— Что-то не нравится мне эта делюга, — сказал Ржавый, когда они поужинали и устраивались на ночлег.
— Не нравится, можешь возвращаться, — хмыкнул Яшка, подвешивая над костром котелок с водой.
— Нет, в обрат я не ходок, — замотал головой Коновалов. — Мне не нравится, что погони за нами нет. Было дело: со строгача драпать приходилось, так выловили на второй же или на третий день. А тут… Можно и не бежать, а пешком топать.
— Нет погони — радуйся, — подал голос Степан, подбросив в костер несколько полешек. — Сколько помню за десять лет отсидки, за беглецами из нашего поселка никогда её не снаряжали. Многие, побегав по тайге, обратно сами возвращались. Ну а тех, кто не возвращался, по весне находили, когда обглоданные трупы из снега вытаивали.
— Так мы что, на верную смерть этим побегом себя обрекли? — забеспокоился Ржавый.
— А ты не бзди, бедоля! — зыркнул на него коршуном Яшка. — Сам с нами пошел, мы не упрашивали.
— Так вы сказали, что все нормально будет!
— Раз сказали, так и будет, — заверил его Степан. — И не пори горячку, понял? Или забыл, сколько раз сваливать из поселка собирался?
Через час мужчины поужинали, подкинули в костер толстых веток, привалили с подветренной стороны ствол палой осины и улеглись спать.
Проснулся Степан от холода, проникающего сквозь одежду. Костер давно погас. Попутчиков рядом не оказалось. Он подбросил в кучку тлеющих углей несколько веток. Сначала те долго дымились, потрескивали, потом разом вспыхнули, и костер ожил. Вставало солнце, густой туман растворялся под его лучами, поднимавшимися над кронами деревьев.
К костру подошел Яшка с нанизанной на палку чьей-то тушкой и расположил ее над горячими углями. Почуяв аппетитный запах жареного мяса, Калачев присел рядом:
— Ты поймал зайца?
— В силок сам залез. Делов-то…
Степан осмотрелся, но не увидел Ржавого и вещмешка с продуктами. Тревога опалила сердце, и он вскочил на ноги.
— Не ищи его, — усмехнулся Яшка. — Свинтил от нас ночью «корешок» наш Ржавый. И продукты не ищи, он их все с собою прихватил, чтобы с голодухи не подохнуть.
— Но-о-о куда он пойдет?! — воскликнул Степан. — Он же не знает, в каком направлении следовать.
— Ржавый на компас надеется, — усмехнулся Яшка. — И вместе с вещмешком его упер.
— А мы? Как же мы без компаса обходиться будем?
— Пока солнышко светит, с пути не собьемся.
— А если тучи накатят и дожди?
— И тогда тоже не пропадем. Я научен в тайге выживать. Так что, Степаха, и голод нам не страшен, и снег с дождем нипочем!
* * *
Степан со стороны наблюдал, как Хромой идет по тайге — как по яблоневому саду на своем приусадебном участке, легко ориентируясь среди высоченных сосен, попутно примечая каждое деревце, каждый кустик, будто собирается здесь ходить всю оставшуюся жизнь. А деревья и кусты расступаются перед ним, как перед хозяином, приветствуя покачиванием веток и скрежетом стволов.
Они уже больше двух недель пробирались через тайгу, и конца их пути пока еще не было видно. Хорошо хоть не голодали, Яшка всегда находил пищу. Охотился он попутно или ночью, безошибочно находя заячьи тропки и ставя на них силки. А вот однажды…
— Тс-с-с, — прошептал Яшка, неожиданно остановившись и прижав указательный палец к губам.
Он отступил на шаг и осмотрелся. Злобные глазки смотрели на них из-за густых кустов и чего-то ждали. Встретившись с пристальным взглядом зверя, Степан почувствовал себя неуверенно.
— Странно, — сказал тихо Яшка, — рысь в кустах, а не на дереве. Или подранена она, или…
Он шагнул вперед, вытянув перед собой руки. Из кустов послышалось предостерегающее рычание, но рысь своего убежища не покинула.
— Тихо, тихо, — сказал Яшка умиротворяющим тоном, продвигаясь медленно и неслышно по пушистому мху. — Не рычи, сучка рыжая…
Рысь приподнялась из-за кустов, легко их перепрыгнула и остановилась, оскалив клыки. Противники грозно смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь оценить возможности друг друга. Первой не выдержала рысь. Она вся сжалась, напряглась и сделала резкий, нацеленный прыжок. Ее глаза, полные ярости, налились кровью, а из оскаленной пасти закапала слюна, когда Яшка увернулся от броска зверя и схватил его за горло. Та захрипела. Тогда он с силой бросил её оземь и наступил на горло подошвой сапога.
