Все пункты их плана выполнялись один за другим. Иззи купила билеты на поезд и спрятала их в надежном месте. Таким надежным местом был ящик комода в ее комнате, где лежало нижнее белье, гигиенические прокладки и подобные вещи. Билеты Иззи положила на самое дно ящика. Отцу и в голову не придет сюда заглянуть. Иззи лет с шести или семи сама убирала свое белье. Миссис Конли никогда этим не занималась. Она просто складывала выстиранное белье к Иззи на кровать. У миссис Конли такая сильная близорукость, что она едва ли отличит билеты от какой-нибудь брошюры. Да и у отца зрение совсем неважное.
Такси Иззи еще не заказывала. Лучше это будет сделать накануне. Мало ли, вдруг отцу самому понадобится такси и его спросят о том заказе?
А вот чемодан она уже собрала. Много вещей брать не стала: несколько футболок и юбок, а еще куртку. И нижнее белье. Иззи купила настоящую, взрослую шелковую ночную рубашку, истратив немало талонов на одежду. Но талонов у нее накопилось достаточно, потому что Венеция с недавних пор стала отдавать ей множество красивых вещей, которые самой Венеции успели надоесть. И все-таки Иззи хотелось чего-нибудь особенного. Ведь у них с Китом, как-никак, будет медовый месяц. Вот она и купила эту рубашку. А Барти привезла ей из Нью-Йорка изумительные духи «Король-Солнце», выпущенные модным домом Скиапарелли. Барти много рассказывала ей про Нью-Йорк. Там нет никаких талонов ни на одежду, ни на бензин. Когда Барти говорила, что ей там понравится, Иззи вежливо поддакивала.
У духов был изумительный, совершенно взрослый запах. Кит их сумеет оценить. Как у всех слепых, у него очень обострилось обоняние. И слух тоже. Он часто говорил ей: «Я слышал, как ты идешь по улице». Или: «Передняя дверь открылась». Или: «Осторожно, сюда кто-то поднимается». А Иззи в этот момент еще ничего не слышала.
Собрав чемодан, Иззи не стала его прятать, а положила на шкаф, где уже лежал другой чемодан, с которым она ездила на каникулы. Вряд ли кому-то вздумается лезть наверх, снимать чемодан и проверять его содержимое. В другом надежном месте Иззи спрятала наличные деньги. Она сходила на почту и сняла бо́льшую часть своих сбережений, но не все, чтобы не вызвать подозрения. Деньги на билеты ей дал Кит. У него, естественно, был свой счет в банке. У нее пока не было, но отец обещал сделать это ко дню ее рождения.
Конечно, Иззи было немного жаль оставлять отца. Его, конечно, опечалит ее отъезд. Он ведь очень ее любил. Иззи это знала. Теперь, когда она стала старше, он водил ее на спектакли и концерты. Даже дома, за обедом, они много говорили. Но она вовсе не собиралась его бросать. Потом, когда отношения снова наладятся, они будут часто видеться. Отцу самому очень нравился Кит, так что в дальнейшем все у них пойдет замечательно. Если бы не эта дурацкая затея с Нью-Йорком, им с Китом не понадобилось бы уезжать. После ее шестнадцатилетия они и так всем рассказали бы. Отец сам виноват, что продолжает обращаться с ней как с беспокойным ребенком. Он, видите ли, решил поехать в Америку, и потому она тоже должна туда ехать.
Никакой Америки. У них с Китом другой план, и все у них замечательно получится.
* * *
– А наша мама-то опять с пузиком. Жуть какая-то. Честное слово, ну как они могли? В их-то возрасте.
– Откуда ты знаешь?
– Она нам с тобой письмо прислала. Слушай: «Надеюсь, вам будет приятно узнать, что у вас появится еще один братик или сестричка. Скорее всего, это произойдет в октябре. Я помню, как вы просили нас с папой остановиться после Фергала. Но мы с папой подумали: вы уже все взрослые, а Фергалу не с кем играть. Он будет очень доволен».
– Он будет очень доволен! А мы?! – воскликнул Ру. – Нет, ты только подумай. Это же ни в какие ворота не лезет. Ты прав: это просто жуть. Отцу больше сорока, да и мама уже не девочка. И как у них только получилось?
– Ты знаешь, как это получается. Лучше подумай, что мы скажем нашим ребятам?
– Можем вообще ничего не говорить.
– Не глупи! У нее, наверное, уже пятый месяц. Когда она приедет на четвертое июня [89] , ее живот будет всем бросаться в глаза. Мама пишет, что девчонки в восторге.
– Еще бы! У них появится новая живая кукла. Нам и так хватает, что Фергал вовсю шастает по нашим комнатам, лапает пластинки и книги. Лично я никакого восторга не ощущаю.
– Я тоже.
* * *
– Подумать только, Селия, у тебя будет десять внуков. Удивительная ты женщина. Посмотришь на тебя – ты еще не в том возрасте, чтобы иметь хотя бы одного.
