шумела толпа – ягодники, шишкари. Беспрерывно проезжали поезда – пассажирские и товарные, но толпа оставалась на месте. Одна моложавая бабка расхваливала места, где, по её рассказам, растёт уйма земляники; возле неё уже собралась толпа. Сашка решил из виду не упускать бабку. Наконец, остановился ожидаемый всеми пригородный; в считанные минуты крыши вагонов были облеплены людьми – все с вёдрами, мешками и корзинами. Сашка уселся около бабки, у которой не заканчивались хвалебные басни о ягодных местах. Молодой парень спросил её, а есть ли кедры там, на что она ответила, что шишки подальше, не доходя до Лысой горы. «Только в медвежий лог не спускайся, – предостерегла. – Там малинник, любимое место медведей». Сашка решил идти за бабкой, досадуя, что похвальбой она привлекает к себе лишних людей.
Поезд шёл не быстро. Встречный ветер сметал с крыш паровозную пыль, но на подъёме пыхтящий паровоз снова начинал сильно дымить, и дым густо обволакивал вагоны, лез в ноздри и глаза. Послышался чей-то крик, кто-то запел блатные частушки. С соседней крыши на ходу ловко перепрыгнули три подвыпивших мужика, в хромовых сапожках, с наколками на руках. Один из них, покачнувшись, облапил пожилого мужчину и чуть не свалил его с крыши. Мужчина промолчал, но бабка, испугавшись за него, громко завизжала и крикнула, обращаясь к пьяному: «Побойся Бога, чуток не скинул!» Больше она ничего не сказала, но и этого было достаточно: пьяный, подойдя к ней, пнул её ведро. Оно покатилось к краю вагона, бабка метнулась за ним, чтобы поймать, и через секунду она и ведро свалились вниз. Люди, сидящие на крыше, обескураженные случившимся, вытянули шеи. «Живая! – радостно крикнула женщина. – Сидит на шлаке и кулаком машет». Послышался смех. А эти трое, усевшись на крышу, закурили, постоянно плюясь под ноги.
На полустанке под названием «Снежница» половина крыш освободилась. Сошёл и Сашка, который был под впечатлением происшедшего. Спросив у шишкарей, в какой стороне Лысая гора, он углубился в тайгу.
34
Таёжный лес встретил Сашку приветливо – ароматом хвои и радугой красок. Под кронами кедров и елей, казалось, прятался ожидающий своё время вечер, ложась тенью на невысокую траву. Вблизи подножья Лысой горы, напоминающей холм, причём, не лысый, Сашка заметил обломки давно, видимо, разбившегося самолёта – куча дюраля и ржавые части. Рядом рос громадный кедр, от середины усыпанный шишками. Вытащив из ведра мешок, Сашка решил начать сбор урожая, а заодно и подкрепиться орехами – голод уже давал о себе знать. Но в мешке он обнаружил приличный ломоть хлеба и палку ливерной колбасы. «Тётка добрая, хоть и пьяньчужка» – подумал он, с жадностью набросившись за еду.
За кедром тянулась поляна, и даже издали было видно, как обильно она усыпана земляникой. Оставив кедр на потом, Сашка дожевал последний кусок и принялся за ягоду – три горсти в ведро, одну в рот. Спелая, запашистая! Ягоды было очень много, Сашка даже ни разу не встал с колен, лишь переползал с места на место. Спину его прожигало солнце; мелкие мухи лезли в глаза, вместе с каплями пота мешая смотреть; в плечо куснул слепень. Но это были мелкие издержки – он ощущал полный покой души, сливающейся с красотой природы. Колония как бы отодвинулась далеко-далеко. За недолгое время он насобиоал половину ведра. Кедр терпеливо ждал его. Разувшись, Сашка допрыгнул до нижнего сука и полез, как по лестнице, вверх, наступая на прочные основания ветвей. Шишки были густо-смоляные и от тряски ветвей не сыпались, приходилось каждую срывать. Когда он спустился вниз и собрал лесное богатство, рассыпанное по траве, оказалось, что набрал почти полный мешок. Достаточно – нелегко и так будет тащить. Он присел на траву, довольный качественно и быстро проделанной работой. Вспомнил про бабку. Где она сейчас? Что-то говорила про «Медвежий лог», который под «Лысой горой». Говорила, что там много малины. Он присмотрелся и, в самом деле, различил кустарник. Но ещё она что-то говорила о медведях. Страшновато, но так охота поесть ягоды. Оставив около кедры мешок и ведро, он спустился к малиннику. О, сколько спелой ягоды! Бардовая, брызнула она в Сашкин рот медовым соком. «Какие богатые края! – подумал он. – Не то, что в Омске». Он ел ягоду, но ему казалось, что досыта наесться этой сладости невозможно. Наверное, вместе с ягодами съел он и чувство опасности, всё дальше спускаясь в лощину. И всё спускался, пока не увидел огромную мохнатую лапу и не услышал короткий рык. В веках укрепившееся чувство страха животных, природою предназначенных для съедения хищником, понесло его галопом прочь, он даже не вспомнил после, куда бежал. Опомнился далеко от лога; осмотревшись, увидел, что погони нет. Первая мысль – плюнуть на добро и убираться восвояси. Но преодолел страх. Осторожно, почти на цыпочках он добрался до большого кедра, высота которого позволила его быстро отыскать. С великой радостью нашёл оставленное добро в целости и сохранности: сытый мишка не унюхал его спелую землянику.
Нелегко было всё это добро тащить по бездорожью к станции, но Сашка не выбросил ни одной шишки. Обратно доехал в товарняке на тормозной площадке, куда его пригласили три тётки – ягодницы, уже обосновавшиеся до него.
Дома ждала его знакомая картина: Анисов сидел перед бутылкой, Анисиха – рядом. Посмотрев на ягоду, которая несколько утряслась, и на шишки, Анисиха приветливо улыбнулась и похвалила Сашку. Поев картошки с солёными огурцами, Сашка ушёл в чулан. Анисов в этот раз ему ничего не сказал и водки не предлагал, а сидел в глубокой задумчивости или дремал.
35
Шишки и ягода были проданы Анисихой оптом, и деньги, честно заработанные Сашкой, оказались в его кармане. Анисов на прощанье налил ему полный стакан водки. Сашка, окрылённый мыслью, что впервые будет ехать как пассажир, а не болтаться на крыше вагона, отправился на вокзал. Купил билет без места. На некоторых станциях он выходил на перрон и покупал у старушек солёные огурцы, пирожки и варёную картошку. Хрустя огурчиками, он чувствовал себя спокойно. Но на больших станциях носу из вагона не высовывал. Зато во время движения поезда пил чай с сахаром или азартно резался в карты с попутчиками.
Омск поезд прибыл утром. Сердце Сашкино забилось быстрей, когда он увидел знакомый силуэт большого города, обтекаемый рекой Иртыш и разрезанный речкой Омкой. Как в прежние годы, пробегали близ вокзала трамваи и автобусы. Пройдя с толпой через зал ожидания, Сашка вышел на привокзальную площадь и, не испытывая судьбу, то есть торопясь покинуть место, насыщенное красными околышками, впрыгнул в первый трамвай. Покупая билет, спросил кондукторшу про адрес, который
