— Я не хотел тебя расстраивать, повелитель. У тебя и так много забот было в последнее время. Прости меня, государь.
— Ничего, — произнес фараон. — В принципе ничего страшного и не произошло. Что он может сообщить гиксам? О том, что ты по моему приказу взял его город? Так это нам только на руку. Они станут быстрее идти к нам в гости. А мы уже готовы к встрече. Но в будущем всегда извещай меня о таких делах, Минос!
— Да, государь!
— Завтра выступаем!
— Уже завтра? — удивился Минос.
— Да. Не станем ждать. Где встретим первый отряд гиксов там, и дадим им бой. А у тебя другое мнение, Минос?
— Я бы посоветовал сначала дождаться лазутчиков и побольше узнать о противнике.
— А ты думаешь, противник много знает о нас? — спросил фараон критянина.
— Смотря кто их ведет, государь. Если князь Нубти-Сет, то он сразу же ринется в бой. Если князь Ваджед, то о разведке он позаботиться, но медлить также не станет. А если сам царь Апопи, то он станет осторожничать.
— Но кто для нас лучше Нубти-Сет, Ваджед, или царь? Что больше гарантирует нам победу?
— Гарантировать победу нельзя вообще, государь. Но для нас лучше Нубти-Сет. Слишком самоуверен.
— А что ты скажешь о нашей армии? Мы насколько готовы к решительной схватке?
— Если честно, то мы к ней еще не готовы. Наша пехота еще слишком рыхлая и в деле не проверена. Хотя секироносцы у тебя, государь, неплохи. Но у гиксов половина солдат испытанные ветераны.
— Вот и пора и нашим стать ветеранами. А для этого стоит вступить войну, Минос. Ты набрал тысячу солдат в Абидосе, как тебе было приказано?
— Да, но они пока совсем не солдаты. Это плохо вооруженная толпа.
— Ничего. У тех, кто останется жив будет шанс стать солдатами. Твои колесницы пусть присоединяются к моим.
— Государь, позволь мне возглавить пехоту в первой схватке.
— Пехоту? Разве некому повести пехотинцев кроме тебя?
— Есть кому, но я бы хотел быть с секироносцами…
Армия великого гика Апопи II, под командованием князя Нубти-Сета
Князь Нубти-Сет получивший командование благодаря великому жрецу Сутеха вел за собой 500 колесниц. Первоначально планировалось отправить против Секененра 1000, но затем Апопи передумал. Его больше волновал Север.
Он, будучи на пиру, заявил князю, перед тем как тот выступил:
— На северных границах зашевелились маитане и мне придется послать к пограничным крепостям большое конное войско. Сам понимаешь, князь, что подданные царя Митанни сражаются на колесницах. И колесниц у них много, не то, что у фиванского князя. Так что тебе придется довольствоваться 500-стами. Но зато пехоты у тебя будет предостаточно.
— Но решаться ли они напасть, государь? Не думаю, что царь Митанни отвадиться вот так просто напасть на наше царство. У нас много крепостей, а они не решаться утомлять себя долгой осадой.
— Ты считаешь мое решение укрепить северные границы неверным? — Апопи сдвинул брови.
— Оно верно, государь, и укреплять северную границу нужно. Но, по моему мнению, первый удар стоит нанести на Фивы.
Но царь все-таки настоял на своем. И больше не дал Нубти-Сету ни одной колесницы. Пришлось двигаться с тем, что дали.
Они вдвоем с Якубхером ехали в одной колеснице и беседовали о предстоящей схватке.
— Как думаешь, Якубхер, почему царь не дал мне колесниц? Неужели он и правда верит в то, что Митании начнет войну?
— Ни во что он не верит, князь. Апопи хитер, и умеет добиваться своего, если не силой то хитростью. Он понимает, что князья шасу стоят за войну с Египтом, а за князьями стоят жрецы Сутеха и Апопа.
— Вот именно, Якубхер! И Апопи решил для вида согласиться на войну. Но вести он её думает нерешительно, ибо ему не нужно сильно ослаблять и унижать Фивы. Сейчас он желает, чтобы Секененра отрекся от титула фараона и снова стал князем.
— Это понятно каждому умному человеку, что, унизив Фивы, он унизит египтян и их богов. А тогда ни о каком соединении народов, о котором он так мечтает не получиться.
— И подмена царского письма ничего нам не дала. И он дал мне небольшие силы, чтобы я не мог как следует примерно наказать зарвавшихся фиванцев.
— Князь, я скажу тебе правду, и ни станут притворяться. Если у нас есть наследник, что мыслит, так же как и большинство князей и военачальников гиксов, то почему не поступить проще?