– Себастьян, не смеши меня. Я как раз уже в том возрасте. Уж кому-кому, а тебе должно быть известно, что я терпеть не могу лесть. Давай лучше поговорим о праздновании дня рождения Иззи. Тебе нужна помощь?
– Да. Приму с благодарностью. Если честно, помощь нужна практически во всем. Миссис Конли совсем сдала, и толку от нее мало. Угощение я уже заказал в ресторане, а вот…
– Как насчет цветов? Стульев у тебя хватит? Может, поставить в саду шатер? Гостей будет много. Одних Уорвиков целый выводок. Боюсь, мы все просто не поместимся в твоем доме.
– Теперь я понимаю, как мне нужна помощь. Я ведь даже не подумал о шатре.
– Так начинай думать сейчас. Я дам тебе несколько телефонов фирм, занимающихся подобными вещами. Кстати, они могут привезти дополнительные столы и стулья.
– Спасибо, Селия. И с цветами мне не управиться. Ты можешь взять это на себя? Или кого-нибудь порекомендовать?
– Цветами я займусь сама. Это одно из немногих домашних дел, которое мне нравится. И у меня оно неплохо получается. В ту субботу я приеду сразу после ланча.
– Прямо от души отлегло. А ведь знаменательный день будет, правда?
– Да, Себастьян. Очень знаменательный.
* * *
Барти вошла в кабинет Селии без привычной улыбки. Сегодня ее лицо было предельно серьезным.
– Мне нужно с вами поговорить.
– О чем? – спросила Селия, поспешно снимая очки.
Дальнозоркость вынуждала Селию при чтении и письме надевать очки, но она упрямо пыталась отрицать факт их существования.
– Я… я собираюсь в Нью-Йорк.
– Опять? Ты же совсем недавно оттуда вернулась.
– Я не о такой поездке. Насовсем.
– Как ты сказала?
– Я сказала, что уезжаю туда насовсем, – терпеливо повторила Барти.
– Час от часу не легче! И что же ты собираешься там делать?
– Работать.
– Где?
– В нью-йоркском отделении «Литтонс».
– Но… Слушай, я ничего не понимаю. Зачем тебе туда ехать? Барти, ты не можешь уехать… особенно сейчас, когда…
– Когда что, Селия? – Барти очень внимательно посмотрела на нее. – Когда вы будете по мне скучать? Когда мое присутствие здесь необходимо острее, чем прежде?
– Да. Именно так. Когда Оливер отойдет от дел и… мне понадобится вся поддержка, какую только я смогу получить.
– Уверена, недостатка в поддержке у вас не будет. Вас поддержат Джей и Венеция. И Джайлз, разумеется, тоже. А еще…
– Да. Они меня поддержат.
– Так в чем же дело?
– Ты покидаешь нас в порыве досады. Только потому, что не получила акций. Причина в этом? Удивляюсь тебе, Барти. Я еще могу понять Джайлза, который смотрит зверем, хотя я ему и говорила: пусть скажет спасибо за то, что получил. Но ты… – Селия вглядывалась в свою воспитанницу. – Честное слово, Барти. Уж ты-то могла бы понять.
– Селия, дело не только в акциях. Все куда серьезнее. Хотя должна признаться, мне было больно. Возможно, это звучит глупо, но я подумала… точнее, это заставило меня осознать, что здесь я всегда буду не более чем наемной работницей. А решения будете принимать вы и те, в чьих руках акции. Но я хочу дойти до высот моей профессии. И уж это, Селия, вы должны понять, как никто другой. Я не хочу работать там, где мне все время приходится нагибаться, чтобы не задеть за слишком низкий потолок. Я хочу развиваться дальше, чтобы однажды занять свое место в коллективном руководстве крупным издательством. Я хочу работать там, где не буду чувствовать себя чужой.
– Барти, ты сейчас говоришь несправедливые слова. У тебя нет оснований чувствовать себя чужой.
– Есть, Селия. Возможно, я рассуждаю наивно, но я ощущаю свою чужеродность. Вы могли бы упрекнуть меня в неблагодарности. Ведь вы столько сделали для меня. Вы дали мне удивительные возможности, о которых в иных условиях я не могла бы даже мечтать. Благодаря вам я получила прекрасное образование. Благодаря вам я набралась солидного опыта в редакторской работе. Но я знаю, что способна на гораздо большее, чем мне позволительно делать в «Литтонс». Здесь у меня есть потолок, выше которого мне не подняться. Я устала задевать за этот потолок. И потому я уезжаю. Конечно, мне грустно уезжать, но я приняла решение.
– Барти, я не верю своим ушам. Слышу и не верю. А уж что на это скажет Оливер, даже гадать не берусь.
– Надеюсь, он поймет. Да и вы потом поймете. Я и раньше чувствовала, да и сейчас чувствую, что меня здесь недооценивают. Вы много сделали для меня. Но ведь и я много сделала для «Литтонс». Знаю, что это так. Я поддерживала все ваши решения, я стояла рядом во всех ваших сражениях с Оливером.
