Вожа заметил:
– И в самарском зимовье половицы или плахи настелим.
Но самое главное отличие Васек увидел в том, что в зимовье нет каменки, а есть большая глиняная печь с трубой. Зимовье топилось по-белому. Печь сбита из глины, смешанной с песком. В печи можно готовить, а на печи сушить одежду. Васек потрогал угловатую трубу. Обычно звероловы трубу для печи плели из веток и обмазывали с двух сторон толстым слоем глины. Но здесь труба состояла из трех плах, обмазанных глиной. Труба шла к потолку. Хотя бывало, что трубы выводили через отверстие в стене.
Вместо стульев чурбаки. Вдоль стен лавки[91] – широкие доски на чурбаках. Небольшой стол на четырех ножках удивил Васька еще больше. Чего бы проще прибить широкую доску к чурбаку – и стол готов. Видно, зверолов провел здесь не один месяц.
В сенях и комнате Васек увидел предметы, что можно найти в любой крестьянской избе, и те, что только у звероловов. Жернов, чтоб молоть муку, колода с золой для выделывания кож, кадушка, квашня для теста, сито, чугунок для щей и студней, скворода для жаркого, глиняный горшок для кваса, туесок с водой. Еще но стенам на спицах развешаны сумки с иглами, нитками, шилом и прочими охотничьими принадлежностями. Тут же стрелы для охоты, лыжи, вяленая рыба, туески с медом и воском. В сенях развешаны на стене невод, морды, вентери из краивной и таловой пряжи. Еще внимание привлекло красивое опахало из хвоста глухаря, целиком оторванного и расправленного веером и таким образом засушенное. Такие опахала жители Дикого поля применяли в первой половине лета, когда не было другого спасения от комаров и мошки. Обычно им пользовались верховые путники.
Почти все в зимовье сделано руками зверолова. Покупное: сковорода, чугунок, иглы. Ну а медный чайник, медный котелок и кружку зверолов возил с собой.
В зимовье звероловы совершили приготовления к летней охоте, зверованию. В приметном месте Вожа извлек из воды челн-однодеревку, притопленный с помощью камней и песка. Челн, выдолбленный из цельного бревна осокоря, притапливался для сохранности от воровского люда и чтоб не трескался. Там, где зверолов появляся чаще, челн мог прятаться в кустах.
Выдолбить челн – работа не замысловатая, но трудоемкая. Еще делали очень легкие челны из бересты, которые несли гребца, казалось, сами. Но долбленка считалась более долговечной.
В старые времена и в не столь давние из гигантских дубов, осокорей и лип выдалбливались такие суда, что в них пометалось по двадцать и даже по сорок воинов с оружием и провиантом. На них сорвиголовы ходили не только но рекам, но и по штормящим морям.
В кустах Вожа нашел одностороннее весло. Он с Васьком и Волчком вполне уместились в челне. Осмотрели реку. Выбрали мед из борти. В двух бортях набрали меда на всю зиму, хоть продавай. Бортники-промышленники обслуживали сотни бортей, даже до тысячи. Выбирали-качали мед два раза в год, весной и осенью. Но зверолову так много без надобности. Мед оставался до будущего года, когда лежал по нескольку лет, про запас.
Отличные меды. Духовитые, лечебные. Волжская пчела считалась наилучшей. Опытные бортники различали шесть пород диких пчел: желтобрюхую, долгоротую, клетчатую, поясистую, перелиостую и фиолетовую. Велика Сибирь, а до прихода русских пчела в ней не водилась. Завезли ее туда переселенцы с Волги.
Осмотрели звероловы водопойные тропы.
Сучили нитки из таловой коры. Вязали запасной обмет[92]. На медвежьей тропе в лесу вырыли яму и прикрыли ее хворостом.
Вожа обучал меньшого брата промышлять зверя и ориентироваться, видеть то, что другой не увидит.
– Волк воет где угодно. У него свои повадки. А медведь медом ведает. Где пчелы жужжат, туда и иди. И в ягоднике ищи. На реке ищи на тоне[93], где легче рыбу поймать. У медведя нюх собачий. Зверя скрадывай, чтобы тебя не почуял. Привязывай к подошве обувки ветки можжевельника. Видишь, на коре полосы рядками. Медведь когти точил. Помет свежий. Здесь на тропе самострел поставим.
На тропе, сбоку, звероловы насторожили лук-самострел. Через тропу протянули тонкую нить, сплетенную из двух конских волосков. Лук натянули на дощечку, на которой лежала стрела, упираясь одним концом в тетиву, а другим обращенная на тропу. При задевании нити дощечка падала и спускала тетиву.
– Срубленную высоко осину видишь? – задал вопрос Вожа и сам ответил на него: – Зверолов срубил.
– Почему? – спросил Васек.
