И что еще интересно: крови банда Ахтаевых пролила море. А брали их, матерых убийц, без крови. Самая в моей следовательской биографии кровавая банда и... самое бескровное задержание. Это ж тоже уметь надо!»
Последние дни банды Ахтаевых
Но вернемся к тем временам, когда банда еще догуливала последние денечки.
...Вскоре после неудачного убийства Вьюгина Роман Ахтаев садится за хранение обреза, а Дробов — за изнасилование без отягчающих обстоятельств. Но не так уж много времени потребовалось Коржеву, чтобы «вычислить» их связи, доказать ряд совершенных бандой преступлений и свести несколько уголовных дел в одно. Поняв, что следователь вышел на банду, раскопал почти все совершенные ими убийства, Роман Ахтаев, запугав и купив контролера СИЗО, передал через него письмо на волю братьям — Александру и Вениамину. Советовал все бросать и подаваться к дальним родственникам в ближнее зарубежье. Может быть, как бы ни был он жесток и озлоблен на весь белый свет, хотел Роман вывести братьев из-под расстрельной статьи, тем более что именно он втянул их (Александра пришлось немного и попугать) в банду. А может, торопя их с отлетом в Азербайджан, хотел обрубить концы, затруднить следователям доказательство его участия в других убийствах? Письмо было арестовано, прочитано следователем и оперативная группа вылетела в Ульяновск. Там выяснили, что братья здесь, но готовятся к отлету. Видно, Роман письмо сдублировал.
Но на дорогу нужны были деньги. И тогда двое братьев, Александр и Вениамин, старший и младший, планируют и совершают еще одно преступление: грабеж и изнасилование.
...В один из дней начала июня 1990 г. на машине Александра они подъехали к дому № 24 по улице Ватовского, где в квартире 42 проживала семья Пожаровых.
...Вениамин, жестокий, злой, похожий на Романа и старающийся в его отсутствие если не играть, то изображать роль «пахана», приказал Александру подвезти его к дому Пожаровых, чтобы забрать кольцо, которое якобы Роман подарил Насте Пожаровой незадолго до ареста (помните молодую женщину, с которой Роман ходил по барам в день ареста?), но потом, в письме из СИЗО, наказал забрать обратно.
Вениамин ворвался в квартиру, как с цепи сорванный, тут же набросился на Настю и ее мужа, Андрея.
— Где золотое кольцо, что дал Роман?
Те, испуганные и ошарашенные, молчали. Андрей — потому что вообще не знал об этом «подарке», Настя, потому что давно продала кольцо, а деньги были потрачены. Веня схватил на кухне нож и вилку, занес их над кроваткой проснувшегося и кричащего от страха ребенка Пожаровых.
— Ну, сучье вымя! В крошево изрежу, если не отдадите кольцо!
— Да нет кольца, Веня, нет давно, мы его продали еще два месяца назад.
Вениамин, должно быть, поверил. Слегка остыл.
— Ну, тогда деньги давайте, золотишко, серебро, или еще что есть.
Да небогато жили Пожаровы, ничего у них «такого» не нашлось.
Тогда Вениамин связал Пожарову руки за спиной, привязал к спинке стула, а стул к батарее парового отопления, чтоб наверняка. Поехали к некоей Лизе Черновой — «для проверки показаний на месте». Роль «пахана», который проводит «разборку», похоже, все более нравилась Вене. Лиза подтвердила слова Насти. Вернулись в квартиру По- жаровых, развязали хозяина.
— Слушай, козел, все теперь от тебя зависит. Настю мы сейчас увезем. Срок тебе до утра. Достанешь денег нам на дорожку — получишь обратно жену. Не достанешь — «замочим» всех троих! Понял?
Пожаров репутацию Ахтаевых знал и потому понял все и сразу.
Веня приказал Александру ехать на дачу в поселок Татищево, где у родственников был небольшой садовый домик, открыть который не составило бы труда. По дороге Вениамин, — это Александру было видно в зеркальце бокового обзора, — лапал Настю. Та испуганно молчала...
