австрийский посол Аллегретти за поляков, – за такими запросами миру статься нельзя.
Во время четвертого съезда Одоевский объявил:
– Наш государь отступается от тех литовских городов, которые еще находятся за польским королем.
– Это не уступка, – возразили польские комиссары. После споров Одоевский наконец объявил настоящее дело:
– Король ваш в совершенных летах, а наследников у него нет, так пусть Речь Посполитая по совету с королем пришлет к нашему великому государю послов с избранием его, великого государя, Польским великим государем, потому что Великое княжество Литовское под царскою рукою утвердилось. А царь хочет вас держать в своей большой милости и вольностей ваших нарушить ничем не велит.
Комиссары отвечали:
– Это дело великое: скоро ответу дать ему нельзя».
Назначив новый съезд, польские комиссары начали говорить об успехах своего короля против шведов и потом сказали:
– Королевское величество велел вам объявить, что гетман Хмельницкий ссылку держит с шведским королем и с семиградским князем Рагоци, потому что теперь между царским и королевским величеством начались мирные переговоры, и Хмельницкий, опасаясь за свою измену всякого зла, хочет от царского величества отстать.
Одоевский отвечал, что это негожее дело, о котором надо говорить отдельно с царем и не вмешивать Хмельницкого в новые переговоры на будущих съездах.
На пятом и шестом съездах были большие споры об условиях избрания царя в короли; бояре требовали, чтоб польский престол был наследственным для царя и его потомства. Паны утверждали, что поляки никак не откажутся от права избрания: кроме того, паны настаивали, чтоб Поляновский договор остался во всей силе.
Комиссары начали было толковать о возвращении в королевскую сторону запорожских казаков с их землями, но русские послы им отказали:
– То дело несхожее… – И объяснили толково, мол, казаки русскому царю навек присягнули.
В последние дни августа получили послы государеву грамоту. Царь писал, чтоб дело об избрании его на польский престол и о мире отложить до другого времени, войска с обеих сторон задержать на полгода или больше и обратить их на общего неприятеля, шведа, с которым не заключать отдельного мира.
В заключение комиссары объявили, что запорожские казаки согласились с крымским ханом, волошским господарем и Рагоци мешать царскому избранию в короли, ибо в таком случае им будет тесно, а запорожцы опасаются мести от поляков, и шведский король с Хмельницким ссылается. С ухмылками на лицах комиссары читали нравоучения послам московским:
– Казаки всегда были и будут людьми шаткими в исполнении данной присяги, хотя и присягают, но в правде не стоят.
Одоевскому и его товарищам на то нечего было возразить. На съезде 9 октября комиссары объявили, что указ им прислан: король и паны соглашаются на избрание царя или царевича, если будет заключен мир по Поляновскому договору; что же касается до вечного мира без избрания, то король уступает царскому величеству Смоленск и все города, уступленные по Поляновскому миру.
Ответ русских послов был прежний:
– Царское величество без Малой и Белой России мир с Польшей не заключит.
19 октября пришла к послам царская грамота: договариваться, чтоб учинить рубеж по реку Березину, также Полоцку, Витебску и лифляндским городам быть за государем. 4 ноября 1656 года из Полоцка государь отправил любимца своего Артемона Матвеева с семью сороками соболей, ценою на 700 рублей, к гетману Гонсевскому. Матвеев нашел гетмана в Кайданах и сказал тому:
– Ты бы, гетман, служил и свою братию наговаривал, чтоб они также великому государю служили и то дело привели к совершенью.
Гетман отвечал:
– Тому делу с избранием на польский трон царя чинится помеха, шведский король в союзе с королем французским, который помогает ему деньгами и людьми и хочет, чтоб шведский король был на Короне Польской А шведский король ссылается с гетманом Богданом Хмельницким и с Рагоци венгерским, и дума у них одна. Писал ко мне маршалок надворный Юрий Любомирский, что гетман Хмельницкий присягал пред послами Рагоци быть во всей их воле, а ездит от Хмельницкого к шведу беспрестанно чернец…
Матвеев стал уговаривать гетмана постараться, чтоб рубежу от Московского государства быть по реку Березину, а от Короны Польской – по реку Буг… Война с Швецией была начата потому, что Польша почти не существовала, и неблагоразумно казалось усиливать на ее счет Швецию, с которою предстояла потом опасная борьба. Но теперь обстоятельства переменились: как Москва в начале века спаслась от внутренней смуты и внешнего порабощения благодаря религиозному одушевлению, обхватившему весь народ и объединившему его, так теперь религиозное одушевление обхватило народ польский и спасло государство. Король Карл Густав выгнал Яна Казимира из Польши; отнял у него Варшаву и Краков, провозгласил себя королем польским, но он был протестант: католическая Польша в середине 17 века, при господстве католицизма не могла признать королем своим протестанта, тем более что этот протестант и подданные его давали чувствовать католикам свой протестантизм. Шведы и решились напасть на главную святыню королевства – монастырь Ченстоховский, который теперь в Польше имел такое же значение, какое Троицкий монастырь имел в Московском государстве в Смутное время. Церковь призвала народ к восстанию против врагов иноверных, и народ повиновался; знаменитый полководец Чарнецкий начал действовать с успехом против шведов. Карл Густав понял, что польская корона ускользает, а Ян Казимир приободрился.
Польский король в противоборстве со шведами хотел использовать «казацкий фактор», зная, король Карл X Густав вступил в переписку с гетманом Богданом Хмельницким, который скрывал это от Москвы и царя Тишайшего, которому присягнул на верность. К тому времени шведский король потерял надежду овладеть всей Польшей и теперь намеревался отхватить от нее хотя бы небольшой кусок, а русских не пускать за Березину. За свои «дипломатические труды на грани фола» Богдан Хмельницкий должен был стать независимым правителем Украины. Гетман Хмельницкий с большой охотой вступил в переговоры со шведами, с их королем Карлом Густавом, но не делал никаких враждебных движений по отношению к русским войскам. Одновременно в письмах к царю он называл себя по-прежнему «верным подданным».
23 апреля 1657 года Хмельницкий писал государю с посланцем Коробкой: «Турецкий султан сбирается на Украину в союзе с королем польским и императором Фердинандом. Хан крымский также готов со всеми ордами, только не знаем, где хочет ударить. Все это делается по научению ляцкому, потому что ляхи искони извыкли прелестями своими разные монархии губить. Так православных российских князей прельстили и седалища их пресветлые ни во что обратили; а теперь ни о чем больше не промышляют, как только о том, чтоб разорить православие, что не раз и ваше царское величество узнал. Теперь ляхи, видя свою свыше от бога назначенную погибель, вашему
