— Его боялись? Его не любили?
— Мне кажется, ему было все равно. Он не искал ни любви, ни дружбы. Я же сказала: он просто брал, что хотел. И ему подчинялись.
— Магия?
— Я думаю, да. Но не только. Еще сила. И не думайте, что я имею в виду только сильную волю и сильные мускулы. Он был очень умен. Не нашлось бы ничего, что не было бы известно дону Фернандо. Он все знал. Он все умел. Он был незауряден. И потому мой брат был обречен.
— Дон Фернандо был жесток?
— Да, наверно. Но он не осознавал своей жестокости. Он просто делал, что хотел. Он брал, а затем, за ненадобностью, выбрасывал. Он уничтожал тех, кого ненавидел. Он губил тех, кого любил. Он был силен, но это была сила разрушения.
Бартоломе и не заметил, как его увлек разговор с этой странной девушкой. Он и не думал услышать из ее уст имя де Гевары. Тем не менее, благодаря ей он по-новому взглянул на своего узника. Вот только… неужели она всерьез полагает, что дона Диего уничтожил демон, посланный де Геварой? К тому же, де Гевара, бесспорно, человек сильный и выносливый, отнюдь не показался ему умным и властным…
— А вы, вы сами какие чувства испытывали к дону Фернандо? Вы его ненавидели?
— Я слишком любила своего брата, — напомнила она. — Ненависть — не христианское чувство. Я старалась ее подавить.
— Вы ощущали на себе влияние де Гевары?
— Он влиял на всех, кто его знал.
Она ненадолго замолчала, а затем неожиданно добавила:
— Мне не нравится донья Люсия. Но мне жаль ее. Она тоже погибнет.
— Какое мрачное пророчество! Дочь моя, вам следует немного отдохнуть. Конечно, на вашем месте трудно оставаться спокойной и рассуждать хладнокровно, но, в конце концов, все мы смертны, и трагедию, которая обрушилась на вашу семью, просто предстоит пережить.
— Думаете, от горя я повредилась в рассудке? — по ее губам скользнула грустная, едва заметная улыбка. — Зачем же вы так долго расспрашивали меня?
— Я утомил вас?
— Да! — вдруг резко ответила она. — Я прошу вас уйти.
Бартоломе понял, что поступить иначе в данном случае было бы бестактностью, и попрощался.
— Святой отец! — окликнула его девушка, когда он уже был готов выйти.
— Да?
— Святой отец, я знаю, что вы не прислушаетесь к моим словам, ведь я еще слишком молода, чтобы давать советы. И все же… Стерегите де Гевару, стерегите де Гевару, как тигра в клетке, — он взломает решетку, заприте его в камере без окон, — он выскользнет в щель… Послушайте меня! Он может нанести удар даже из тюрьмы, даже с того света! Он губит все, к чему прикасается. Он убил моего брата. И донья Люсия тоже умрет!
«Бедная девочка, сильно же ты напугана!» — мысленно ответил ей Бартоломе.
* * *
Слуги бормотали нечто невнятное о разразившейся ночью ужасной грозе, о разгуле нечистой силы или же клялись, что ничего не знают. Бартоломе подумал, что больше никто не сообщит ему сведений, заслуживающих внимания, и собрался уходить, как вдруг кто-то потянул его за рукав сутаны. Бартоломе обернулся: перед ним стоял Мигель Отеро. «Паренек говорил, что служит у сеньоров де Аранда», — вспомнил Бартоломе.
Мальчик пригладил взъерошенные кудри, насмешливо прищурился и нагло спросил:
— А что, святой отец, чертей совсем не существует, да?
— С чего ты взял?
— Тот черт был ненастоящий, этот тоже, — ответил слуга.
— Ты что-то видел?! Ты что-то опять видел?! — воскликнул Бартоломе, схватив мальчика за плечи. — Ну, отвечай!
— Что вы так радуетесь, святой отец? Видел… Видел! Но я его опять не поймал…
— Где ты его видел?
— Я был в саду.
— В саду? В такую грозу?
— Именно потому я был в саду.
— Почему?
— Видите ли, святой отец, в такую погоду никто бы носа на улицу не высунул, кроме, разве что, этого ненастоящего дьявола, потому что он и в самом деле не робкого десятка…
— Это ты наконец-то признал!
— Еще бы! Прыгать в такую ночь по крышам даже я бы не решился.
— По крышам?
— Ну да. В полночь я вышел в сад, потому что… В общем, я должен был в полночь быть в саду!
— Ты опять что-нибудь затевал?
— Нет, — покачал головой мальчик, и его задорные глаза, как показалось Бартоломе, затуманила грусть. — Я ждал… И ждал напрасно! — с горечью добавил Мигель.
— Кого же ты ждал? Надеюсь, не дьявола?
— Нет, не его… Я о нем и не думал. Я ждал, что Га-бриэлла откроет окно… как обычно… в полночь… и, может быть, мне удастся перекинуться с ней парой слов.
