также альтернативную трактовку: именно за преступления, подобные совершенным в 1692 г., Господь вскоре отдал Новую Англию в руки дикарей-индейцев.
«Если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных».
Среди «непрекращающихся ударов» в том году был и духовный крах пятнадцатилетней Бетти Сьюэлл. Несколько недель назад самопровозглашенная грешница все еще плакала так сильно, что почти не могла читать. 14 января недавно вернувшаяся из Салема Бетти сидела в молельне через проход от отца.
Из имущества жертв-мужчин только поместье Берроуза избежало хищных когтей Корвина. Вместо этого часть его уехала вместе с миссис Берроуз.
Сам Мэзер этого не понимал. «И почему, – спрашивал он позже, – после всех моих неимоверных усилий и забот, имеющих целью спасти несчастных от поработивших их львов и медведей ада, после всех моих попыток расстроить планы дьяволов по разрушению моего окружения, должен я испытывать необходимость извиняться?» [42] Он так и не извинился, а неблагодарное служение свое называл «десятью тысячами ступеней по скалистой горе, кишащей гремучими змеями». После него осталось единственное зафиксированное сожаление: не надо было приглашать так много зрителей в «заколдованные покои» бостонских пораженных.
Чем больше он об этом размышлял, тем увереннее наполнялся решимостью дать бой дьяволу. Конечно же, это требовало сочинения новой книги, где читателю предлагалось бы подписать недвусмысленное соглашение. Он планировал распространять экземпляры еженедельно в самом подходящем для этого месте – и осознавал, что, подсовывая книгу ничего не подозревающим прихожанам и требуя их подписей, сам имитировал действия Сатаны.
Одно из сохранившихся принадлежит Уэйту Стиллу Уинтропу. В 1699 г. он определил Стаутона как одного из людей, «быстро шевелящихся ради своих интересов, но я не знаю, ради чьих еще» [50]. Любой, кто променял пасторство на дела земные, считал Уинтроп, – по определению человек жадный, хваткий и не заслуживающий доверия.
Фонд Уильяма Стаутона по сей день продолжает поддерживать нескольких студентов Гарварда в год, в соответствии с его волей, выраженной в 1701 г.
Есть ощущение, что Уигглсворт молчал на протяжении всего кризиса, хотя перешедшие на противную сторону жители деревни именно с ним поделились недовольством своим пастором в 1693 г. Уигглсворт поддержал их и подписал петицию с требованием уволить Пэрриса за год до отъезда последнего.
Неясно, куда ушли деньги. В 1694 г. Стаутон позаботился о том, чтобы освободить Корвина и его наследников от возмещения ущерба [58]. Судя по всему, Корвин не делился с Херриком, ввергнутым в нищету заместителем шерифа.
Даже Коттон Мэзер совершил крутой разворот, хотя и знал, что это посеет смятение. Через несколько лет после Салема он признался своему тестю: «Те, кто обычно выглядят как заколдованные, на самом деле – настоящие одержимые» [66]. И в итоге свидетели из них получаются ненадежные.
Фрейд положился на Вергилия, чтобы предварить свое «Толкование снов», причем строкой, особенно подходящей к Салему: «Если небесных богов не склоню – Ахеронт я подвигну», – клянется царица богов Юнона. – Вергилий. Энеида. Пер. С. А. Ошерова [69].
Сэмюэл Уиллард тоже находился в полуразрушенной кухне Сьюэлла тем жарким днем 1695 г. Через одиннадцать лет он будет крестить Бенджамина Франклина, который вскоре разгадает загадку молнии.
Вампирским практикам не требовалось даже подросткового воображения. Сообщая Комитету по торговле об ужасах 1689 г., один чиновник доминиона заявил, что индейцы устроили кровавое состязание с участием колонистов, «убив 500 человек и поджарив на медленном огне более 80 несчастных христиан, и пили их теплую кровь, и порой ели их плоть, и подносили грудных младенцев к кровоточащим венам своих пленников» [76].
Выдающийся английский врач XVII в. обнаружил взаимосвязь между навязчивыми захватчиками, набрасывавшимися на его сумасшедших пациентов или вгрызавшимися в их тела, и ведьмовскими помощниками-фамильярами [77]. Обычно вредители были крылатыми созданиями, мышами, крысами и собаками. Мэзер сравнивал чертенка, прыгавшего по подушке Маргарет Рул в 1693 г., с крысой.
Как отмечал Калеф, когда салемских девочек приглашали в дома в роли охотниц на ведьм, «у иных молодых людей обычно начинались припадки и открывалось такое же „астральное зрение“» [84].
«Эти молитвенные встречи – едва ли не единственное развлечение, которое у нас есть», – жаловался в начале XX в. один заводской рабочий, которому только религия – и религиозный энтузиазм – позволяли самовыражаться.
«Я была очень злой, но не представляла себе, что такая маленькая девочка, как ты, сможет растопить меня и покончить с моими ужасными деяниями», – упрекает Злая Ведьма юную Дороти, тая на глазах.
Вторая часть английского nightmare восходит к протогерманскому слову maron – гоблин, вызывающий страшные сны. Последнее в свою очередь берет начало в протоиндоевропейском mora – инкуб, и присутствует также в значении «кошмар» и в некоторых славянских языках: польском, сербском, чешском, болгарском. Вторая часть французского cauchemar, откуда «кошмар» пришел в русский, происходит от того же корня. – Прим. перев.
И, как скажут про монументальную историю Новой Англии, написанную Мэзером, «Магналия» была бы книжкой получше, не имей автор такой гигантской библиотеки.
Когда Калеф и Мэзер начали обмениваться оскорблениями, каждый из них высмеивал уверенность другого в том, что он «завладел всем знанием мира» [94]. Калеф считал, что массачусетские пасторы перекормлены Гомером, Вергилием, Горацием и Овидием. Брэттл отмечал, что учебный план Гарварда перегружен греческой и римской мифологией.
Ему помог отец. В «Случаях колдовства» Инкриз Мэзер утверждал, что «дьяволам обычно не дозволено грубо перетаскивать людей по воздуху на несколько миль от дома [95]. Тем не менее проклятые ведьмы делали это в Швеции двадцать лет назад».
Во время процессов обнаружились интересные гендерные различия [99]. Мужчины рассказывали более детально продуманные истории. Они редко видели привидений, но если видели, те обычно