— У тебя была возможность уйти, кошка драная, — хрипло и чуть слышно сказал победитель, глядя в округлившиеся глаза умирающей, где злоба сменилась предсмертной тоской. — Ты сама сделала свой выбор, шалава, и потому прощай!
Пару раз дернувшись, рысь затихла, испустив дух.
Яшка отошел от мертвого зверя, вытер с лица пот и обернулся. Степана Калачева рядом не было.
— Эй, попутчик, где ты? — крикнул Яшка встревоженно. — Выходи, если спрятался, опасность уже позади!
Не услышав ответа, он занервничал.
— Степан, выходи! Нашел время в прятки дурачиться.
И на этот окрик ответа не последовало. Тогда Хромой сорвался с места и стал бегать кругами в поисках исчезнувшего, нашептывая под нос ругательства:
— Где ж ты есть, мать твою? Не сквозь землю же провалился?
«Сквозь землю? А это мысль! — подумал он, немного успокоившись и осмотревшись. — А может, Степан действительно провалился в какую-нибудь яму, каковых в дикой тайге видимо-невидимо?» И Яшка продолжил поиски, приблизительно определив место, где стоял Калачев во время схватки с рысью, и осматривая отсюда местность метр за метром.
Вскоре его тщательные поиски увенчались успехом. Степан лежал в расщелине на снегу, который не успел растаять, хотя была уже середина лета. Сосредоточившись и призвав на помощь природную смекалку, Яшка быстро сообразил, как вызволить товарища — лишь бы тот оказался цел и невредим и помог бы самому себе выбраться из ловушки, в которую угодил.
Отыскав длинную сухую и сучкастую жердину, Хромой поднес ее к расщелине и осторожно опустил вниз.
— Эй, Степаха? — крикнул он. — Как ты там, сможешь выбраться или за тобой спуститься?
— Ничего, я в порядке, — откликнулся Калачев еле слышно. — Вот только ногу потянул, но перелома вроде нет.
— А как тебя угораздило сюда провалиться?
— Не помню. Когда ты с рысью сцепился, я чуть в сторону отошел и вот… Сам видишь.
— Ладно, за жердину цепляйся да покрепче держись!
— Обожди, не один здесь я, — прокричал Степан уже громче. — Тут еще кто-то метрах в трех от меня.
— Если мертвяк, то пусть там и остается. А ты посмотри — нет ли с ним рядом ножа, винтовки, ружья или чего-нибудь, что могло бы нам пригодиться.
— Вещмешок есть, больше ничего! — закричал Степан. — Я его возьму и буду выбираться.
Извлечь бедолагу из расщелины оказалось не так-то просто. Калачев несколько раз срывался вниз, когда до поверхности оставалось совсем немного. В конце концов Яшке удалось довести «спасательную операцию» до конца.
Уложив Степана на траву, он насобирал сухих веток и торопливо развел возле него костер.
— Как ты? — спросил он, заметив, что Калачев дрожит, как в лихорадке.
— Терпимо, только замерз очень.
— Руки-ноги целы?
— Вроде да…
Яшка ощупал Калачева и, убедившись, что тот цел, облегченно вздохнул. Развязав вещмешок мертвеца, он усмехнулся:
— Я так и думал, что это Ржавый, — сказал он. — Наш вещмешок-то. Только продуктов в нем значительно поубавилось.
Услышав неожиданную весть, Степан присел и с недоумением посмотрел на Яшку:
— Ты уверен?
— Даже больше чем, — ответил Яшка, вываливая содержимое вещмешка на траву. — Вот мой компас, а вот табачок в кисете.
— Тогда его надо вытащить из расщелины и похоронить.
— Еще чего не хватало. Он сам нашел себе могилу. А мы сейчас перекусим тушеночкой и, если не возражаешь, дальше двинем…
Они уселись у костра. Калачев быстро отогрелся и воспрял духом, с усмешкой вспоминая подробности происшествия.
— Послушай, а для чего ты Ржавого взял? — спросил он, посмотрев на Яшку.
— Это вообще Горовой предложил. Для достоверности…
— Чтобы думали, что мы на «консервы» прихватили Ржавого?
— Именно так, — улыбнулся Яшка.
— Наверное, потому Ржавый и убежал из нашей компашки, — предположил Степан.
— Наверное, — пожал плечами Яшка. — Теперь уже об этом никто никогда не узнает.
Перекусив, покурив и отдохнув, беглецы продолжили свой нелегкий путь по тайге.
— Потерпи, Степаха, до жилья уже немного идти остается, — подбадривал Калачева Яшка, шагая вперед. — Я рысь давеча внимательно осмотрел и увидел рану у нее на бедре.
— Рану? Какую? — удивился Степан.
— Ясно какую, огнестрельную.
— Так зверюга была подранком?
— Так точно… Вот потому она на нас и набросилась.
