сделанные одним рисунком и составлявшие одно целое. Лиза, не особо любившая украшаться, всё же задержала свой взгляд на подарке, примерила перстень, приставила серьги к ушам и улыбнулась:
—
Спасибо, батюшка.
—
Ладно уж, ты мне подарок больший сделала, не думал, что до внуков доживу.
Лиза обняла отца, помолодевшего сразу, которого любила всегда, хотя иногда и злилась на него за его выходки. Часто не слушалась, всё делала по-своему, но всё равно он был для неё самым дорогим человеком, как и она для него.