– Кто станет рубить сырое дерево посреди леса? Засохшей листвы на ветках нет. Значит, зимой рубили. Высоко рубили. Зимой в лесу снега много. Зверолов подстрелил куницу, а та запуталась в ветвях.
– А почему знаешь, что куница запуталась?
– Ради белки не станет зверолов рубить толстое дерево. Мороки много, выгоды мало. Вон, смотри, оленья тропа к реке. Нам сюда.
На оленьей тропе поставили ременные петли. Больше всего оленей водилось на реке Сок в Семейкинском и Царевщинском лесах, но и на Иргизе хватает. Уже на следующий день олень, шедший через заросли на водопой, задел петлю рогами. Чем сильнее он дергался, тем сильнее затягивал петлю. Мясо в пищу, рога и шкура предназначались на продажу. За день могли звероловы добыть несколько оленей, но нужды в том не было, искали пушного зверя.
На рысь насторожили оцеп на звериной тропе. Жердь – оцеп средней частью крепилась на сошке с вилкой. На тонком конце оцепа ременная петля, на толстом, для веса, дополнительно бревнышко подвязывали и чутко настораживали. Заденет зверь петлю – и толстый конец оцепа упадет вниз, и взметнется вверх– тонкий конец с петлей и добычей. На весу рысь даже тонкий ремень не может перегрызть.
Не сразу, но добыли звероловы и медведя, и рысей.
В реке ловили ценную норку, хохулю. Снастью, мордой, ловили еще более ценную порешню. Вожа показывал Ваську, как ловить порешню руками.
– Хватай за хвост и поднимай вверх. Отпустишь – она остервенится и порвет, может до смерти порвать.
Вожа, улучив момент, выскакивал и гнался за неповоротливой на земле порешной, и, схватив за хвост, удерживал зверя на весу. Пока нож не сделал своего дела. Такая охота без выстрела экономна, но сколько народа поплатилось за экономию и короткое замешательство.
Хорошо поработав в лесу, звероловы отправились в степь. Здесь зверя еще больше. Настало время, когда Дикое поле давало пушнины больше, чем Сибирь.
В Заволжье сравнительно теплое лето, за которое хорошо прогревались реки, озера, лиманы. На свет вылупливались несметные тучи комаров и мошки. Ими питались рыба, которой развелось просто прорва. Кто видел, как по Волге идет на нерест волжская сельдь – бешенка, тот не забудет виденное никогда. Рыба шла так густо, что вода в реке поднималась. В гущу идущей рыбы втыкали ветку дерева, и она не сразу падала. Лов ценной рыбы прекращался, ибо бешенка забивала все снасти, не давала работать.
Прожорливые сомы на ватагах выхватывали белье у хозяек, пришедших для постирушки. Белуги в пять-семь центнеров обыденность.
И степные озера кишили рыбой.
А где множество рыбы и птицы, там множество зверя.
В Сибири добывали ценного соболя и много белки. В Диком поле, в Заволжье добывали бобра, лисицу, норку, порешню, хохулю, волка, корсака, коз. Попутно добывали рысь, медведя черного и бурого, горностая и хоря, белку, пять видов диких кошек, включая крупных камышевого и лесного кота… На сурков и зайцев и не смотрели. Их били крестьяне в огородах и шили шубейки, теплые, но не долговечные. Убывало число оленей, а пушного зверя, плодовитого, не сокращалось, пока свободна степь.
Только лисицы привозили звероловы в Самару до пятидесяти тысяч шкурок в год. Среди них лису черную и чернобурую, чей мех ценился выше соболиного.
Вожа и Васек поставили капканы и кулемы. Время от времени их проверяли. Но больше охотились на зверя конным нагоном… Если зверь ушел в нору, то ставили вокруг нее обмет и выкуривали. Выскочившего зверя давила собака или сами звероловы хватали руками.
Много добывали в озерах хохули. Мех ее имеет тяжелый запах; его даже против моли кладут. Зато красивый и прочный. Ловили ее западней из приволочных колечек, связанных между собой, куда хохуля залезала, как в нору, и запутывалась. Ловили и плетеной рыболовной мордой. Шкурка у хохули маленькая, цена две-три копейки… Зато за день и тридцать шкурок добыть можно.
Выбрав нужное число хохули, Вожа остановился.
– Больше потребности на прожитье не бери. Пусть зверь плодится. Еще бобров промыслим, и мы в достатке.
Гуляющих бобров звероловы промышляли на большом озере. Водная поверхность озера в ширину две сотни саженей, зато в длину версты четыре. Вокруг озера стена камыша, зеленое кольцо шириной пятьдесят-сто саженей. Весь берег утоптан животными. Среди камыша тянутся пересекающиеся тропинки.
Бобров били тупой стрелой из лука, гнутого из березы. Старались мех не повредить. Но скоро осторожные бобры ушли под воду и в камыш и на берегу не показывались.