— Тихо, — голос князя понизился. — Не стоит произносить такие слова столь опрометчиво, друг мой. Это уже государственный заговор.
— Я уже говорил тебе это и раньше, князь. И ты тогда не дал мне прямого ответа. Но то, что делает наш царь есть заговор против нашего народа и наших богов!
— Может и так, но судить царя могут лишь боги, а нас с тобой может судить царь. Не забывай об этом Якубхер. Да и зачем действовать столь грубо и примитивно? Мы возьмем пример с нашего государя и станем делать все вроде бы и по его приказу, но в то же время и по-своему. Но это потом, друг мой. Сначала стоит обсудить план сражения.
— Ударим по врагу вот и весь план. Или ты сомневаешься в наших колесницах, князь?
— Ты хочешь сказать без пехоты? — князь посмотрел на друга. Он и сам был такого же мнения.
— Станем мы разве ждать пехотинцев? Пока они подойдут, мы три раза сумеем разгромить фиванцев.
— Я сам склоняюсь к такому решению, Якубхер. Хотя ливийская пехота нам бы не помешала. Это отличные солдаты и издавна сражались с египтянами.
— Ты знаешь, князь, мое отношение к наемникам. Они не сражаются за честь великого гика, а только за плату. Я бы понадеялся на наших стрелков из лука, что идут на кораблях. Но они понадобятся, если мы не сумеем их смести колесницами с первого натиска.
Пехотные полки действительно подзадержались в пути и заметно отстали от колесниц. Приказы Нубти-Сета поторопиться не помогали, ибо командиры не могли их выполнить физически. Солдаты ливийского корпуса и так начали роптать, а это недовольство могло перекинуться и на другие части, и из него мог произойти бунт, совершенно не нужный в преддверии сражения с Фивами.
Лагерь наемников ливийского корпуса неподалеку от Гераклеополя
— Эй ты! — солдаты грубо окликнули Яхотепа. — Стоять! Чего здесь шатаешься? Кто такой?
Яхотеп остановился и низко полонился воинам. На них были только набедренные юбки и широкие кожаные пояса, к которым крепились кинжалы и мечи. В руках воины держали копья и щиты. Ни шлемов, ни иных доспехов у них не было.
"Вооружены по старинке, — мелькнула мысль в голове у Яхотепа. — Но по могучим торсам сразу видно опытных солдат, привыкших к оружию".
— Ты почему здесь шатаешься?
— Я слуга ливийского купца, что стоит в той деревеньке. Он ваш соотечественник и желает двигаться за вашим корпусом. С вами ему будет легче торговать после победы.
— И он приказал тебе здесь тереться?
— Да, господин. Он желает получить разрешение вашего командира отправиться вслед за вами. Я должен предать ему, где ваш командир может принять его?
— И считаешь, египетское чучело, что твоему купцу все можно? — усмехнулся один из солдат.
— Но он ливиец. И сделает это не за просто так. У него приготовлено для воинов отличное пиво.
— Пиво? Хорошо бы выпить пива, а то брюхо распирает от воды и от проклятой жары.
— И то верно. Стоит доложить нашему сотнику, а тот пусть думает. Где твой купец?
— Он совсем рядом. Я могу его позвать. А пот вам, господа воины, небольшое подношение, — и с этими словами Яхотеп протянул им кувшин с отличным красным пивом.
Воины стали жадно пить, и рука египтянина легла на рукоять кинжала. Он двумя точными ударами прикончил наемников, так, что они не смогли даже вскрикнуть.
Яхотеп оттащил трупы в сторону и быстро забросал их песком. Теперь можно было приблизиться к лагерю наемников и наблюдать, за тем какое количество войск у противника. Часовых хвататься не ранее чем через полчаса.
Он незаметно пробрался в лагерь. Спали там не все. Многие воины жарили на кострах мясо и разговаривали.
— С чего они так торопятся? — услышал Яхотеп. — Гонят нас словно подлых рабов.
— Хотят наказать правителя Фив за то, что провозгласил себя фараоном, — ответил кто-то.
— И чего так спешить? Куда фиванцы от нас денутся?
— У нас уже носильщики дохнут и бегут. Скоро нам придется тащить все на себе.
— А вот и нет! Стану ли я таскать мешки? Это не дело для воина!
— И я не стану! Мы солдаты и у нас должны быть силы для битвы. Ведь город придется брать штурмом. Их колесничие на стены не въедут. Вот так.
— А говорят там добра сколько угодно!
Разговор перекинулся на извечную тему грабежа.
— Да, в Фивах всего в достатке и девки какие! Пальчики оближешь! Я там бывал и все видел!