О бешенстве братьев Ахтаевых ей напомнили и саднящая ранка от укола вилкой, которую нанес ей еще дома Веня, и тот ужас, который она испытала, когда он занес нож над маленькой дочерью. Раньше она боялась только Романа, теперь поняла, что бояться нужно всех братьев. Поэтому она от отвращения жмурилась, но кричать или сопротивляться страшилась. Приехали на дачу. Там, в маленькой бытовке на усадебном участке, Веня, приставив нож к горлу Пожаровой, изнасиловал молодую женщину. После чего вышел к машине и предложил сделать то же брату. Но Александр (с его слов на допросе) и пробовать не стал. Вывел Настю с дачи, посадил в машину. Понимал, что Веня мог и убить Настюху, которую Александр жалел. Он сердобольно вынул из багажника бутылку водки и «обменят» ее на плачущую женщину. Веня остался с бутылкой «Пшеничной» на даче отсыпаться, а Александр от греха подальше повез Настю домой, где передал требование Вени — не забыть к утру насобирать 1000 рублей в качестве компенсации за проданное кольцо.
Андрей сказал плачущей жене, что у них пропали куртка за 90 р., наручные часы за 70 р., паспорт Насти. На следующий же день супруги переехали на другую квартиру. В милицию сообщать не стали, боясь мести Ахтаевых. После ареста последних, когда следственные действия полностью изобличили двух братьев, Настя призналась, что ее тогда изнасиловал и Александр. Правда, в отличие от младшего брата, он ее при этом не мучил...
Михаил Коржев идет по следу Романа
...Итак, после получения письма Романа из СИЗО братья, совершившие и без него еще ряд уголовных преступлений, из поля зрения милиции пропали. Догадывались только, что «подельники» в Ульяновске. Но где — вот вопрос! У братьев давно уже не было постоянного места жительства. Следствие просило не рассказывать, как удалось выкурить из нор братьев, — у каждой профессии свои профессиональные тайны. Факт тот, что ульяновцы сработали четко и через двое суток после ориентировки братья уже давали первые показания по делу «о банде Ахтаевых». Причем, как вспоминал позднее Коржев, Веня, привезенный на север, в Вятку, был так ошарашен, подавлен и фактом ареста, и перелетом (когда вышли в аэропорту, увидел горящее неоном название города, только и крякнул «Ну дела...»), и тем, что молодой строгий следователь так много знает про него и его братьев, что этот жесткий, крутой парень, готовивший себя в «паханы» банды после «ходки в зону» Романа, быстро сдал, признал большинство инкриминируемых ему преступлений, да еще и рассказал об убийстве, о котором следователю на тот момент не было известно. Коржев не перебивал, не давил на подследственного, только сомневался — не фантазирует ли? Уж очень легко из него «шли» подробности, которые без него было бы не откопать, уж очень легко он выкладывал следователю то, на расследование чего уходят нередко недели и месяцы. Коржев заподозрил: уж не берет ли парень на себя чужое, не придумывает ли новые убийства? Но что при этом выигрывает? Какой у него расчет? Они ведь все азартные игроки, «жулики», как, независимо от «специальности», зовет их Михаил Коржев.
А брал на себя и Романа младший Ахтаев убийство не простое, а с особой жестокостью совершенное, милицейского работника.
Связались с Астраханью, запросили, не было ли такого убийства милиционера у них в области — ведь именно пригороды Астрахани указал Ахтаев как место совершения преступления. Запросили органы Министерства безопасности, — может, по их линии прошло? Нет, говорят, не отмечено. Так что же, наговаривает на себя крутой Веня?
Посидели следователи с оперативниками вечерок, выкурили пару пачек дефицитных в то время сигарет (прямой убыток семейному бюджету, не покрываемый невысокой зарплатой) и решили дать запросы пошире, в прилегающие к Астраханской области районы. И вскоре получили ответ из... Калмыкии. Да, сообщили, был у них точно такой случай, только вот «убитый» милиционер, на счастье, остался жив. А картина преступления один к одному совпадала с той, что нарисовал Веня.
Дальнейшее было уже делом, как говорится, техники. Обычные следственные процедуры, разве что проделанные очень быстро и на очень высоком профессиональном уровне. Коржеву не по душе, когда основные аргументы обвинения — это признания обвиняемых. «Последний штрих в работе следователя — чистосердечное признание, — часто повторяет он, — ну, а главное... главное надо искать вещдоки, проводить экспертизы, следственные эксперименты, собирать показания свидетелей и потерпевших». Правило свое Михаил не нарушает и в тех случаях, когда расследование начинает «танцевать» от признания.
