выгонцы?
Ушли от него воеводы, не признали, не поверили, что он внук Осмомысла. Да он и сам не верил в родство с легендарным галицким правителем, но княжеские родословные так запутанны, что в них легко найти и подтверждение, и опровержение чему угодно. Бог с ними! Они ему нужны как опытная дружина, которую необходимо заинтересовать богатой добычей, чтобы они уверовали: где Мстислав Удатный, там и удача.
Важно, что выгонцы, едва прознав об опасности вторжения монголов, от Белгорода-Днестровского прислали гонца, он передал слова Юрия Домамерича: «Смут меж своими может быть много, а земля Русская должна единой оставаться».
Посулили воеводы идти из Днестра в море Русское, а далее по Днепру к порогам на соединение с основными силами.
Великий киевский князь Мстислав Романович плыл следом за князем галицким.
И тоже напряжённо глядел поверх днепровских вод, с удовольствием созерцая много лодий. Он уповал, что нынешний поход и есть то самое, доныне не свершённое им деяние во благо отчины.
Надо лишь действовать с оглядкой, не бросаясь вперёд, как это делает его безумный двоюродный брат.
«Удатный! – усмехнулся про себя Мстислав Романович. – Я чай, в этом походе удача от тебя будет далека, а то и вовсе обогнёт сторонкой».
Если он, великий князь киевский, избавит земли своего княжества и те, которые с ними граничат, от монгольского лиха, то ко граду Киеву возвернётся вся былая слава и могущество. И станет князь Мстислав Романович новым Владимиром Мономахом. И все скажут, мол, недаром более десятка лет сидел на троне легендарного пращура.
Черниговский князь Мстислав Святославич сидел на резной скамье почти у самого носа своей затейливой лодьи, изукрашенной византийской росписью, и, вздыхая, мыслил о той докуке, что выпала на его долю: «Скорей бы сие завершилось».
Субедей-багатур был озабочен мыслью о назначении нового сотника.
Призвал Нугай-Мергена и спросил, кого он видит на месте предательски убитого Очира.
Тысячник хитро ответил:
– Непобедимый, ты спрашиваешь меня? Я горд таким доверием, но не лучше ли нам спросить воинов сотни Очира?
– Ты прав, давай спросим! – решительно ответил Субедей.
Отборная сотня приветствовала полководца восторженными криками.
– Храбрые монголы! Мы только вчера проводили в заоблачный тумен нашего доблестного Очира. Теперь он смотрит на всех нас и жаждет наших подвигов… Кого бы вы хотели видеть на его месте?
Сотня одним голосом ответила:
– Урянхатая!
Субедей рассердился.
– Разве среди вас не найдётся кого-то более достойного?! Почему именно Урянхатая? Не потому ли, что он сын Субедея?
– Нет! Он храбрый и справедливый!
Субедей побагровел и спросил ещё раз.
И получил тот же ответ.
– Хорошо! Обычно сотника назначает тысячник, но Нугай-Мерген захотел, чтобы вы сами назвали имя… Урянхатай!
Сын выехал из строя и приблизился.
– Теперь ты сотник! – громко сказал Субедей. – Будь достоин чести, которую тебе оказали.
Урянхатай поклонился воинам, прижав правую руку к сердцу.
Довольный Субедей вернулся в шатёр. Немного поразмыслив о превратностях судьбы воина-монгола, призвал к себе всех шаманов, которые сопровождали войско с самого начала похода. Это были: Оюун-мудрый, Шона-волк, Хулгана-мышь и Данзан-учёный.
– Я хочу, чтобы вы занялись делом, вместо того чтобы вечно клянчить у моих воинов еду и кумыс. Вы должны поговорить с богом войны Сульдэ и богом неба Тэнгри. Пусть они скажут, как нам действовать дальше.
Шаманы попятились к выходу, но полководец остановил их.
– И пусть они шепнут, когда нам лучше выслать новое посольство к урусутам и сколько в нём должно быть человек.
Шаманы ушли с видом бесконечной занятости и возложенной на них непомерной ответственности.
Весь вечер и всю ночь они жгли костры, били в бубны, метались перед пламенем, гукали, кричали, выли, подражая разным зверям и птицам, нагоняя страх на бывалых воинов.
Утром все четверо пали обессиленные.
Немного отдохнув, поспешили к Субедею и объявили, что врага непременно надо бить по частям, а посольство… лучше вообще больше не посылать к злобным кипчакам и коварным урусутам. Ну а коль нельзя обойтись, пусть в нём будет четыре человека.
– Хватило бы и двух, – таинственно сказал Данзан, – но урусуты могут это принять за нехватку воинов.
– Пошлём пятьдесят? – переспросил Субедей. – Тогда точно поверят, что нас много.
– Нет, бог войны сказал, что их должно быть четверо, – решительно добавил Хулгана, не оценив иронии полководца. – И это должны быть достойные люди.
– И ещё Тэнгри сказал по секрету, что шаманов больше не надо посылать к урусутам, а то ему будет не с кем поговорить, – шепнул Оюун.
– Шаманов в числе достойных никогда не бывает, – скривился Субедей. – Здесь самый достойный – это я, потом Джебе, потом тысячники. Но тысячников больше посылать не стану, – решил твёрдо. – Мне сейчас нельзя остаться без опытных командиров. Хватит того, что потеряли достойнейшего Баатачулуна. Идите! – велел шаманам. – Пусть мой повар накормит вас рисом.
Галдящей толпой шаманы ушли, а Субедей стал думать, кого послать со вторым посольством.
В его необходимости хитрый полководец не сомневался; решив один раз, больше не переиначивал…
Кого не жалко? Жаль всех монголов. Не жаль только кипчаков, приставших к его туменам ещё на Черном Иртыше. Но этих степных шакалов можно послать только двоих, но и двумя монголами всё же пожертвовать придётся.
В том, что урусуты со вторым посольством поступят, как и с первым, не сомневался: кипчаки пошепчутся, урусуты не станут возражать – союзники.
Он хорошо изучил кипчаков: тех, которые «помогали» шаху Мухаммеду потерять Хорезм, и тех, кто принял к себе меркитов, и тех, кто предал горцев… Именно они были сейчас с урусутами и нашёптывали, сколько надо положить урусутских же голов, чтобы вернуть кипчакам их степи.
Племена разные – сущность одна…
Урянхатай отвлёк его от горьких раздумий, стремительно ворвавшись в шатёр.
– Сотник, я не вызывал тебя! – удивился Субедей такой наглости. – А таргауды почему тебя пропустили?!
– Отец, не наказывай их, они пропустили сына Субедея, а не сотника Урянхатая… Я пришёл умолять тебя оказать мне великую честь!
– О какой чести ты снова просишь? Не много ли будет на одного скромного монгольского воина? Тебе уже оказали сегодня великую честь воины тысячи Нугай-Мергена.
– Они сделали сотником не меня, а сына великого полководца.
– Давай за это накажем всю сотню! Чего ты хочешь, сын мой?
– Я прошу послать меня с посольством к урусутам.
Субедей давно смирился с мыслью, что и его сыновья, и старший брат Джэлмэ, да и сам он когда-нибудь погибнут в битвах с бесчисленными врагами монголов. Но вот