— Габриэлла? Кто это?
— Это младшая дочь графа де Аранда.
— Черт побери, высоко же ты метишь, сынок!
— В ту ночь она не выглянула из окна, — вздохнул Мигель. — Наверно, потому что была гроза. Дождь еще не шел, только очень сильно сверкало… А я стоял внизу, под деревом, и ждал… Я думаю, сверху, с крыши, меня не было видно… А я все видел, когда сверкала молния… Окно Габриэллы как раз рядом с окном спальни дона Диего. И вот я увидел, как он, дьявол, спускается с крыши! По веревке. Наверно, она была спущена из слухового окна.
— Почему же ты не поднял тревогу?
— Святой отец, сперва я думал, что мне померещилось! Я увидел его всего на один миг, при вспышке молнии. Когда снова сверкнула молния, уже никого не было. Дьявол исчез. Я так и не понял, был ли он на самом деле или нет. Теперь-то я догадался: он проник в окно дона Диего…
— Что же было потом?
— Я стоял и ждал. Не знаю, сколько прошло времени. Хлынул дождь. Я хотел уйти. Но вдруг увидел его еще раз! Он карабкался наверх. Вот тогда я закричал. Он перепрыгнул на соседнюю крышу. Я хотел бежать за ним. Не по крышам, конечно, по земле… Но наш сад от владений соседей отделяет стена… Я не смог бы его догнать! Да и видел я его только при вспышках молний… И он убежал…
— Ты не заметил, куда он скрылся? — с волнением спросил Бартоломе.
— Он точно не задержался на крышах двух соседних домов… А вот что касается третьего по счету дома, то я не уверен…
— Ну, говори, говори!
— Мне показалось, что он нырнул в слуховое окно… Но я не уверен… Просто он был там, когда я видел его в последний раз…
— Кому принадлежит этот дом?
— Не знаю, — Мигель сделал неопределенный жест рукой. — Его снимает один итальянец, учитель фехтования. Джованни Пагано.
— Ты там был когда-нибудь?
— Да, — кивнул мальчик, — вместе с доном Диего. Дон Диего часто бывал там, брал уроки у этого итальянца. И был первым среди его учеников! — с гордостью добавил Мигель. — Никто не мог его победить, кроме самого Джованни Пагано, да и тому приходилось туго.
— Видимо, дьявол фехтует лучше, — заметил Бартоломе.
— Вот потому-то я и говорю, что он смельчак! Не всякий рискнул бы напасть на моего господина!
Бартоломе ненадолго задумался.
— А что, сын мой, — спросил он, — не хочешь ли послужить святой матери-церкви?
— Это смотря что святая церковь потребует, — ответил тот.
— Мужества и отваги!
— О, этого у меня в избытке!
— Вот и посмотрим.
— Что я должен сделать?
— Мог бы ты втереться в доверие к этому Джованни Пагано?
— Э, святой отец, гиблое дело! Я пробовал. Я сказал, что готов чистить ему сапоги, лишь бы он научил меня драться на шпагах так, как он!
— И что же итальянец?..
— Он ответил, что у него есть слуга, чтобы чистить сапоги, и что его интересуют деньги и только деньги. Он и приехал сюда из Неаполя, чтобы заработать своим искусством. Прежде я бывал у него вместе с доном Диего, а теперь он меня и на порог не пустит!
— Как, сын мой, ты уже отступаешь?!
— Я же сказал, что из этого ничего не выйдет…
— Золото открывает все входы и выходы, — заметил Бартоломе. — Ты войдешь туда как ученик маэстро Пагано.
— О, святой отец, — глаза Мигеля вспыхнули радостью, — вы действительно сделаете это для меня?!
— Не для тебя, — усмехнулся Бартоломе, — скорее, для себя.
— Какая разница, если я научусь владеть оружием!
— Зачем тебе это, Мигель?
— Что же, мне всю жизнь прислуживать господам?! Я мог бы стать солдатом, мог бы разбогатеть, проела-виться и… и Габриэлла смотрела бы на меня, как на равного!
— Мигель, — Бартоломе положил руку на плечо мальчика, — ты научишься владеть шпагой, кинжалом, пистолетом… Обещаю тебе! Но при одном условии. Мигель, ты храбрый парень, но я хочу, чтобы ты стал к тому же осторожным, осмотрительным… Согласен ли ты выполнить все, что я от тебя потребую?
— Да, святой отец!
— В таком случае, слушай меня внимательно…
* * *
Так называемые случайные встречи происходят с теми, кто стремится навстречу этому случаю. С некоторых пор Долорес, вместо того чтобы гулять по берегу моря или посещать приходскую церковь, стала предпочитать окрестности доминиканского монастыря, где разместился святой трибунал, и к которому инквизитор велел ей не приближаться ближе, чем на тысячу шагов, и площадь перед собором св. Петра, на ступенях которого она впервые столкнулась с Бартоломе.
