к назначенной плате хочу одарить тебя. К тому же в древнем трактате «Лепесток лотоса» написано: «Получив от кармы бесценный дар, непременно отдарись чем-то столь же или почти столь же ценным, иначе карма обидится». Вот два самых дорогих сокровища нашего рода: веер святого Сайтё, обмахиваясь которым сдуваешь с души все накопившиеся грехи, и кисточка из шерстинок хвоста кицунэ — каждое написанное ею желание сбывается. Выбери сам, какое из этих двух сокровищ тебе любо.
— То, что люди, да и сам святой Сайтё почитают грехом, для нас, следующих Путем Алмазной Колесницы, не грех. Мне незачем обмахиваться этим веером, — почтительно ответствовал дзёнин. — Что же до волшебной кисточки, то, коли она исполняет любое желание, господин, отчего же ваши враги до сих пор живы и могущественны?
— Веер очищает душу от того, что грехом считает она сама, а не святой Сайтё. Неужто на твоей душе нет никаких пятен?
— Как не быть, — вздохнул мастер. — Да, я очень хочу этот веер!
— А кисточка исполняет только счастливые желания, от которых никому не будет зла. Поэтому сёгуну от нее мало проку. Но для того, кто может себе позволить радости жизни, этот магический предмет бесценен. Есть ли в твоей жизни место радостям, Момоти Тамба?
— Есть, но эти места почти всегда пустуют! — взволнованно молвил дзёнин. — Я хочу волшебную кисточку!
Выбор предстоит сделать тебе, мой ученик. Что ты предпочтешь? Веер, один взмах которого очищает душу — или то, что вы, западные люди, называете «совестью», и ты начинаешь жить будто заново. Или кисточку, которая может сделать человека счастливым. Только не относись к этому, как к сказке. Представь, что то или другое действительно возможно. Итак: чистая совесть или счастье?»
Я представил себе, что одним движением веера смахиваю с души груз горькой вины за все свои потери и тяжкие вины. За то, что не сумел уберечь тех, кого любил. Представил и желания, которые написал бы кисточкой из лисьих шерстинок.
Потом сказал себе: да кто такой этот Ëсиаки, чтобы ставить перед выбором меня, великого Тамбу?
— Я бы забрал себе и веер, и кисточку, — заявил я. — И пусть бы сёгун попробовал мне помешать.
Удар ногой в грудь сшиб меня наземь.
— Ответ неправильный. Алчность — удел сяожэней, — укоризненно сказал Т.»
27 июля
ЛЕГЕНДА ЧЕТВЕРТАЯ
«Вчера ты так плохо ответил на вопрос, что я задам его тебе снова. Тот же самый, — сказал нынче Т. — Справедливости ради замечу, что вопрос трудный, и великий дзёнин Тамба тоже ответил на него не сразу. Даже самые великие из людей боятся сожалений. Когда нужно выбрать из двух сокровищ только одно, потом человек не столько радуется тому, что обрел, сколько печалится о том, что ему не досталось.
А его высочество еще и продемонстрировал мастеру могущество двух волшебных предметов.
— Вчера, будучи во хмелю и в гневе, я совершил злодеяние, — сказал господин Ëсиаки. — Я осердился на старого, верного слугу-конюшего за то, что захромала моя любимая вороная, и приказал ему сделать сэппуку. Эта глупая жестокость легла камнем мне на душу и ухудшила мою карму. Но вот смотри, я беру веер Сайтё, обмахиваюсь им…
Сёгун благоговейно развернул древний веер, качнул им восемь раз, и его лицо просветлело.
— …И душа моя сделалась легка, а моя карма очистилась. Вот какой это веер! Теперь же я напишу волшебной кисточкой благое пожелание.
Он придвинул бумагу, с поклоном взял кисточку из шерстинок хвоста кицунэ, вывел некие письмена, а потом свернул листок трубочкой и спрятал в рукав.
Некоторое время сёгун и его гость молча пили чай, наслаждаясь стрекотом цикад. Господин Ëсиаки любил этот звук, и в его покоях стояли лаковые клеточки, где цикады стрекотали днем и ночью.
Полчаса спустя со срочным сообщением прибыла старшая фрейлина, ведавшая наложницами его высочества, и сообщила радостное известие: прекрасная О-Бара, любимица сёгуна, беременна.
Тогда господин Ëсиаки развернул листок, на котором запечатлел желание, и показал мастеру Тамбе. Там элегантным почерком было написано: «У моей О-Бара сегодня день, когда проверяют чрево. Хочу, чтоб оно оказалось непраздным».
Великий Тамба склонился перед столь несомненным проявлением Чудесного. И дал свой ответ».
— Какой? — спросил я. Но Т. только улыбнулся и выжидательно посмотрел на меня. Я понял, что ответ должен дать я.
Что сказать, я уже знал. Меня осенило.
Этот выбор — не более чем ловушка, подумал я. Буддизм считает корнем всех бед желания и соблазны. Это раз. Наихудшим пороком он почитает алчность — и сенсей вчера укорил меня ею. Это два. Очищение совести, то бишь души, с точки зрения Алмазной Колесницы, проповедующей Путь Зла, — нонсенс. Это три. Как и любые «благие желания».
— Так веер или кисточка? — спросил Т.
— Ни то, ни другое, — твердо ответил я.
И получил удар открытой ладонью по носу, так что захлебнулся кровью.
— Ответ неправильный».
Сегодня я пришел с распухшим после вчерашнего урока носом и изрядным запасом злобы. Я догадался, что Т. объявит любой мой ответ неправильным — в этом, очевидно, и заключается смысл «ступени». Фокус не в том, чтобы угадать верный ответ — его не существует. Фокус в том, чтобы отразить нападение, которому я подвергнусь после этого. Должно быть, наука состоит в том, что никакое слово не сравнится с делом. «Всё возьму, сказал булат», но только с каким-нибудь восточным колоритом.
Поэтому, сев на татами, я не расслабился, а внутренне подобрался, готовый увернуться и дать отпор.
«Расскажу тебе о вопросе, который задал Тамбе Великому старец Ракуэн», — начал Учитель, безмятежно прикрыв веки. Но я-то знаю, что «крадущиеся» умеют смотреть через узенькую щелку сквозь ресницы, и напряжение не ослабил.
«После того, как Тамбе Первому пришлось умертвить святого Тандзина, дзёнин долгое время не имел равных собеседников и был вынужден разговаривать об интересном с самим собой. Но годы спустя он свел знакомство с другим отшельником, мудрым Ракуэном и в часы досуга навещал его. Мудрецы умеют задавать правильные вопросы, а дзёнин Тамба умел находить ответы, поэтому им было отрадно друг с другом.
Однажды они сидели вдвоем подле пещеры, любовались горным закатом, и Ракуэн сказал:
— Прошлой ночью, когда я медитировал на лугу, с неба опустился круг яркого света, и предо мной предстал некто в сияющих доспехах. Я решил, что настало мое время, за мной явился посланец Всевышнего. Но я ошибся. Некто посмотрел мне в глаза, и у меня в голове зазвучал голос. Он сказал: «Я прислан за
