не видит, – сказала, скинув платок, Василиса.
Агафья Кирилловна села на табурет, закрыв лицо руками.
– Чего ты! – подскочил к ней Семён. – Там им лучше будет!
Агафья Кирилловна стала успокаиваться.
– Не знаю, – хриплым голосом проговорила она. – Надо бы забрать…
– Правильно, сватьюшка, – поддержала Василиса, – забери, если невмоготу.
– Чего забери? – вмешался Семён. – Повременит пусть.
– И правда, может, повременить, Агаша? – спросила Василиса.
– Повременю, – согласилась Агафья Кирилловна. – Привела я их, а директор, добрая с виду женщина, за руку их повела. И сдавило у меня в груди, – вытирая слёзы, рассказывала Агафья Кирилловна. – Пошла я и до самого дома ревмя ревела.
32
Воспитательница в белом халате выкупала обоих братьев в ванне и вручила им одежду. Сашке она была велика, а Вовке куртка и штаны оказались малы. Пока у братьев не прошёл страх, они смотрели друг на друга, как бы задавая вопрос: «Надо это или нет?». Тётя повела их по коридору; вслед за ними потянулись дети – рослые и малые. Некоторые руками махали и кричали:
– Новенькие! Новенькие!
Вошли в спальню, заставленную кроватками.
– Тут будете спать, – сказала воспитательница, показав братьям на коечки, заправленные простынями. – а сейчас с ребятами познакомьтесь.
Большеголовый подросток сдерживал толпу мальчишек, напирающих с боков. Он был крупнее других.
– Рыбин, – обратилась воспитательница к нему, – знакомьтесь, только шуметь не надо.
Уходя, она оглянулась. Ребятишки обступили Ерёминых, разглядывая обоих, как диковинку. Большеголовый улыбнулся и сказал:
– Чего приуныли, воспитательница вернётся.
– Вы приютские? – спросил Сашка.
– Приютские. – зло ответил Рыбин. – А вы не приютские?
Он положил ладонь Сашке на голову; малыш пытался удержаться, чтобы не поддаться, но закачался.
– Эй! – закричал Вовка. – Убери клешню!
– Ух, ты! – головастик надул щёки, отчего голова его показалась ещё крупнее. – Тебя не трогают, так стой! – Но он опасливо глянул на кулаки Вовки.
– Это мой брат, – сказал Вовка. – За него я рожу любому намылю!
– Точно, – подтвердил Сашка, – он запросто тебя отлупит.
– А жаловаться не побежит? – отвечал головастик, усмехнувшись и посмотрев на ребят.
– Он не ябеда! – возмутился Сашка, поглядывая на брата и ребят.
– Так пускай сладит со мной.
Он ухватил Вовку за рубаху и дёрнул на себя. Мальчишки стали полукругом, предвкушая зрелище.
– Отпусти! – сжав зубы, прошипел Вовка.
– Ага, струсил!
– В другой раз почешу о тебя кулаки, – сохраняя спокойствие, отвечал Вовка.
Видимо, большеголового взбесило спокойствие новенького, он толкнул его; Вовка, не удержавшись, упал на постель.
– Поднимись! – зашипел головастик.
Вовка вскочил и набросился на обидчика. Замелькали кулаки. От неожиданности головастик растерялся и прикрыл лицо руками. Но, получив удар в живот, упал на пол. Мальчишки зашумели. Сашка в ладоши захлопал. Но один мальчик, огненно-рыжий, глянув на ребят и Рыбина, зашипел:
– Лыбитесь… А он нашего отлупил.
Послышались злые голоса, к рыжему подошли ещё двое. Вовка стал к стене. Сашка подскочил к нему и стал рядом.
– Уйди! – тяжело дыша, сказал ему Вовка.
Головастик поднялся с пола. Четверо подступили к Ерёминым. Вовка оттолкнул брата в сторону, но тот вернулся. Один из мальчишек спросил:
– Будешь драться?
Вовка промолчал, глядя на мальчишек исподлобья. Рыжий замахнулся. При этом, почти зацепил кулаком Сашку. Увидев прямо перед носом кулак, Сашка, как собачонка, вцепился в него зубами. Раздался крик. В комнату вбежала воспитательница. Мальчишки стали оттаскивать Сашку в сторону, и тогда хозяин кулака заорал ещё громче.
– Ерёмин, отпусти, ему больно! – крикнула Лидия Ивановна.
Сашка отрицательно замотал головой и, как бульдожек, сжал крепче зубы, бегая глазами. Подошёл Вовка:
– Отпусти, кому говорю!
Сашка послушно отошёл.
– Что произошло? – спросила воспитательница
– Ничего, – ответил Рыбин, прикрывая рукой синяк.
