решились на акцию беспрецедентную. Решено было попытаться сколотить антитурецкую лигу. Как некогда польский король Владислав IV вдохновлялся идеей общехристианского похода против турок, так теперь и Алексей Михайлович, оставив религиозную неприязнь, звал христианских монархов на борьбу против гонителей веры. В 1673 году к европейским дворам устремились русские посольства с инициативой Тишайшего. Но инициатива Москвы и её царя Тишайшего у королей и цесарей, занятых своими разборками и войнами на европейском театре, не получила должной решительной поддержки. Московскому государству и Речи Посполитой пришлось оставаться один на один со своими проблемами и противниками.
Было ясно, что столкновения не избежать. «Мы решили, не щадя своей казны, послать на защиту Украины конные и пешие полки», – извещал города и веси Алексей Михайлович в своих грамотах. Это не было декларацией. Провели чрезвычайные сборы. Понукаемые грозными грамотами, воеводы принялись проводить смотры и разборы ратных людей, высылать их на службу. Уже в феврале 1673 года боярин Трубецкой выступил к Киеву. В апреле был объявлен сбор «десятой деньги» – свидетельство масштабности военных приготовлений правительства. Перед лицом грозного нашествия становились явными все преимущества выбора, сделанного сторонами в Москве и в Переяславле в 1654 году, русско-украинские полки готовились совместно защитить Левобережье. Это, конечно, не исключало сохранения трений и взаимных обид. Тот же Трубецкой двигался на защиту православной святыни, Киева, на манер татар, насильно забирая подводы, возчиков и кормы.
Страх перед нашествием иноверцев переполошил все Левобережье. Хитроумный план Тишайшего царя заключался в объявлении в 1673 году намерений Москвы идти с войском на защиту Киева и всего Левобережья. По сути, между Турцией и Крымом, с одной стороны, и Московским государством, с другой, с 1673 года уже началась необъявленная русско-турецкая война.
Столкновения носили характер ожесточенных схваток-набегов, в которых первоначально принимали участие малые силы. Так, Москва, отвечая на враждебные действия крымских татар, напустила на них донских казаков. Однако Тишайший царь боялся казацкого непостоянства. Погнавшись за миражами «победы над татарами и турками», легко было потерять нынешнее, с великим трудом и кровью достигнутое. А именно, относительную стабильность и покой на Левобережье. Была ведь дипломатическая победа Тишайшего царя в том, что Польша короля Вишневецкого заявляла, что отказом подписать договор с султаном она осталась верна условиям Андрусовского перемирия. Однако та же Польша резко противилась появлению русских войск на своей, по сути утраченной, стороне Днепра. Осторожность короля и царя брала верх над поспешностью.
Наконец, к великой радости левобережного гетмана Самойловича, Тишайший окончательно уверился в лукавстве и неискренности правобережного гетмана Дорошенко и решился на войну. Зимой 1674 года объединенное войско Ромодановского и Самойловича переправились через Днепр и стали брать один город за другим. Лишь под Чигирином дело застопорилось. С налету взять хорошо укрепленную гетманскую столицу не удалось. Наступившая же распутица, а затем слухи о татарских отрядах, спешивших на выручку Дорошенко, заставили повернуть назад. Против Дорошенко и его приверженцев были оставлены небольшие отряды. Но и они действовали вполне успешно. В начале марта был разбит и пленен брат гетмана, Григорий Дорошенко. На сторону царя стали переходить полковники, ранее поддержавшие правобережного гетмана. Вскоре почти все Правобережье било челом Московскому государю.
В середине марта 1674 года в Переяславле собралась очередная рада. Объявлено было о выборе правобережного гетмана. Там же объявился бывший гетман Ханенко, который сложил с себя гетманское достоинство, а правобережные старшины, отпавшие от Дорошенко, провозгласили правобережным гетманом Самойловича. Но старшина и казаки объявили, что им нужен один гетман обеих сторон Днепра. Тут же выкрикнули имя Самойловича, и он был приведен к присяге чуть ли не силой.
В 1676 году новый польский король-полководец Ян Собеский заключил в Журавне «вечный мир» с Турцией. Речь Посполитая Собеского получала долгожданную и очень дорогую передышку. Москва Тишайшего царя, напротив, такой передышки лишалась: отныне не оставалось сомнений, куда нанесет Турция следующий удар.
К этому времени сошел с политической сцены бывший гетман Правобережья Дорошенко. Правобережье лежало в пепелище, опустошенное, разграбленное. От Дорошенко отступились казаки. Его проклинали крестьяне и горожане. Теснимый Самойловичем и Ромодановским, гетман решился присягнуть Тишайшему. Для этого он даже призвал в конце 1675 года атамана Серко в Чигирин. Но Тишайший царь слишком натерпелся от изолгавшегося Дорошенко, чтобы удовлетвориться подобной клятвой буйного атамана Серко.
От правобережного гетмана потребовали поездки в Батурин, к Самойловичу и Ромодановскому, и присяги по всем правилам. Дорошенко сильно опасался Самойловича и поэтому предпочел заручиться гарантиями в самой Москве. Именно сюда, для оправдания и объяснения, направились его посланцы. Заканчивалась долгая эпопея с Петром Дорошенко уже при сыне Тишайшего, царе Федоре. Незадачливый гетман Дорошенко сложил гетманскую булаву и был оставлен под строгим доглядом в Москве.
Завершалось царствование Тишайшего подготовкой к войне против Турции. Тишайший царь страшился ее и одновременно упорно шел к ней. Царем двигала идея: он мыслил себя освободителем православных, создателем Вселенского православного царства. В декабре 1675 года был разработан план похода русских войск в Крым. По масштабам планируемое вторжение ничем не уступало более поздним походам России: под знамена Ромодановского и Самойловича весной 1676 года должно было собраться 100-тысячное войско. Но скоропостижная смерть Алексея Михайловича разрушила эти намерения. Поход, а с ним и война были отложены. Тем не менее, можно говорить, что последние годы правления Алексея Михайловича открыли целую эпоху во внешней политике России – эпоху множества русско-турецких войн, когда Россия уверенно двинулась на юг.
24. Стенька Разин и боярыня Морозова
Восстание казаков Стеньки Разина, начавшееся с «похода за зипунами» возмутило и напугало Тишайшего не на шутку. Царское правительство по его воле в разгар восстания уже успело провести мобилизацию, позаботившись о создании войска боеспособного и социально устойчивого. Дворянам напомнили, в частности, что проливать кровь им этот раз придется не просто так, а «за свои дома, жен-детей». Тишайший был в ужасе от успехов восстания, подогреваемого слухами, что на Московского царя с атаманом Разиным идет и царский сын Алексей (уже умерший в 1670 году), и опальный бывший патриарх Никон. Против Степана Разина направили сотни дворянства и надежные солдатские полки Шепелева и Кравкова – лучшее, чем располагало в это тревожное время правительство. В продолжение нескольких дней царь проводил смотр войскам, насчитывающим 60 тысяч человек.
Постепенно воеводам удалось перехватить инициативу и начать планомерное наступление на отряды восставших и захваченные ими уезды. Дольше всех продержалась Астрахань, которую удалось усмирить лишь в ноябре 1671 года. Порядок восстанавливался твердо и беспощадно. Людей вешали на виселицах, рубили головы, сажали на колья, четвертовали. Это торжество победителей казалось еще более мерзким, чем расправы Разина.
Сам Степан Тимофеевич в последние месяцы движения находился на Дону.