– Вижу, что ничего; но глядите, чтоб больше такого не было, – пригрозила воспитательница. – А тебя, – она глянула на Сашку, который высунулся из-за спины брата, – придётся запереть одного в комнате.
Она резко повернулась и ушла. Некоторое время мальчишки молчали. Первым заговорил большеголовый:
– Мириться давайте, – он подошёл к Вовке и робко протянул ему руку. Вовка пожал её.
– Мирись тоже, – головастик обратился к рыжему пацану.
– Ага, мирись, глянь… – прошипел тот, показав круг, который отпечатал Сашкины зубы.
За дверями, прислушиваясь, стояли Лидия Ивановна и директор.
– Ничего, помирятся, – сказала директор.
– Помирятся, конечно, но это так нельзя оставлять. Младшего стоит хоть на час закрыть в одиночку.
– Что вы, Лидия Ивановна! – возмутилась директор. – Как можно такого малыша садить в карцер!
– Но он тогда здесь всех перекусает! – настаивала на своём воспитательница.
33
Агафья Кирилловна приходила в приют к внукам часто. Старший на вопрос её, как им тут живётся, только мотнул головой, а младший крепко обнял её и, заплакав, попросил:
– Забери нас, баба, слушаться тебя будем, любить будем, – голосок жалобный. – Ну, забери!
Агафья Кирилловна, прослезившись, ответила внуку, гладя его по голове:
– Кушать нечего, милый мой…
– А мы мало кушать будем, баба, забери! – ныл Сашка, гладя руку ей, слёзы на морщинистой руке оставили след мокрый.
– Потерпите, ребятки, – как-то попросила внуков бабка. – Скоро Новый год, подарки получите, тогда и заберу обоих.
– Я подарок домой отнесу, – сказал Вовка.
– Я тоже, – поддержал Сашка.
– Молчите, не успеете получить, как съедите, – сказала, засмеявшись, бабка.
Сашка промолчал, потому что не знал, что такое подарок, и как его получают. Зато после ухода бабушки он повеселел, стал бегать по коридору и кидаться кубиками в ребят, за что и они швыряли в него кубики.
После ужина дети потянулись в спальню. По обыкновению, спать не хотел никто. Воспитательница пыталась успокоить детей, а потом принесла книжку и стала читать вполголоса волшебную сказку. Дети слушали её, сидя на кроватях. Увидев это, воспитательница выключила свет и со словами: «спите, ребятки, поздно», вышла, прикрыв дверь.
– Вова, – шепнул Сашка, – знаешь, что?
– Что?
– Я люблю, когда темно, ты тоже?
– Нет.
– Дурак.
– Встану, получишь дурака! – громко сказал Вовка.
Кто-то подкрался к их кроватям.
– Эй, Вова! – позвал голос.
– Кто это? – откликнулся Вовка.
– Рыбин и Лёнька, -
шёпот из темноты. – Знаешь, зачем мы пришли?
– Зачем? – одновременно спросили братья.
– Пойдёшь сову смотреть?
– Которая в Красном уголке? – спросил Вовка.
– Да. Пойдёшь?
– Пойду! – согласился Вовка и спрыгнул с кровати.
– А я? – спросил Сашка, скинув с себя одеяло.
– Не ходи, – шепнул Рыбин, – ещё напугаешься: у неё глаза горят, как головёшки.
– Пусть идёт! – сказал Вовка. – Всё равно не отстанет.
Мальчишки прошмыгнули в конец коридора, тихо шлёпая босыми ногами. Лёнька чуть открыл дверь Красного уголка; полоска света упала на тёмный низ комнаты, головы мальчишек всунулись в щель.
– Вон она, – проговорил Рыбин.
Из угла блеснули зелёные глаза.
– Давай её в спальню утащим, – предложил Лёнька.
Он стал двигаться вдоль стены, остальные – за ним. До совы оставалось недалеко, когда Сашка упал, запутавшись в своих ногах. Сова захлопала крыльями, да так громко, что Рыбин попятился. «У-фф» – вздохнула сова. Вовка захохотал. Все поскакали к выходу. Теперь упал Вовка, остальные завалились на него. Со смехом, мальчишки побежали по коридору, оставив Сашку в комнате. Услышав шум из угла, он кинулся к двери и чуть не сбил с ног воспитательницу.
– Опять хулиганишь! – прошипела Лидия Ивановна. – Марш в постель!
Шлёпая босиком, Сашка вбежал в спальню и нырнул под одеяло, не зная, кого больше испугался – воспитательницу или сову. «Теперь точно запрёт меня к крысам, – подумал он, кутаясь с
